Максим Шахов - Кроссворд для негодяев Страница 49

– Навряд ли он успеет пристроиться, – сказал Логинов, затолкав в пепельницу окурок. – Таких свидетелей в живых не оставляют.

– Не знаю, только со своим эластитом ему тут делать уже нечего.

– Каким эластитом?

– В ориентировке указано, что, судя по описанию, Щеколдин вез с собой в рулоне эластит – взрывчатку нового поколения, которую изготавливают в виде обычных строительных материалов. Милое дело – подсунул конкуренту пару рулончиков, тот настелил себе пол, а потом – хлоп! – и дома как не бывало. Здорово они, конечно, придумали. На стройке на линолеум никто бы и внимания не обратил. Только не вышло. И на старуху бывает проруха.

– А если они попробуют взорвать машину на трассе?

– Не боись. По прогнозу синоптиков до завтра облачность рассеется, так что Лугового доставят на «вертушке». А тут – все под контролем. Все обочины три раза перепроверены.

– Так-то оно так, – задумчиво протянул Виктор. – Только…

– Ну, как тут наш больной? – послышалось из прихожей вслед за стуком открывшейся двери.

– Как огурчик, – сказал Беляев.

Рыжая докторша прошла к столу, осторожно опустила на него два шуршащих пакета и с улыбкой оглянулась на Логинова.

– Такой же свежий?

– Такой же зеленый, – вздохнул Беляев. – Ладно, мне пора – у меня там эксперты весь линолеум в новом доме проверяют. Рыбин! Останешься с подполковником. Когда доктор закончит, свяжешься со мной, я пришлю машину, чтобы ее отвезли домой…

– Леня, не нужно, – проговорил Логинов.

– Как не нужно? Мало ли что? Он хоть «Скорую» вызовет…

– Правда, не нужно, – вдруг сказала докторша, как-то неловко сложив на груди руки и глядя куда-то в сторону. – Я с ним посижу…

– А-а… э-э… гм-м, – произнес Беляев, переводя взгляд с Логинова на докторшу. – Ага. Ясно. Рыбин! Поехали. – В двери он оглянулся и сказал: – Счастливо оставаться…

Когда дверь за ним закрылась, докторша наконец расцепила пальцы и отвернулась к столу. Она шуршала пакетами, доставая какие-то коробки, а Логинов смотрел на ее ладную фигурку, обтянутую джинсами и кофточкой, и думал, какой он все-таки болван.

Неловкая пауза явно затягивалась. Виктор мучительно думал, что бы такое сказать, но так и не придумал. Последний раз с ним такое случалось сто лет назад – он даже не помнил когда. В конце концов он осторожно вздохнул и потянулся за сигаретой. Едва он щелкнул зажигалкой, докторша оглянулась.

– Что вы делаете? – строго спросила она.

– Курю, – виновато сказал Логинов.

– Вам сейчас нельзя курить! Выбросьте эту гадость!

– Но… – начал Логинов, но докторша уже двинулась к дивану, забрала у него сигарету и раздавила в пепельнице. – Вы – как малый ребенок, честное слово?

– Ага. А вы – как большой…

– Кто? Я?

– Ну не я же. Что вы делали возле гостиницы?

– Кто? Я?

– Что вы все время «якаете»?

– Не ваше дело, – рассердилась докторша, поджала губки и демонстративно вернулась к столу.

– Может, и мое…

– Не ваше…

– А я говорю – может, и мое…

– А я говорю – не ваше. К подруге я шла, ясно? Подруга тут у меня рядом живет.

– Вранье, – ухмыльнулся Логинов. – Кстати, вы мужу привет передали?

– Передала.

– Ну и что он сказал?

– Что нужно, то и сказал.

– Ладно, – поморщился, переворачиваясь, Логинов. – С мужем ясно. Врать вы не умеете. А как вас, то есть тебя зовут?

– Мы что, уже перешли на «ты»? Я, по-моему, повода не подавала.

– Подавала, – ухмыльнулся Логинов. – И не один. Это я, дурак, за этой чокнутой работой ничего не замечал. Но я уже исправился.

– Да? – с улыбкой оглянулась докторша.

– Точно. Так как тебя зовут?

– Марина.

– Хорошее имя. У меня на старой квартире так газовая плита называлась.

– Дуралей! – прыснула Марина.

– Это точно. Многие так говорят. Только ты все равно в меня втюрилась.

– Кто? Я в тебя втюрилась? Фу! Ну и словечки у вас, товарищ подполковник!

– Конечно, втюрилась.

– Ну и по чему же это видно?

– Да по всему. Тут большим психологом не нужно быть. Когда кто-то находит удовольствие в том, чтобы ковыряться в чьей-то ране на определенном месте, то это может означать только одно – что эта «кто-то» влюбилась, как кошка. Или – она заодно с террористами. Признайся, ведь ты не террористка, а то я этого не переживу!

– Террористка, – усмехнулась Марина. – И сейчас ты почувствуешь это на себе!

Она сходила в ванную, вымыла руки, вернулась и начала натягивать перчатки.

– Все. Поворачивайся на живот. Сейчас будет оч-чень больно, и ты пожалеешь о том, что так долго не замечал страданий бедной девушки.

– Слушай, бедная девушка, – проговорил Виктор, поворачиваясь, – ты кто по знаку Зодиака?

– Ты что, веришь в эту ерунду?

– Нет. Но у меня очень серьезные намерения. Может, я тоже влюбился. Как кот. Жаль только, что мы уже сегодня не сможем закрепить наши отношения…

– Тихо. Не дергайся. Сейчас буду делать укол.

– Ой! Да… Интересно было бы посмотреть на тебя без этих тряпок. У тебя родинки где-нибудь есть?

– Есть, – сказала Марина, отходя к столу.

– А где?

– Сам посмотришь… Если я разрешу. Ты всегда такой болтливый?

– Только когда сильно болит.

– Потерпи, сейчас начнет действовать укол. Станет легче. Потом поспишь… Кстати, ты ключи от наручников нашел? – невинным тоном спросила Марина, и Виктора вдруг словно ударило током.

Быстро оглянувшись, он увидел, что рыжая докторша снимает перчатки, и только теперь все понял… О так и не найденных ключах от наручников Аверьянова знал только Матросов. Тут же в туманящемся от укола мозгу Виктора пронеслось все остальное.

Матросов каким-то образом проник среди ночи в инфекционное отделение третьей горбольницы. Кто ему мог помочь, не вызвав подозрений? Рыжая докторша откуда-то знала, в какой гостинице живет Виктор. Откуда она это знала? И зачем она пришла? Когда он спросил, не террористка ли она, рыжая докторша засмеялась и сказала, что террористка, и он это почувствует на себе…

И Логинов уже чувствовал, слабея с каждой секундой. Она убила его уколом, отомстив за Матросова, и теперь спокойно снимала перчатки. Невероятным усилием Виктор сунул ватную руку под подушку, но пистолета там не оказалось. Он лежал на тумбочке, в каком-то метре, но добраться до него Виктор уже не мог.

Эта женщина все предусмотрела, переиграла его вчистую, и единственное, что мог попытаться сделать Виктор, это утащить ее с собой в могилу. Он вдруг представил, как ее стройное тело еще вчера обнимал Матросов, почувствовал дикую и глупую ревность и решил во что бы то ни стало убить ее.

В какой-то момент, как это обычно бывает перед смертью, Виктор вдруг почувствовал прилив сил и решил, что на последний отчаянный рывок, на то, чтобы сцепить пальцы в мертвой хватке на ее прелестной шейке, их у него хватит. Он знал, что это ненадолго, что уже через несколько секунд сознание затуманится окончательно и все исчезнет, как на экране выключенного телевизора, и ему нужно спешить, чтобы успеть уйти в небытие в объятиях рыжей красотки, которая его убила.

Собрав все силы и стараясь не выдать себя, он повернул голову и тихо произнес:

– Марина, подойди, я тебе хочу что-то сказать… Это очень важно…

Докторша не двинулась с места, копаясь в пакетах, и Логинов вдруг понял, что проиграл окончательно. Она все понимала и не собиралась подходить. Она просто убила его, а теперь просто ждала, когда он умрет.

От бессилия ему хотелось завыть волком, он вцепился пальцами в подушку и тут вдруг услышал:

– Сейчас, подожди… Где эти чертовы перчатки?

– Ка-какие перчатки?

– Обычные. Так боялась сделать тебе больно, что порвала одну об иголку. Теперь не могу найти другую пару… Тебе уже лучше, бедненький?..

– Да. А что?

– Этот укол обычно очень плохо переносят, вначале возникает сильная слабость, а у некоторых даже бывают галлюцинации. Ага, вот перчатки. Сейчас удалю тебе гематому, и – баиньки. И больше никаких нарушений режима. Тебе нужно хотя бы пару дней отлежаться, чтобы не возникло осложнений.

Виктор с удивлением почувствовал, что ему действительно вроде становится лучше, потряс головой и осторожно спросил:

– А откуда ты узнала, где я живу?

– Дружок твой, Беляев, говорил.

– А ты что, действительно шла к подруге?

– Нет, конечно. Тебя, дурачок, надеялась встретить.

– А-а… зачем?

– Родинки показать, – усмехнулась Марина. – С тобой точно все в порядке?

– Почти, – сказал Виктор и вдруг спросил: – А давно ты знаешь Матросова?

Она даже не вздрогнула, продолжая выкладывать что-то из пакетов.

– Какого Матросова? Александра, что ли? А-а… это того, о котором ты всю ночь бредил?