Лев Пучков - Тигр в камуфляже Страница 49

Когда его вывели из подвала, он вяло осмотрелся. П-образное здание в три этажа, довоенной постройки. Окна во всех трех этажах забраны решетками, окрашенными в белый цвет. Просторный двор, аккуратно засаженный зеленью; на ровных, как по линеечке, клумбах — мрачноватые однотонные анютины глазки фиолетового цвета. А вокруг всей этой казенной благодати — высокая, метра три, бетонная стена с колючей проволокой поверху, в три ряда.

Пленника завели за угол дома и по асфальтированной аллейке потащили в глубину то ли сада, то ли парка — Иван не разобрал: непослушная голова моталась в такт быстрым шагам, глаза не успевали фиксировать расплывчатые очертания окружающих предметов. Остановились у широкого приземистого строения, обмазанного известью и на первый взгляд похожего на гараж.

Открыв одну из дверей, охранники затащили Ивана в небольшую комнату, обитую деревянными панелями. Интерьер оставлял желать лучшего: допотопный продавленный диван из кожзаменителя, перед ним — обшарпанный стол — вот, собственно, и все. На стене — дрянная картинка эпохи застоя: то ли колхозник с большим молотком, то ли доярка с тупым огромным серпом — не разобрать. Иван пьяно ухмыльнулся, пытаясь рассмотреть картинку и хотел было уже прокомментировать сюжет, но в этот момент один из охранников нажал невидимую кнопку в стене: фрагмент деревянной панели с тихим жужжанием отъехал в сторону, обнажая чрево освещенной изнутри кабины лифта, куда его немедленно втолкнули. Стена с тихим шипением установилась на место, а кабина плавно ухнула вниз.

— Во, бляди! — восхитился Иван. — Лифт! Ловко устроили, рахиты…

Лифт медленно скользил вниз. По скорости движения можно было определить, что остановился он на небольшой глубине — пара-тройка этажей ниже уровня поверхности. Лифт остановился, дверь тихо отъехала в сторону, пропуская их в длинный, освещенный безжизненными лампами дневного света коридор с низким сводчатым потолком.

Пройдя несколько шагов, конвой остановился перед массивной дверью, обитой войлоком. Дверь распахнулась — Ивана втащили в неожиданно просторное, с высоким потолком, помещение.

Здесь царил идеальный порядок. Стены, пол и потолок были выкрашены в отливающий тусклым блеском белый цвет. По стенам — стеллажи с аппаратурой, стойки с ретортами, колбами, какие-то матовые стеклянные футляры черт знает с чем. Иван подумал, что не шибко-то и удивится, увидев в одном из таких футляров чью-нибудь голову.

Посреди помещения располагалось нечто, напоминающее кресло стоматолога, — Иван сиживал на таком, когда ему выдирали зуб, давно, в школе еще.

При первом же взгляде на эту штуковину Иван почему-то почувствовал, что от нее исходит какая-то опасность. Почувствовал и застопорился в проходе между стеллажами — не пожелал идти дальше.

Двое из охранников ловко подхватили пленника и попытались с ходу усадить в кресло. С первой попытки не получилось: Иван уперся, растопырив руки и ноги и крестообразно застряв на подлокотниках. Его все-таки втиснули, заломав, в объятия кресла, затянули на руках и ногах широкие синтетические ремни, по-видимому специально предназначенные для этих целей.

Пару раз вяло рванувшись, Иван затих. Вскоре откуда-то возник плешивый головастик. Плотоядно улыбаясь, он уселся верхом на небольшой табурет с колесиками и, смешно отталкиваясь ногами, вплотную подъехал к распростертому в кресле пленнику.

— Всем привет, — буднично произнес он. — Предвосхищая ваши вопросы, спешу заверить — больше я вас тиранить не буду. Это последнее испытание, после которого я вас того… эмм… отпущу, короче. Сейчас подойдет один товарищ, мы быстренько вас обработаем — и делу конец.

— А я уж подумал, что вы меня прописали при вашем учреждении. — Криво ухмыльнувшись, Иван хотел было уже выложить этому мерзкому коротышке все, что он о нем думает, разумеется, непечатными оборотами, но передумал. Наткнулся вдруг на настороженный колючий взгляд — взгляд маленького хищного зверя, который сквозь прутья решетки смотрит на посетителя зоопарка и раздумывает: укусить его за руку или взять ненормативное лакомство…

Коротышка сполз с табурета и, пробормотав:

— Сейчас все узнаете, я вам тут кое-что расскажу… — принялся расхаживать перед креслом, поглядывая на часы и собираясь с мыслями.

— Что узнаю? — заорал (вернее, сделал попытку заорать) озверевший Иван. — Опять будете меня пилюлями пичкать? Хотите наркоманом сделать, а потом состряпать крутой репортаж «Российские офицеры — наркоманы!». Скандал в прессе и все такое прочее… Да?

— Вы страдаете манией величия, — презрительно скривился Пульман. — При чем здесь — скандал в прессе? Я вообще на дух не переношу все эти пресс-конференции, брифинги… — При упоминании о брифингах Иван болезненно поморщился. — Нет-нет, сокол мой сизокрылый… У меня в отношении вас совсем другие планы.

Тут он уставился на Ивана, буравя узника своими бусинками, в которых тот с удивлением уловил какой-то сумасшедше-ликующий огонек. Этакую нездоровую искорку…

— Знаете, если объект достаточно интересен мне, я ему, как правило, всегда рассказываю, что его ожидает, — заявил он. — Вот и вам… Вам я тоже расскажу…

— Может, не стоит? — Ивана совсем не воодушевляла перспектива быть посвященным в какие-то каверзы не вполне понятного характера. — Я уж как-нибудь так… пешком постою. Меньше знаешь — лучше спишь.

— Да нет уж — расскажу. — Пульман беспечно отмахнулся от его протеста. — Мне это доставляет какое-то странное удовольствие — даже сам не понимаю, отчего так… Ну, а у вас… У вас просто нет выбора — вы даже уши не в состоянии зажать. Руки заняты.

— Ну — валяйте, — покорился Иван. — А потом башку отрежете? В знак благодарности?

— Что вы, право, — ласково прокудахтал Пульман. — Ваша голова мне еще пригодится… Эмм… Так вот. Один мой приятель — весьма перспективный нейрохирург — придумал очень забавную штучку. Собственно, придумал все я, но, надо признаться, в нейрохирургии я полный профан… А он просто развил мою мысль, апробировал многократно на практике — и знаете, получилось очень даже недурственно. Не буду распинаться — вы ведь тоже профан, — но спешу заверить, что получилось гениальное открытие, равного которому, насколько мне известно, мировая наука пока что не знала. Нет, были жалкие потуги добиться чего-то в этом роде, но — увы… А у нас все получилось просто потрясающе. Но, с другой стороны — мы применяли весьма нестандартные методы, да и база у нас для испытаний — практически без ограничений'… эмм…

— Короче, Склифосовский, — вяло перебил его Иван. — Чего вы там напридумывали? «Олвейз» с турбонаддувом? Или «Тампакс» с реактивными крылышками?

— Короче так короче. — Хозяин кабинета ничуть не обиделся. — Суть такова: на голове отдельно взятой особи, в определенном месте, пробивается дырочка. Ма-а-а-аленькая такая дырень. Затем специалист производит с мозгом кое-какие манипуляции, используя лазерный скальпель — вот он, родимый. — Тут Пульман приблизился к приспособлению конической формы на штативе, от которого отходил толстый пучок с разноцветными проводами, отечески обнял его и погладил по матово отсвечивающей поверхности. — Мне, знаете ли, стоило определенного труда заполучить сие чудо техники. Ну да не в этом дело… в общем, после некоторых манипуляций с серым веществом в голове человечка происходят необратимые процессы. Человек становится роботом, способным действовать по заданной программе. Зомби то бишь, как вы изволили заметить… Ключом к программе является своеобразный код — набор слов, который вводится в подсознание через определенное время после операции.

— Класс, — одобрил Иван, как-то зябко поежившись. — Навертел кучу дырок — и на тебе, взвод биороботов… Или — рота. Только ведь, я полагаю, эти зомби потом помрут в одночасье. Я про такие штуки читывал — они, эти самые зомби, в романах всегда имеют свойство заплетать ласты в самый неподходящий момент. Да и тупые они — ужас! Вон, ваши охранники — тормоз на тормозе сидит и тормозом погоняет.

— Большинство особей из моего персонала обработаны несколько иным способом, — поспешно пояснил Пульман. — Более допотопным, я бы сказал…

Функции их весьма ограниченны, и к самостоятельному существованию они совершенно непригодны. Я уже говорил, что, прежде чем добиться конечного результата, мы довольно долго экспериментировали… В общем, можете мне поверить на слово: последняя модификация зомби, которая получилась в лабораторных условиях, ничем совершенно от обычного человека не отличается.

Со-вер-шен-но! Ферштейн?

— А як же, — мотнул головой Иван, отчего-то внезапно ободрившись.

— Вполне. Однако мне эта сказка ужас как не нравится. Уж если вы рассказываете мне про все это, значит, насколько я понял, хотите….