Юлий Дубов - Большая пайка Страница 49

— Часа на полтора, — подумав, сказал Еропкин. — А то и на два.

— Ух ты! — огорчился Гена. — А я думал… Чего ж мне делать-то? Два часа!

— Хочешь, посиди с нами там, — предложил Сергей, покосившись на Еропкина.

— Саш, у нас же секретов нет? Пусть посидит в уголке. Ты не против?

Еропкин пожал плечами.

— Да пусть сидит, если хочет. Только тихо. Ну пошли.

Пропуская Гену вперед, Сергей вздохнул с облегчением. Он не ждал, что озвученная им просьба Ильи Игоревича вызовет резкое противодействие Еропкина, но был рад, что все получилось так легко.

В коридоре Гена поравнялся с ним и, еле шевеля губами, сказал:

— Минут за пять, как соберешься, мигни мне. Я выйду из комнаты. Когда войду, начнешь. Только не раньше.

Кабинет Еропкина был заполнен народом. Около тридцати человек в костюмах и спецовках сидели на расставленных рядами стульях. У еропкинского стола листал бумаги Лева Штурмин. Рядом с ним, за маленьким столиком, сидели две девушки из приемной. Сергей взял стул и устроился рядом с ними. Гена скромно примостился поближе к двери, прислонился головой к косяку и закрыл глаза.

— Так, — сказал Еропкин, усаживаясь в свое кресло. — Все тихо. Сегодня у нас внеочередное собрание. Лев Ефимович! Что там, по правилам, делать надо?

— Надо выбрать председателя, — отозвался Лева. — И секретаря. И счетную комиссию, там тоже председателя надо выбрать.

— Ага, — кивнул Еропкин. — Значит, предлагаю председателем выбрать Льва Ефимовича. Быстренько проголосовали. Все «за». Давай дальше, Лева.

Секретарем назначили Татьяну, выбрали счетную комиссию из трех человек.

Еропкина — в качестве председателя.

— Как у нас с кворумом? — осведомился Лева. — Счетная комиссия, доложите нам.

Еропкин собрал ворох разбросанных по столу бумаг, нахмурился, пошамкал губами, что-то шепча под нос, а потом сообщил:

— Всего у нас, понима-аешь, сто процентов голосов. И присутствуют тоже сто процентов. Сорок процентов «Инфокара» представляет господин Терьян. Вот доверенность. Сергеев, Захарченко и Жечкин — это два процента — дали доверенности Льву Ефимовичу. Марков, Крутицкий… — ну, тут их целая куча, я перечислять не буду — выдали доверенности Тихонову. Это еще двадцать процентов.

Всего, понима-аешь, получается шестьдесят два. И тридцать восемь присутствуют живьем. Так что кворум есть. Можно начинать.

Сергей разжал кулаки. Все шло по плану. Еропкин забрел в расставленную Ильей Игоревичем ловушку, приписав себе двадцать процентов голосов по липовым доверенностям. Осталось захлопнуть капкан.

— Регистрационный лист есть? — спросил Лева, поглядывая на Сергея. — Передайте в президиум, пожалуйста.

Еропкин еще раз просмотрел регистрационный лист, удовлетворенно хмыкнул, поставил свою подпись и перебросил его Леве. Тот переложил бумагу на край стола и накрыл пустой папкой.

Повестка дня была принята единогласно, и Еропкин взял слово. Слушая его, Терьян снова уличил себя в невольном… едва ли не восхищении. Как бы не водил Еропкин за нос «Инфокар», какие бы махинации с деньгами и автомобилями он не проделывал, как бы не крутил с доверенностями и акциями, но, стоило ему заговорить о деле, как весь этот фон куда-то пропадал, и на первый план выходили планы, сметы, чертежи, инвестиции, кредиты — короче, все необходимые атрибуты серьезного производства. И свидетельство огромной работы, проделанной человеком, который знает дело и находится на своем месте.

— Без собственной котельной и своей подстанции, — говорил Еропкин, — мы протянем еще год. Максимум. И так с условиями подключения целый геморрой был.

Это мы решили. Пока что по энергетике и теплу мы проходим. Вот главный инженер скажет, сколько мы с ним побегали. Но решили. Сейчас передохнем и начнем заниматься условиями согласования на новое строительство. Ты, Тихонов, не спи.

Сейчас о тебе речь пойдет.

Еропкин перешел к программе обучения персонала. Судя по всему, в Германии он не только водил девок на снятую за инфокаровские деньги квартирку, а потом лечился от последствий. В промежутке он договорился о том, что в течение года все механики пройдут обучение на заводе. И первая бригада должна выехать уже в этом месяце. Но если инфокаровские механики обучались за счет «Инфокара» же, то еропкинские — за счет немцев, только билеты в оба конца оплачивались российской стороной.

— Фрицы, конечно, своего не упустят, — продолжал Еропкин. — Они с нас за это состригут денежки потом, когда зарабатывать начнем. Но все же, понима-аешь, потом. А сейчас мы за их счет поучимся. Нормально, мужики?

По кабинету прокатился одобрительный гул. Еропкин вышел из-за стола, присел на край и стал покачивать в воздухе тапочкой.

— Я вам еще пару вещей скажу. Мы в этом месяце нормально сработали.

Кой-чего наварили. Ди-ви-ден-ты, — по слогам произнес он, — платить не будем пока что, а вот премию можно выписать. Нет возражений? Эй, «Инфокар», не возражаешь? — обратился он к Сергею. — Пусть рабочий класс получит копеечку.

Сергей почувствовал, что все повернулись к нему, и поспешно кивнул.

— Значит, решили. Но учтите, бабки я так просто платить не буду. Еще раз увижу, что кто-то — Тихонов, слышишь меня? — берет левака, я из него эту премию с потрохами вытрясу. Понял? Все поняли? Вот так-то. Ну ладно. Лев Ефимыч, я, в общем, закончил. Поехали дальше.

Вопросов к Еропкину не было. Лева предложил одобрить отчет генерального директора, убедился, что других предложений нет, получил единогласное решение и вызвал к столу председателя ревизионной комиссии. Та рассказывала почти полчаса, поминутно справляясь в бумагах и нудно перечисляя номера счетов.

Закончила она, когда аудитория уже совсем обмякла.

— Есть вопросы? — спросил Лева, постукивая карандашом по столу. — Нет?

Тогда голосуем. Кто за то, чтобы принять доклад ревизионной комиссии?

Единогласно. Что у нас теперь? Третий вопрос…

— Минутку! — поднял руку Сергей. — А может, перед третьим вопросом перерывчик сделаем? На пять минут, для перекура?

Еропкин, просидевший весь доклад ревизионной комиссии, скучно глядя в окно, встрепенулся было, но потом махнул рукой:

— Уважим крупного акционера. Только не расходиться, а то головы поотшибаю.

Перерыв — пять минут.

Сергей подошел к Леве и, стараясь действовать незаметно, вытащил из-под папки подписанный Еропкиным регистрационный лист. Потом посмотрел в сторону Гены и кивнул головой. Гена встал, сладко потянулся и вышел из кабинета.

Через десять минут размявшиеся акционеры заняли свои места, и Лева объявил о начале дебатов по третьему вопросу. Слово взял Еропкин.

— Значит так, господа акционеры, — сказал он, откашлявшись. — Нам без инвестиций никак. Вот тут «Инфокар» предлагает два миллиона долларов. Мы посчитали, этих денег должно хватить. Сейчас у нас уставный капитал сами знаете какой. Вот и предлагается, чтобы он стал ровно на два миллиона зеленых больше.

Сразу говорю, я такое предложение поддерживаю безоговорочно. И призываю к этому всех остальных. Председатель, объявляй голосование.

Сергей покосился в сторону Гены. Тот лениво изучал циферблат часов.

— Кто «за», прошу поднять руки, — произнес Лева.

Руки подняли только Сергей, Лева и Еропкин.

— Сейчас, сейчас, — заволновался Лева. — Счетная комиссия, сколько получается?

— Так видно же, что получается, — сказал Еропкин. — «Инфокар» — сорок, я — шесть, ты — два. Всего сколько? Сорок восемь. Кто против?

Взметнулся лес рук.

— Так, — в голосе Еропкина послышалось торжество. — Раз, два, три…

Тихонов, ты руку держишь или как? Остальные против. Пятьдесят два. Это что же значит, решение не принято?

Сергей услышал, как закашлялся Гена. Тут же в кабинет влетела девушка из приемной, подбежала к Еропкину и стала что-то шептать ему на ухо. Еропкин слушал, и лицо его наливалось краской.

— Мужики, гляньте, что творится, — крикнул, тыча рукой в сторону окна, сидевший недалеко от Сергея человек.

За окнами еропкинского кабинета, будто сгустившись из наступивших сумерек, возникли люди в камуфляже. Их лица закрывали черные маски. У каждого на сгибе левой руки небрежно покоился автомат. Не закрытая после вбежавшей девушки дверь с противным скрипом распахнулась настежь, и еще две такие же фигуры обнаружились в приемной. Они стояли грозно и неподвижно, как статуи, и только блестящие в прорезях масок глаза выдавали в них живых людей.

Сергей неторопливо поднялся и прошел к столу.

— Что разволновались? — сипло спросил он, понимая, что пришла решающая минута, и чувствуя, как его колотит от волнения. — Я представитель «Инфокара», это моя личная охрана. У меня после собрания будут еще переговоры, вот они за мной и приехали. Девушка, вы не паникуйте, а лучше закройте дверь в приемную.