Иван Сербин - Чертова дюжина Страница 5

Трое пожарников на заднем сиденье умерли почти мгновенно. Шофер повернул голову, чтобы выяснить, почему это вдруг замолчала словоохотливая девица, и в этот момент сидевший рядом лейтенант странно завалился вперед. Девятимиллиметровая пуля прошла сквозь сиденье, пронзив ему сердце, и звонко ударилась о приборную панель. Водитель приоткрыл было рот, и «пьянчужка» выстрелил ему в затылок, точнее, в прорезиненную ткань, скрывающую шею. Труп водителя мягко завалился на бок. Рыжий спокойно открыл переднюю дверцу, сильным рывком сбросил тело шофера на мертвого лейтенанта и уселся за руль. Девушка так же споро забралась на заднее сиденье, потеснив мертвого солдатика. Убийц абсолютно не смущали ни трупы, ни вид крови, заливающей черно-серые пожарные костюмы.

Машина, заурчав, проехала вдоль дома, свернула на улицу и, все увеличивая скорость, покатила к окраине, где ждали остальные участники операции. Было тридцать семь минут восьмого.

Георгий Владленович Успенский не ждал гостей. Так сложилось, что на работе он почти ни с кем не общался, а в маленьком городке именно работа служит источником знакомств. Его жизнь текла по раз и навсегда отработанной схеме: дом — работа — дом. Изредка — магазин. Георгий Владленович служил начальником особого склада, доступ на который был строго ограничен для обитателей военного городка, за исключением пары особистов, командира части и его зама. Должность сама по себе не служила каким-либо ограничителем, но Успенский являлся носителем секретной информации, а именно — кодов, отпирающих замки хранилища тактических ядерных боеприпасов, что, согласитесь, серьезно. Отсюда — практически полная изоляция и жесткий контроль за контактами Георгия Владленовича со стороны особого отдела.

Он был обязан докладывать обо всем: о прохожих, спрашивающих на улице сигарету; о походе в булочную; о визите соседа, зашедшего за дрелью; о приглашении на день рождения или Новый год; о почтальоне, принесшем телеграмму.

Когда раздался звонок в дверь, Георгий Владленович автоматически взглянул на часы. Без пятнадцати восемь. Выбравшись из опостылевших объятий дивана, он подошел к двери, посмотрел в «глазок». На лестничной площадке стоял Алексей Дмитриевич Полянский, начальник складов ГСМ. Был он встревожен, бледен и нервно переминался с ноги на ногу, отчего-то поглядывая по сторонам.

— Алексей Дмитриевич, это вы?

— Да, Георгий, открой, пожалуйста, Срочное дело. Очень важное.

Полянский здорово боялся. Не далее как две минуты назад, поняв, куда же его везут, он сказал похитителям:

— Успенский не откроет. Он очень осторожный человек. Не стоит и пытаться.

На что получил исчерпывающий ответ «интеллигента»:

— А вы постарайтесь, Алексей Дмитриевич. Иначе, боюсь, нам придется вас нейтрализовать.

— Что случилось, Алексей Дмитриевич? — все еще не открывая двери, спросил Успенский.

— Георгий, у меня несчастье. Нужно поговорить.

— Подожди, Алексей Дмитриевич…

— Это очень срочно, Георгий! Очень!

Георгий Владленович думал о том, стоит ли ему позвонить и сообщить о визите начальника складов ГСМ в особый отдел. Правила предписывали поступить именно так, но… Он ведь хорошо знал Алексея Дмитриевича. Опять же, если дело личное, то вмешательство особого отдела может как-то навредить Полянскому. Да и никакой опасности в приходе начальника ГСМ Успенский не усматривал.

Он щелкнул замками и распахнул дверь.

— Проходи, Алексей. Чем могу…

С темноватой лестничной площадки в квартиру неожиданно шагнула высокая фигура. Человек сжимал в руке автомат. Второй незнакомец толкнул в спину Полянского.

— Проходите, Алексей Дмитриевич, раз приглашают. Добрый день, Георгий Владленович.

— Добрый… — автоматически ответил Успенский, но, тут же осознав неуместность сказанного, вскинулся: — Кто вы такие?

— Это не имеет абсолютно никакого значения, — отрезал Близнец. — Георгий Владленович, нам нужно от вас только одно: коды. Назовите их, и мы тут же уйдем.

— Ах, вот в чем дело! — протянул Успенский. — Нет. Никаких кодов! И не старайтесь.

— Я же говорил! — патетически воскликнул Полянский. — Я предупреждал!

— А мы все-таки попробуем, — сообщил Близнец. — Георгий Владленович, предположим, мы скажем, что застрелим Алексея Дмитриевича, если вы не назовете нам коды.

— Вы этого не сделаете, — ответил тот.

— Откуда такая уверенность? — хмуро поинтересовался Дофин.

— Вы же превратитесь в убийц. Вас будут разыскивать!

— Как страшно! Прям весь дрожу уже. Значит, так. Я считаю до пяти, а потом или ты говоришь коды, или вот он, — кивок в сторону трясущегося Полянского, — подохнет. Раз!

— Нет, — все еще не очень веря в происходящее, пробормотал начальник ГСМ. — Нет! Вы не можете…

— Еще как можем, — хмыкнул Дофин.

— Но вы же говорили, что… Нет! Не надо. — Он попробовал улыбнуться затрясшимися губами: мол, я понял и оценил шутку, но губы не слушались, гримаска вышла несчастной и жалкой. — Вы же не сделаете этого…

— Еще как сделаем. Два!

— Скажи им, Георгий! — завизжал Полянский. — Умоляю тебя! Назови эти долбаные коды! Ты ведь знаешь: они все равно не смогут войти в городок. Умоляю тебя… — Начальник ГСМ зарыдал.

— Три! — безжалостно продолжил Дофин, поднимая руку и зажимая рот Полянского широкой, цепкой, как клешня, ладонью.

— Георгий Владленович, ну зачем вы упрямитесь? — мягко спросил Близнец. — Алексей Дмитриевич сказал: мы не сможем войти в городок. И потом, вина за гибель этого человека целиком и полностью ляжет на вас. Вы будете мучиться угрызениями совести до самой смерти. Вам не страшно?

— Нет, — отрубил Успенский. — Совесть будет мучить меня, если я дам вам коды!

— Ну что ж, как говорится, хозяин — барин, — развел руками Близнец. — Мы все равно получим коды, только умрет один из ваших и без того немногочисленных друзей.

— Четыре! — Дофин поднял «узи» и прижал глушитель ко лбу Полянского.

— У вас осталась всего одна секунда. Решайтесь же, — горячо зашептал Близнец, наклоняясь к самому лицу Успенского. — Посмотрите в глаза вашему другу. В них страх! Страх, мольба и жажда жизни. Подумайте: десятилетний мальчик останется без отца, а молодая женщина — без мужа. В этом будете виноваты вы, и только вы! Говорите, я приказываю! Ну, говорите же!

— Подождите, — пробормотал Успенский. — Поймите, я не могу. — Он посмотрел в огромные, белые от ужаса глаза Полянского. — Я не могу, Леша.

Тот задергался отчаянно, замычал немо, все еще умоляя, упрашивая о несбыточном.

— Говорите! — рявкнул Близнец. — Быстро!

Успенский опустил взгляд, прошептал едва слышно:

— Я не могу.

— Пять!

По коридору прокатился громкий хлопок. Черные осклизлые брызги повисли на обоях. Труп Полянского повалился на пол. Георгий Владленович охнул. Глаза его закатились, колени подогнулись, и он, совсем как мертвый друг, рухнул на блестящий паркет.

— Потерял сознание, — констатировал Дофин, глядя на часы. — У нас двенадцать минут. Говорил ведь, нечего с ними болтать. Только время угробили. Доставай шприц, ампулы, остальное г…но. Надо поторапливаться.

В семь часов сорок три минуты стрелок услышал грохот и лязг приближающегося состава.

— Тель, говорит Брат, — ожил вдруг передатчик. — Что у тебя?

— Все нормально, Брат. Я готов.

— Отлично, Тель. Начинаем по сигналу.

— Понял.

Снайпер поднял винтовку к плечу и осмотрел ведущую к КПП дорогу. Примерно через полминуты на ней появился темно-зеленый «уазик». Развернувшись у КПП, машина остановилась, на дорогу выбрались четверо офицеров. Один держал на поводке мощную шоколадного цвета овчарку. Пока все шло по плану.

Последний штришок. Снайпер направил винтовку в сторону ГСМ. Ага, вот и они. К воротам поста поспешал начальник караула. За ним — разводящий и дежурный по части. Значит, все правильно. Сегодня груз принимать уже некому, состав загонят на территорию ГСМ и оставят там до утра. Утром придет обслуга, и тогда топливо перекачают в стационарные емкости. Пока же большая часть цистерн пуста по меньшей мере наполовину. Отсюда вывод: в бочках скапливаются пары. Не зря же на них огромными красными буквами — без прицела можно прочесть — выведено: «ОГНЕОПАСНО», да чуть ли не через каждые пять метров таблички: «КУРИТЬ КАТЕГОРИЧЕСКИ ВОСПРЕЩАЕТСЯ». Еще бы, земля на складе горючесмазочных материалов на метр пропитана бензином и соляркой. Не то что курить — чихать опасно. Моргнуть не успеешь — взлетишь на воздух. Ты уже в раю, а задница все еще дымится.

Часовой зоны ожидания потрусил к воротам. Громыхнули мощные стальные створки, перекрывающие пути, и стрелок увидел локомотив — механическое чудовище с единственным циклопьим глазом-фонарем во лбу. Пару мгновений спустя до него донесся низкий раскатистый рев. Машинист предупреждал всех: «Уходи с пути!»