Ник Картер - Поцелуй кобры Страница 5

— В Англии, — улыбнулась Кхален. — Я училась там и вернулась домой совсем недавно, когда отец овдовел. Мы очень надеемся на твою помощь, Ник! Отец в отчаянии: ведь Гхотак близок к победе!

— Я постараюсь сделать все возможное, — сказал я. — Пока счет в этой смертельной игре один — ноль в мою пользу, но этот убийца, подосланный Гхотаком, потрепал мне нервы.

Кхален обнажила в улыбке ровные белы зубы и подсела поближе ко мне.

— Мне кажется, ты сможешь помочь нам, Ник, — сказала она, и я пожалел, что сейчас зима и на девушке целая гора одежды. — Нам нужно переночевать у костра и набраться сил для перехода.

Уложив меня рядом с собой, она повернулась ко мне спиной и тотчас же уснула. Обняв винтовку, вскоре уснул и я, ощущая исходящее от девушки тепло.

На рассвете Кхален разбудила меня:

— Пора отправляться в путь. Он будет долгим и трудным.

Мы забросали костер снегом и вошли ущелье. Я едва поспевал за Кхален, любуясь ее легкими и грациозными движениями. Он без видимых усилий преодолевала крутые подъемы и хладнокровно проходила по кромке уступов над пропастью. Вечером, достигнув долины, поросшей буйной зеленой растительностью, мы развели костер и подкрепились сушеным мясом. Поужинав, мы почувствовали страшную усталость и моментально уснули.

На другое утро мы продолжили свой путь и на закате дня уже пробирались по тихим улочкам Катманду. Подведя меня к большому дому с крышей, как у пагоды, покоящемуся на деревянных колоннах, Кхален отперла дверь и что-то крикнула на непонятном мне языке. Из комнаты тотчас же вышел пожилой человек, знакомый мне по кадрам, которые демонстрировал Хоук в Вашингтоне. Это был патриарх Лиунгхи.

Кхален быстро и взволнованно рассказала ему о происшествии с лжепроводником. Старец помрачнел и, окинув меня внимательным взглядом, сказал по-английски:

— Я очень сожалею, что вам пришлось толкнуться со смертью, едва вы ступили на нашу землю. Вы производите солидное впечатление, господин Картер, а в нашей стране, где люди весьма восприимчивы, это может сыграть решающую роль. Присаживайтесь, нам нужно о многом поговорить.

Я проследовал за Лиунгхи в комнату, обшитую темным деревом, и уселся на низкую скамеечку напротив каменного очага. Старец достал из ниши медную посуду и разлил по кружкам душистый чай. Толстый ковер, устилающий пол, придавал помещению особый уют.

— Завтра ночью в храме Гхотака состоится собрание его секты, — сказал Лиунгхи. — Полагаю, вы будете удивлены своеобразным обрядом, молодой человек.

— Меня трудно чем-либо удивить, — сказал я.

— Гхотак намеренно возбуждает этим обрядом в людях сильнейшие эротические чувства, доводя их до экстаза, после которого они ощущают сильный упадок сил и полнейшее равнодушие ко всему, — продолжал старец. — В момент всеобщего расслабления жрецы Гхотака предложат членам секты подписать петицию к королю, и все поставят свои подписи, не задумываясь о последствиях.

— У вас есть план, как этому помешать? — спросил я.

— Да, и единственный возможный при сложившихся обстоятельствах, — кивнул старец. — Я представлю вас собравшимся как своего друга, который принес нам из далекой страны весть от Каркотека. Легенда гласит, что его дух витает над всей землей.

— А я сообщу людям, что Каркотек и выражал одобрения позиции, занятой Гхотаком в вопросе о переселенцах, — догадался я. — Верно?

— Именно так, — кивнул старец. — Гхотак начнет спорить и угрожать, так что будьте готовы ко всему, молодой человек. Он намерен драться не на жизнь, а не смерть. Наша задача — сорвать сбор подписей под петицией во время ритуала в храме.

— Все ясно, — сказал я. — А вы полагаете, что эти фанатики прислушаются к моим словам? Ведь я же чужеземец!

— Люди прислушаются к вашим словам по нескольким причинам, — успокоил меня старец. — Во-первых, я скажу им, что вы мой друг, а меня они почитают. Во-вторых, на них произведет большое впечатление уже то, что вы проделали столь долгий и трудный путь, чтобы донести до них весть от их божества.

Я улыбнулся: этот многоопытный старец хорошо знал сердца своих соотечественников.

— Ваша комната наверху, — встал со скамейки хозяин дома. — Там есть даже ванна, я привык к ней, когда служил в британской армии. Пожалуй, только в королевском дворце еще имеется ванна, в других домах подобного удобства нет.

— Кстати, о дворце короля, — сказал я. — Как там поживает его величество? Какую позицию он занимает в этой интриге?

— Король здоров и молится за наш успех, — ответил Лиунгхи. — Однако традиция вынуждает его оставаться в тени. Если нам с вами не удастся остановить Гхотака король вынужден будет уступить его требованиям. Спокойной ночи, юноша.

Я поклонился ему в ответ и поднялся в отведенную мне комнату с широкой кроватью, покрытой одеялом из козьего пуха. В небольшой соседней комнатке находилась ванна, рядом с которой стояла полочка для полотенца и туалетных принадлежностей. Я с наслаждением вымылся в горячей воде насухо обтерся полотенцем и залез под одеяло, чувствуя, как расслабляются уставшие мышцы.

Внезапно раздался стук в дверь, и в спальню впорхнула Кхален, одетая в прозрачный голубой халатик. Распущенные черные волосы мягко струились по ее хрупким плечам. Она с улыбкой присела на край кровати, дразня меня маленькими упругими сосками своей груди, торчащими, как рожки козленка.

— Повернись лицом вниз, — с улыбкой сказала она, кладя руки мне на плечи. — Я сделаю тебе массаж.

— У вас так принято? — спросил я, повинуясь.

— Гостям, проделавшим столь долгий и опасный путь, мы оказываем особое внимание, — сказала она.

Я замолчал, доверившись ее сильным и умелым рукам, ласкающим меня. Кхален сдернула с меня одеяло и стала поглаживать спину, надавливая на определенные точки и массирую мышцы. Потом она велела мне лечь на спину и стала массировать мне грудь и руки. Когда она наконец вновь накрыла меня одеялом, я взял ее за запястье и усадил на кровать. Девушка не сопротивлялась.

— Ты прелесть, Кхален, — сказал я. — Тебе это известно?

— У тебя красивое тело, Ник! — прошептала она, улыбаясь мудрой азиатской улыбкой, и мне все стало ясно без слов.

Вдруг она вскочила, рассмеявшись, поцеловала меня и выбежала из комнаты. Я же тотчас уснул сном младенца.

На другое утро, выпив чаю, я отправился на прогулку по городу. Мое внимание привлек оригинальный храм с пристроенным к нему просторным залом. Из его дверей вышел сам Гхотак, сопровождаемый крепкими телохранителями в синих рубахах.

— А вот и наш долгожданный гость! — воскликнул монах, направляясь ко мне.

— В самом деле? — ухмыльнулся я. — А мне показалось, что вы хотели лишить меня удовольствия лицезреть вас.

Монах смерил меня холодным надменным взглядом. Ни один мускул не дрогнул а его лице.

— Рекомендую вам не вмешиваться в чужие дела, — с заметным британским акцентом произнес он.

— Благодарю за добрый совет, — сказал я, решив играть в открытую. — Но считайте, что я уже забыл его.

Сверкнув глазами, монах повернулся и молча направился к дверям храма, что-то сказав своим охранникам. Те вернулись ко мне.

— Следуй за нами, — приказал мне один из них. — Будешь кричать, мы объявим всем что ты обидел ламу, и толпа растерзает тебя.

Подумав, что в этой угрозе есть некоторая доля правды, я последовал за ними. Телохранители Гхотака завели меня во двор за храмом. Один из них обернулся ко мне и сказал:

— Гхотак велел нам преподать тебе суровый урок, чтобы ты больше не тревожил нас. Так что не обижайся, приятель!

С этими словами он выхватил из-за пояса бамбуковую палку и огрел меня по плечу. Пронзенный острой болью, я отступи на шаг и улыбнулся, вытянув вперед руки:

— Одну минуточку, друзья! Не торопитесь!

Охранники послушно застыли на месте ожидая, что я им скажу. Я глубоко вздохнул и резко ударил ногой в живот громилу, стоявшего справа от меня. Он вытаращил глаза и согнулся пополам, раскрыв рот. Второй сокрушительный удар я нанес в пах вожаку этой троицы. Он заорал и завертелся юлой, согнувшись в три погибели. Третий охранник стукнул меня палкой по спине, но я поймал его руку и выкрутил ее. Присев от боли, он завопил, и я рубанул ребром ладони ему по горлу. В этот момент вожак пришел в себя и лягнул меня ногой в бедро. Я с размаху двинул ему по подбородку, он ударился затылком о дерево, лязгнув зубами, и сполз по стволу на землю. Тем временем тот, которому я врезал в солнечное сплетение, встал на четвереньки, пытаясь отдышаться, и я размозжил ему носком ботинка нос. Захлебываясь кровью, он повалился на бок. Третьего я взял за шиворот и швырнул под дерево, после чего поднял за волосы голову вожака и медленно произнес:

— Я приношу вашему хозяину свои извинения за этот урок. Надеюсь, он пойдет вам на пользу.