Крик болотной птицы - Александр Александрович Тамоников Страница 5

Полковник Корчагин умолк и взглянул на человека в маскировочной одежде.

— Наша армия, — сказал этот человек, — успешно освобождает страну от захватчиков. Впереди — освобождение Белоруссии. И мы ее обязательно освободим, как и все прочие наши земли. — Он помолчал, взглянул вначале на Старикова, а затем на Лысухина и продолжил: — Итак, Белоруссия. Есть там городок, называется Астаповичи. Может, слышали?

— Нет, — коротко ответил Стариков, а Лысухин лишь пожал плечами.

— Так вот, Астаповичи, — сказал собеседник. — А в тех Астаповичах — фашистский концлагерь. В нем — наши пленные солдаты, а кроме того, плененные партизаны и подпольщики. Есть, наверно, и гражданские лица. Лагерь большой, узников в нем примерно семьсот — восемьсот человек. Из их числа фашисты набирают карателей. Знаете, кто такие каратели?

— Да, — ответил Стариков. — Это те, кто борется против партизан и уничтожает мирное население.

— Правильно, — сказал мужчина. — Но это еще не все. Есть в том лагере еще и диверсионная школа. Знаете, что это такое?

— Приблизительно, — ответил Лысухин.

— Поясню точнее, — сказал мужчина в маскировочной одежде. — В той школе готовят диверсантов. Набирают их из числа узников, как и карателей. Кто-то, я думаю, отказывается, но есть и такие, которые соглашаются. Почему соглашаются — разговор отдельный. Сейчас мы говорим о другом. После окончания этой школы формируются диверсионные группы, которые забрасываются в наш тыл. Для чего — это, думаю, вам понятно.

— Что тут непонятного, — пожал плечами Лысухин. — Все здесь ясно, как ясен летний день на довоенном курорте.

— Вот и замечательно, коль вам все понятно. — Тонкие губы мужчины тронула едва заметная усмешка. — Значит, будем говорить дальше. Ловить диверсантов в нашем тылу — задача непростая. В каком-то смысле проще не допустить их заброску в наш тыл. Предотвратить ее.

Он умолк и вновь взглянул вначале на Старикова, а затем на Лысухина. По всему было заметно, что он ожидает от них вопросов. И точно, вопросы последовали.

— Это как же так предотвратить? — спросил Лысухин. — Мы — здесь, а они — там. Далековато будет. Пожалуй, что не докричишься.

— У меня — тот же самый вопрос, — произнес Стариков.

— Вопрос по существу, — кивнул мужчина в маскировочной одежде. — Правильные вопросы. Вот с этой целью нами и разработана специальная операция. Точнее сказать, основные ее положения. Ну а что касаемо всяческих тонкостей — то для того мы вас и пригласили. Чтобы, значит, обсудить их вместе. Без вас никак, потому что вы — основные, так сказать, действующие лица в этой операции.

Мужчина вновь замолчал и вновь принялся ожидать вопросов.

— Что мы должны будем делать? — спросил Стариков.

— Ваша задача, как я уже говорил, постараться предотвратить заброску диверсионных групп в наш тыл, — ответил мужчина. — Это если говорить в самых общих чертах. Что же касается частностей…

Вероятно, у мужчины была такая манера вести разговор: вначале — сказать несколько многозначительных фраз, а затем — умолкнуть и ожидать реакцию собеседника. Вот и на этот раз он явно умышленно оборвал фразу буквально-таки на полуслове. Он ждал, что скажут его собеседники — майор Стариков и капитан Лысухин. Это был умело построенный разговор, со всеми психологическими нюансами и подходами.

— Отчего-то мне кажется, что эти самые частности — и есть самое главное, — сказал Лысухин.

— Вам правильно кажется, — одобрительно произнес мужчина.

— Тогда мы вас слушаем, — сказал на этот раз Стариков.

— В том-то и проблема, — произнес мужчина, — что частностей пока нет. Есть только самые общие пункты операции.

— Какие же? — спросил Стариков.

— Для начала вам нужно попасть в этот лагерь, — спокойным, даже, кажется, чересчур спокойным тоном произнес мужчина в маскировочной одежде.

— Хм! — проговорил Лысухин. — Это каким же таким удивительным образом?

— В качестве военнопленных, — все тем же нарочито отстраненным тоном произнес мужчина.

— Виноват… — начал было Стариков, но Лысухин его перебил.

— Это каких же таких военнопленных? — В голосе Лысухина ощущалось одновременно и удивление, и возмущение, и негодование, и искреннее непонимание.

— Вам нужно будет сдаться в плен и постараться угодить в тот самый лагерь, который находится в Астаповичах. — Голос мужчины по-прежнему был ровен и бесстрастен. — Это один из пунктов нашего плана.

Какое-то время ни Стариков, ни Лысухин не говорили ничего. Оно и понятно — уж слишком неожиданными были слова их собеседника. Первым, конечно же, опомнился Лысухин.

— Вот как — сдаться в плен! — ядовитым тоном произнес он. — Мне, капитану Лысухину! Разведчику!

— Сейчас вы — не разведчик, а оперуполномоченный Смерш, — спокойно парировал собеседник в маскировочной одежде.

— А может, сейчас я заодно и не Евдоким Лысухин? — Капитан в порыве чувств даже вскочил с места. — Ну, так поведай мне, кто я теперь такой на самом деле? А заодно поведай и о себе — кто ты таков? И какое ты имеешь право говорить мне такие слова! Да я и без того знаю, кто ты такой! А потому пошел бы ты с такими своими предложениями сам знаешь куда! Или может, тебе все же уточнить подробный маршрут?

Все эти слова хоть и были сказаны в запальчивости и праведном гневе, но, как ни крути, все же являлись прямым, откровенным и неслыханно грубым нарушением субординации. И за это Лысухина должна была ожидать неумолимая строгая кара — стоило лишь мужчине в маскировочной одежде шевельнуть пальцем. Но похоже, он этого делать не собирался. Более того, мужчина одобрительно отнесся к такому выпаду Лысухина. Он переглянулся с полковником Корчагиным, затем щелкнул пальцами и впервые за все время разговора рассмеялся.

— Капитан Лысухин во всей своей красе! — сказал мужчина, обращаясь к полковнику Корчагину. — Что ж, и хорошо. Значит, мы не ошиблись в выборе.

Перестав смеяться, мужчина посмотрел на Лысухина и сказал:

— Если бы вы после таких моих слов повели себя как-то иначе, то на этом наш разговор и закончился бы. Вы нам нужны такой, какой вы есть. Даже не так: такой, какой вы есть, вы нужны Родине. Вот так в данный момент стоит вопрос…

Эти слова оказались для Лысухина настолько неожиданными, что он не нашелся даже, что сказать на них в ответ. Он лишь