Эльмира Нетесова - Выскочка из отморозков Страница 50

— Идет дело! Не совсем, но уже знатно подкосили болезнь. Еще пару недель, и все! Совсем выходишься! — радовался лесник.

— Дед! А с чего у меня взялась болезнь? — спросил Борис.

— Как понятней объяснить тебе? Суть той хвори в нервных нарушениях. А их на твою долю хватило. Особо родитель постарался, заложил в тебя злые корни хворобы. Ты плохо спал, часто просыпался и ссался во сне. Орал средь ночи. Вот тогда надо было приволочь тебя ко мне. В три дня все снял бы. Ведь то был еще только испуг, нынче его последствия. А испугов было много. Родитель был глумной, вовсе без мозгов и сердца. Тут мамке стоило скорей избавиться от шибанутого. Чего она тянула, за что держалась — не разумею.

— Дед! А я так хочу в Суворовское училище поступить. Как думаешь, возьмут после твоего лечения? — спросил Борис.

— Это ты про армию? Не, милок, не серчай, но в ей тебе не быть. Служить будешь, но… насовсем не схочешь. Отшибет тебя напрочь. Неспособный ты всю жизнь под чужой командой жить. Не дано тебе. И не мути себе мозги.

— Значит, болезнь помешает?

— Дурак! Не схочешь сам! Да и характер твой не тот. Ты хоть и головастый малец, но шальной и упрямый. У военных таким нет места. Но и со своими жить не станешь. Далеко от них уедешь. Там судьбу сыщешь свою.

— Я от мамки не уеду. Она никак не сможет без меня.

— Сумеет. Приноровится. Куда денется? Доля ее такая — все терпеть. На то она баба…

Дед Данила частенько брал с собой Бориса на делянку к зэкам. Мальчишка рассказал старику о них, о той ночи и, отправляясь на делянку, брал с собой табак-самосад и угощал им зэков. Те, смастерив самокрутки, курили с наслаждением крепкий самосад, хвалили и говорили, что никогда раньше такой не пробовали.

— От него, ей-богу, до конца жизни моль ко мне не подлетит. Потому что от этого табаку не только глотка, а весь до макушки дымом напитался. Дай Бог здоровья деду Даниле за такое курево! — хвалили зэки.

Правда, несмотря на это, они не любили, когда Борька обмерял выработку. Уж очень дотошный пацан. Ни одного кубика не набросит. Всегда считает слишком правильно. И все равно с ним спорили, ругались, пытались натянуть на лишний кубометр, но никогда не обломилось. И скрипели мужики зубами вокруг неподатливого парнишки. Пытались уговорить по-хорошему — не поддался, грозили — не испугался, даже обида брала.

Один раз Беркут схватил Борьку за грудки, подкараулил, когда тот возвращался домой к деду с делянки.

— Пристопорись, гнида! — выскочил из бурелома. Лицо мужика перекосила злоба: — Что жмешься, падла? Не со своей кубышки башляешь! Кончай трястись! Иль тебе за те кубики баксами отслюнят? Ни хрена не поимеешь. А и нам зажимаешь зачем?

— Не хочу неприятностей ни вам, ни деду. Любая проверка лажу вскроет. И что тогда? Старика на нары рядом с вами? Да еще обвинят, в чем не виноват. Комиссии и контролеры не верят в случайность ошибок. У них на все одна мера — к ответу! Я не хочу, чтобы Данила оказался за решеткой.

— Лес не ценность, его полно, сколько мы на деляне, никого из проверяющих не появилось.

— Им ни к чему ехать к вам. Они могут проверить на железной дороге по товарным накладным и сверить с нашими цифрами. Вот тут и начнется чехарда. Никто в стороне не останется. И вам мало не будет.

— Да будет мне грозить! Я своего отбоялся.

— Тогда зачем просишь добавить выработку?

— Дурак иль прикидываешься? Каждый куб — это шаг на волю. Чем их больше, тем быстрее. Иль думаешь, кайфово нам здесь? — И сжал ладонь так, что рубашка на Борисе затрещала по всем швам. — Ты, бздилогон! Не согласишься делать, как я велю, уроем в лесу падлу! На хрен нам сдался такой козел? Не доходит, валяй вперед рогами куда укажем!

— Пусти руки, Беркут! — потребовал Борька.

Но мужика уже трясло. Он смотрел на парня, который никак не хотел уступать, и только его винил во всех своих бедах.

Беркут тряхнул Борьку за грудки. Но парень устоял. В глазах ни тени страха. Мужик орал. Но на Бориса не подействовало. Но вот ему надоели угрозы и оскорбленья. Борька резко въехал коленом в пах Беркуту и отбросил его в кусты. Сам пошел еле приметной тропкой к зимовью, даже не оглядываясь.

Парень рассказал о случившемся леснику. Тот велел Борису оставаться в лесовье:

— Сам сделаю замеры. Чую, взъелись вы, добром это не кончится. Ты один, их много, всякое от них жди. Они своей волей дорожат, нам свою из-за гадов терять неохота.

— Дед, чего мне их бояться? Ведь в случае чего зэков первыми возьмут за жопу. Они не хуже нас это понимают и не захотят рисковать волей. У них тоже жены и дети есть, их тоже ждут. Ну тряхнул меня Беркут. А чего добился? Так в другой раз подойти не захочет, зачем время зря терять? — усмехнулся парнишка.

— Уж и не знаю про семьи, а вот адвокаты и впрямь приезжают, прямо на делянку, с самой Москвы пожаловал. На машине! При ем два мужика. Ростом вот с эту сосну. Они машину выковыривали, когда та застревала. Плечами надавят, машина вместе с адвокатом как пуля из той грязи вылетала. Видать, хорошо получает защитник, что такую морду откормил, поболе медвежьей, — хохотнул дед. — Ну, коли ты смелый, ходи на деляну. Мне и себе в пользу. В другой раз, когда их навестишь, попроси, чтоб живицы наготовили.

— Дед Данила! Они ж дарма не согласятся. Обязательно чего-нибудь потребуют или попросят. Я устал от канючки ихней. Сам себе наберу живицы, без их помощи, — отмахнулся Борька.

Через день парнишка снова объявился на деляне. Его встретили настороженно, долго не решались заговорить, Внимательно следили за каждым шагом. Борька не придал тому значения, обмерял заготовленные штабели леса. Один из них, самый дальний, вздумал замерить позже других. Когда пошел, к нему, глянул на березу, под которой лежали готовые хлысты. Ему показалось, что дерево кренится, словно вот-вот упадет на штабель. Борька спокойно прошел мимо. Увидел, как чья-то тень мелькнула за спиной, и услышал короткое:

— Беги!.. — Успел отскочить от березы. Она рухнула громко, коротко хрустнув. Веткой слегка задела парня. Тот огляделся, затаив дыхание. Рядом с упавшим деревом стоял Гришка. Руки его дергали тонкий трос. Борька понял: береза была хорошо подпилена и должна была упасть на штабель, который он обмерял.

Не отскочи вовремя, уже не встал бы. Парень глянул на Беркута, потом на Седого. Их взгляды встретились.

— Не хотели дышать тихо? Что ж! Посмотрим, кто кого сломает! — побелел пацан.

На шум упавшей березы прибежали охранники. Они собирали грибы. Увидев березу на штабеле, не сообразили сразу, что случилось. Когда догадались, подозвали Беркута и Седого.

— Жить надоело козлам? Что к пацану имеете? Чем помешал? Что наезжаете? Случайное совпадение? — Сорвался кулак, и Беркут, кувыркаясь, отлетел в бурелом. За ним Седой.

Оба встали, матерясь, потирая ушибы. У Беркута начал чернеть подбородок.

— Не приведись вам еще отличиться. Всю обойму всажу в обоих и закопаю тут. За вас нам ни хрена, кроме благодарности, не будет. Если с Борьки хоть один волос упадет, вам не дышать! — предупредили зэков.

Борька ничего не сказал Даниле и через день снова пошел на деляну. Где-то на половине пути его нагнала машина, которая везла зэкам продукты из зоны.

— Садись, учетчик, подбросим! — открыл дверь экспедитор груза и подвинулся. — Небось надоело тебе всяк день ходить к нашим мужикам? — спросил парня.

— Уже привык, — отмахнулся тот.

— Мы почту в этот раз везем. Во радости им! На уши вскочат. Каждому написали. Гришке сразу три письма! Везет же людям! Даже Беркута с Седым бабенки вспомнили! Тут же всякий вечер баба пилит. То одно, то другое, каждый день находит к чему придраться, — пожаловался экспедитор водителю и Борису. — Три дня прошло, как получку ей отдал! Сегодня уже скрипит, что денег нет. А куда они делись? Мне с зарплаты на пузырь не перепало!

— Плохо просил! — хохотнул водитель.

— На оба глаза фингалы посадил. Куда еще?

— Эх ты! Да разве бабу кулаками уговаривают?

— Вот малахольный! А как еще с моей выдавишь?

— Приласкать надо. Сама все отдаст!

— Уж чем только не ласкал. И бутылкой пустой, и кулаком! Ни хрена не созналась, куда спрятала.

— Я со своей не воюю. Иной подход имею! — улыбался шофер.