Павел Стовбчатый - В бегах. Цена свободы Страница 50

— Ты стой здесь и наблюдай, а я проскочу на угол дома и посмотрю, куда свалили двое других, — сказал мне Граф и метнулся к двери, но я успел крикнуть ему, что он вряд ли их увидит. Как ни странно, он их разглядел. Два идиота находились у лодки и уже спихнули ее в воду. Они не отплыли только потому, что ждали старшего и Кепку, которые были с Ниной. Я не был уверен, что в постройке находился Кепка, но за то, что там засел старший, мог поручиться железно. Его-то я заметил. Обходить постройку не имело смысла — глухая стена, ее можно только выбить. Чердак?.. Не так-то просто туда попасть, не то строение, мать его.

Мы долго не могли найти приемлемый вариант штурма и уже опасались, что нас того и гляди «оприходуют». Стало довольно прохладно, подул резкий ветер. Костер разгорался все сильнее и сильнее и через некоторое время стал нас слепить. Мы очень хорошо видели сам дворик, но смотреть после взгляда на зарево куда-то в сторону было глупо — сплошная темнота. Нам пришлось разделиться: один снова пошел к двери, другой — я — наблюдал за движением во дворике. Изредка мы негромко переговаривались между собой, в основном же прислушивались. Нина уже не стонала, очевидно ее как-то «успокоили» или вообще отрубили. Звука работающего мотора мы тоже не услышали. Либо фраера отплыли по тихой на веслах, либо вообще не отплывали. Мы не думали, что они к нам сунутся, однако недооценивать дерзость молодых отморозков тоже не следовало. Я уже начал терять терпение, к тому же у меня заболела шея от постоянного напряжения и выглядывания.

И вдруг мне в голову пришла блестящая мысль — выкурить подлецов из постройки огнем. Она пришла ко мне после того, как я обратил внимание на поднимающиеся вверх и разлетающиеся на ветру искры от костра. Ветер очень хорошо способствовал этому, и, если разжечь костер посильнее, искры непременно воспламенят крышу либо стену одного из домов. Иначе просто не могло быть, бревна сухие дальше некуда, вокруг полно трухи и всякого хлама. Вопрос лишь в том, каким образом разжечь костер на всю катушку.

Я тут же посоветовался с Графом, и он прямо прибалдел от моей идеи.

— В натуре, ты голова! — воскликнул Борька. — Такого зрелища я еще не видел — горящая заброшенная деревня в уральском лесу! Это что-то чего-то — или дикий голубь или дикий медведь, — пошутил он. — Бери доски из-под ног и швыряй их на костер. Какая-то попадет, через полчаса все будет в ажуре.

И я стал делать, как он сказал. Некоторые куски дерева и доски, которые я подбирал на полу, действительно не долетали до костра или падали рядом, ударялись в стену, но иные падали точно на огонь и подымали столб искр. Я так увлекся этим занятием, что позабыл и о Нине, и о сумке с золотом. Загорится или не загорится? Только одно это и волновало меня по-настоящему.

Мои усилия не пропали даром, и вскоре костер полыхал чуть ли не до небес. Граф был прав, могла сгореть и вся деревенька. Единственное, чего мы опасались, так это возгорания сначала нашего, а потом уже другого дома. В этом случае, а такое вовсе не исключалось, нам бы пришлось несладко, хотя свалить мы бы сумели. Однако как быть с золотом? В огне сгорит и оно. Если молодняки окажутся «крутыми» только в отношении баб и не «клюнут на мякину», так сказать скушают локш, тогда… Тогда за золотом придется нырять кому-то из нас! Не пропадать же такому добру, это же безумие! Граф на это не пойдет, да и я был не прочь взглянуть на содержимое сумки. А костер набирал мощь и уже сильно подавался пламенем к одной из стен. Проклятье! Они все молчат как рыбы и вообще не шевелятся, чего-то выжидают.

— Пора действовать, Граф! — почти прокричал я приятелю, напомнив о сумке.

— Еще немного потерпим, авось не сгорит, — ответил он.

Оказывается, он помнил о сумке не хуже, чем я. Еще бы! Такой куш, и как с куста. Я предложил ему дать короткую очередь по чердаку. На тот случай, если эти придурки уже там или хотят свалить через чердак. Но нет, после того как я произвел несколько выстрелов, зашевелились, наоборот, внизу. Конечно, за нами наблюдали. Едва я успел подумать об этом, как по мне, точнее, по окну, рядом с которым я стоял, саданули в ответ. Из ружья. В ночи звуки от выстрелов приобретали особое звучание и даже смысл. «У козлы, огрызаются!» Я уже было направил ствол на стену постройки, но потом передумал — поберег патроны.

— Эй вы там!.. — прокричал я во дворик, не поднимая головы. — Двое наших стоят с той стороны вашего дрянного сарая. Через чердак вам не выбраться, а из оружия у вас только ружье. — Выдержав небольшую паузу, добавил: — Мы в курсе дел и знаем про девчонку… Спросите у нее, с кем имеете дело. Сгорите живьем, твари!

В ответ — ни звука и только через некоторое время из постройки раздался голос. Это был голос старшего.

— Какого хера вам надо и чего вы хотите? — выкрикнул он.

— Скажи им, что нам нужна девка и сумка и что мы не менты. Добавь, что золото по праву наше, — подсказал мне Граф.

Я так и сказал, еще раз напомнив им о загорающейся уже стене.

— Ну что? Думайте, пока есть время, быки. Вы нам не нужны и даром, пропустим без хипиша. Гарантирую на все сто…

Мне показалось, что они должны согласиться. Конечно в том случае, если Нина еще жива и сказала им, кто мы. Она должна была слышать мои слова и сообразить, что нужно говорить о четверых беглецах. О четверых. Из сарая снова донесся голос, на сей раз того, другого, вроде Кепки. Он поинтересовался, почему тогда мы отрезали им выход на другую сторону.

— Если мы вам действительно не нужны, тогда зачем там те двое? — прокричал он мне, и я понял, что они не поверили, что нас четверо. Да и вопрос его был логичным — зачем? Но я быстро нашелся и даже слегка «наехал» на щенка.

— А ты что же, хотел, чтобы мы подставили свои спины? Вы, твари, из-за этой сумочки половину Свердловской области выкосите, а не то что нас. Короче, сваливаете или нет? Предлагаю в последний раз! — пригрозил я ему.

— Свалят, свалят, — вместо Кепки пробасил Граф. — Деваться им некуда, а наша избушка еще постоит.

— Знаешь, мне чертовски интересно, как они взяли Нинку, — тихо сказал я Графу.

— А ты спроси их, спроси, — посоветовал мне он. — Я в это время обегу их сарай и садану по чердаку с той стороны. Мы сейчас все ускорим, нечего голову ломать. Если мы не способны выкурить эту пехоту, грош нам цена.

Он бросился во тьму, а я в это время специально заговорил. Граф саданул не только по чердаку, но и прямо по стенам. Это подействовало мгновенно. Из постройки снова заорали и попросили, чтобы по ним прекратили стрелять. Они соглашались на наши условия, но хотели иметь какие-то гарантии. Жить хочется всем. Мы оживились — это уже был другой разговор. Но какие гарантии мы могли им дать? Одно наше слово, и только. Стена дома, как назло, разгоралась чертовски быстро, пламя почти перекинулось на постройку, в которой находились отморозки. Как говорится, запахло жареным в буквальном смысле слова. Очевидно, они развязали пленницу и освободили ей рот — я услышал Нинкин голос. Шли какие-то переговоры внутри постройки, возможно и ожесточенный спор. Наконец стало тихо, затем в проеме двери появилась Нина. Сама она была без оружия, зато в спину ей упирался «ствол» старшего. Самого его я не видел, но так сказала она, глядя в мою сторону. И по ее голосу, и по внешнему виду я понял, что она вытерпела. От былой дерзкой Нинули не осталось и следа — сейчас она была довольно жалкой и беспомощной, словно некая овечка. Вот тебе и Буденовск!

— Что они хотят, Нина? Свалить отсюда, прикрываясь тобой? Я правильно понял? — спросил я у нее, не дожидаясь, пока она сама начнет говорить.

— Правильно, правильно, дядя! — вместо нее заорал Кепка. — Вы много хотите, и девку, и сумку. Так не бывает, выбирайте что-то одно. Мы берем сумку и отпускаем деваху на берегу, у самой лодки. Вы остаетесь здесь. Идет? Она нам теперь точно не нужна, — добавил гаденыш напоследок.

Нина не произнесла ни звука, просто стояла и смотрела на окно.

Я повернулся к Графу.

— Слыхал? Огольцы и впрямь возомнили из себя магеранов! Диктуют условия. Ну, дичь, я вам покажу сумку, погодите!

А еще мне было обидно за нее, за нашу обидчицу, мучительницу и подельщицу в одном лице. Дала маху Нинка, ох дала! Теперь проклянет и себя, и жизнь, и этот хутор, в который причалила неизвестно зачем и почему. Да, я был благодарен ей за то, что она оставила нас в живых, но и подставлять свою и Графа головы ради нее я тоже не собирался. Тут уж как распорядится судьба, а она-то вот-вот распорядится.

Граф подошел ко мне и стал рядом.

— Те у лодки уже не сунутся, небось стоят, где-то неподалеку и пялятся на зарево, — предположил он. — Так что нечего мне торчать у двери, надоело.

Нужно поскорей решить с этими, — кивнул он на Нину. Подойдя к другому окну, тому, что было поближе к постройке, Граф заговорил с ней. — Ну как мы себя чувствуем, мадам? — спросил он немного с издевкой. — Лес есть лес, ничего не поделаешь. Ну да ладно. Значит, меняют тебя на золото, да? Отдадим, Нина, ты в курсе. Золото приходит и уходит, а человек остается. Правильно, Михей? — повернулся он ко мне. Я подтвердил, что так оно и есть. — Так что благодари Михея, дорогая. Надеюсь, ты меня понимаешь… — Граф намекал не зря, и я тоже понял, что он имеет в виду. — Ну-ка, предложи кому-нибудь из двоих немного высунуться вперед, — продолжил он. — Волосы не загорятся, но жарковато будет. Поговорим по-мужски с этой шушерой.