Борис Бабкин - Эта война еще не кончилась Страница 51

– Представляю, – усмехнулся Бабич.

– Короче, – перешел к делу чеченец, – ты меня берешь к себе? Если помощь нужна – базара нет, сделаю все. Но когда будешь уходить, меня с собой прихватишь. Идет?

– Ты русский без всякой примеси, – хохотнул Борис. – Вообще-то сколько ты по зонам в России плавал?

– Восемь. Я раньше почти все время в центре России ошивался. Так что чеченец только по национальности.

– Казбич! – услышали они. – Иди! Командир собирает!

– Что он сказал? – спросил Борис.

– Командир собирает группу, – недовольно буркнул чеченец. – Так где мы встретимся?

– Слушай, – решился Бабич, – ты готов рискнуть жизнью за сотню баксов?

– Не понял.

– Завтра в двенадцать здесь, – быстро сказал Бабич. – Сейчас иди, а то эти уже нервничать начали. – Он кивнул в сторону боевиков.

– Я буду, – согласился Казбич и быстро пошел к ним.

Борис бросил взгляд на особняк Басаева и неторопливо пошел дальше.

– Наконец-то! – облегченно вздохнул стоявший с пулеметом в руках у окна первого этажа давно разрушенной пятиэтажки Илья. – Дух какой-то с ним базарил. Командир ему, по-моему, ствол в спину…

– Да, – кивнул тоже наблюдавший за Бабичем Денис. – Кажется, знакомый командира. О чем-то они договорились. На прощание тот кивнул. Он, кажется, домой направляется…

Борис неторопливо шел по улице.

– Дяденька, – услышал он робкий голос из подъезда, – дайте денег. Мама больная, а у нас нет ничего.

Повернувшись, он увидел девочку лет четырнадцати. На исхудавшем бледном лице выделялись большие светло-синие глаза.

– Ты с матерью живешь? – только чтобы что-то спросить, сказал Борис.

– Уже почти месяц, – чуть слышно отозвалась она. – Папу, он без ноги был, на протезе, на работу угнали, и больше он не вернулся. Маму побили, она и заболела. Какой-то бородатый грозился ей голову отрезать.

Бориса поразил ее спокойный тон много чего повидавшего человека. Она не делилась своим страхом за мать или горем об убитом отце. Девочка просто сообщала это. Он мысленно выматерился. В квартале от подъезда этого обшарпанного здания находился другой мир. Большие, огороженные высокими заборами ухоженные дома. А тут…

Борис сунул руку в карман, достал пятьдесят долларов.

– Возьми, – протянул девочке. – Тебя как зовут? – спросил он и тут же с сожалением подумал, что это ему совсем не нужно, он больше не увидит ее. Услышав имя ребенка, будешь какое-то время вспоминать его. А скоро Грозный начнут расстреливать артиллерия и авиация.

– Настя, – сказала девочка.

Она цепко сжала доллары в грязном кулачке и испуганно, словно боясь, что он сейчас заберет их назад, смотрела на него.

Борис тряхнул головой и быстро пошел вперед. Проходя мимо одного из домов, услышал странный звук, как будто что-то закрылось, железное и тяжелое. Остановившись, осмотрелся.

– Проходи, земеля, – раздался из окна первого этажа развязно-блатной голос. – Здесь все занято.

– Огоньку дай, – объяснил свою остановку Борис выглянувшему из крайнего окна смуглому славянину.

– Держи! – Тот бросил ему зажигалку.

Бабич, прикурив, хотел вернуть зажигалку.

– Оставь, – махнул рукой тот и исчез.

Борис тронулся дальше. Услышал быстрые шаги сзади. Повернувшись, увидел догонявших его товарищей.

– А если бы срисовали? – недовольно спросил он, как только они поравнялись.

– Если уйдем из Грозного, – спокойно сказал Денис, – то все.

– Мудрое решение, – усмехнулся Бабич.

– Что за дух с тобой базарил? – спросил Илья.

– Знакомый, – буркнул Бабич, – вместе в крытой были. Кентовались. Я на волю вышел, он через два месяца освобождался. Он меня узнал. Завтра встретиться должны. Он здесь вроде как в стороне от этих. В общем, дома все расскажу.

– С кем у подъезда говорил? – снова спросил Богатырь.

Российские войска блокировали Гудермес, окружили Бамут. Сопротивление боевиков усилилось. Генерал Трошин заявил: «Если стреляют из дома, дом будет уничтожен. Открывают огонь из квартала населенного пункта – уничтожаем квартал…» Во многих селениях в переговоры с федеральными войсками вступают старейшины. Басаев угрожает смертью всем, кто сотрудничает с федеральными войсками. СМИ Запада продолжают рассказывать о чудовищных преступлениях российских войск и гибели мирного населения, а также о страданиях людей в лагерях беженцев. Некоторые западные страны призывают Россию прекратить военные действия. Этому вопросу будет уделяться особое внимание на саммите в Турции…

– Чего это они так за нами ухаживать стали? – простонал лежавший на настиле Александр. Его правое плечо было замотано набухшим от крови бинтом.

Юрий лежал на животе. Его тело было также перемотано толстым слоем бинта, который на спине был сильно пропитан кровью.

– Не знаю, – выдохнул он.

– Капитана забрали бы, – вздохнул Сашка. – Он застыл уже, скоро вонять начнет.

– Не думал, что ты влезешь.

– Раз уж вы начали, ничего другого не оставалось. Они бы все равно из меня инвалида сделали. Ты-то как?

– Спину жжет, и голова кружится.

– Так ты знаешь сколько крови потерял? Меня тоже мутит, в башке звон. Пристрелили бы, суки!

– Им хозяин не позволил. Я по интонации понял. Потом очнулся – нас какая-то женщина перевязывает. Ты видел?

– Ага. Лица не разглядел. Платок темный и чуть ли не под носом завязан. И ни одного слова.

Юрий попытался приподняться, но, вскрикнув, замер.

– Влипли! – Александр с трудом сел. – Чего они капитана не забирают? – чуть слышно спросил он. – Или дожидаются, пока разлагаться начнет?

– Дай попить, – попросил Юрий.

Саша поднялся и, найдя банку, зачерпнул воды и сел рядом с Юрием:

– Как пить-то будешь? Я или голову поддержать могу, или банку к губам. Правой даже пошевелить не могу.

– Попробуй хоть немного подтащить меня к краю настила, – промычал Юрий. – Я как собака лакать буду.

– Давай попробуем. – Саша ухватил левой рукой вытянутую левую руку Юрия и попробовал тащить. Замычав, скривился от боли. Присел. Переждав боль, шумно выдохнул. – Попробуй так попить. – Взяв банку левой рукой, подвинул ее к губам Юрия.

Приподняв голову, тот попробовал лакать, но в рот попало только несколько капель. Он успел отвернуть голову от банки, прежде чем ткнулся подбородком в настил.

– Во, – вспомнил Саша, – здесь же алюминиевая ложка есть. Сейчас напою. Понемногу, но в рот, а не мимо.

Сергей поднял капот бежевой «шестерки». Николай, осторожно присев, начал откручивать гайки на правом заднем колесе. Покрышка и камера были в больших дырах.

– Странно, на разрыв не пошло, – пробормотал Николай. – Пули в колесо…

– Надо было повыше бить, – недовольно проворчал Сергей. – А то все колеса продырявили, а в дверцах и стеклах ни одной пули не побывало.

– Может, живыми взять хотели? – предположил Николай.

– Это обкурились ваши, – сказал подошедший хозяин, – и постреляли. Но сейчас сами этому не рады, – усмехнулся он.

– Какие наши? – бросил на него взгляд прапорщик.

– Русские.

– Настоящие русские в Чечне вашей, – недовольно проговорил Николай, – или, как мы, рабы, или трупы. А эти падлы, – он плюнул, – какие они, на хрен, русские!

Хозяин рассмеялся:

– Полегче стало?

Тот удивленно посмотрел на него:

– Чего это ты таким заботливым стал? Не очки ли набираешь перед армией? Наши подойдут, ты нас скорей всего кончишь и в партизаны отвалишь. Вы же свою Ичкерию свободной от России хотите сделать. На кой хрен вас царь под свое крыло брал? Жили бы свободной страной. Тягали бы вас турки и все остальные. А то сколько русских мужиков за вашу Чечню полегло. И сейчас пацаны гибнут. Вы своих-то…

– Замолчи! – приказал хозяин. Его рука коснулась рукоятки висевшего спереди кинжала.

– Да надоело молчать! – выпрямляясь, закричал Сергей. – Хочешь резать – давай. – Шагнул вперед, рванул на животе остатки камуфляжа. – Ну! Дух поганый! Давай!

Хозяин выхватил кинжал и шагнул к нему. Николай, со стоном поднявшись, сжимая в правой руке ключ, исподлобья смотрел на чеченца. Тот остановился. В руке Сергея тоже появился гаечный ключ. Что-то резко бросив по-своему, чеченец пошел к дому.

– А мы с тобой герои, – усмехнулся прапорщик. – Только такой героизм никому не нужен. Сейчас покромсают нас в капусту, и все, кончились без вести пропавшие прапорщик Локтев и сержант Морозов. – Вздохнув, покачал головой: – Странно, что он не свистнул своих абреков. А может, сейчас подойдут и начнут с нас шкуру снимать. Тогда хоть одного гада, но сделаю! – сжимая пальцами гаечный ключ, сказал Сергей.

От дома к приземистому зданию быстро шли четверо вооруженных бородачей. Двое вошли внутрь. И сразу раздался громкий крик. Чеченцы выволокли женщину. Растянув руки, привязали ее к двум как бы специально предназначенным для этого столбикам. В руках у одного была длинная плеть. Он стал стегать женщину. Локтев, застонав, обхватил голову руками и опустился на землю.