Михаил Серегин - Контрольная молитва Страница 51

«Да, Парфен, за тобой не заржавеет, – признал отец Василий. – И что мне теперь делать?» – задал он себе вопрос, но тут же осознал, что давно уже знает ответ. Главное – не паниковать и не впадать в оцепенение! Иначе долго не протянуть, его просто убьют. Думая об этом, он не испытывал ни страха, ни сожалений. Усталость от пережитого была столь велика, что на полноценные эмоции порой просто не оставалось никаких сил.

Он попытался проанализировать свое положение, но никогда раньше он в такую ситуацию не попадал, сравнивать не с чем. Одно было точно – ни теперешний отец Василий, ни прежний Михаил Шатунов не знал другого способа решить проблему, кроме как начать ее решать. Тем более что теперь здесь не проглядывалось ничьих интересов – ни денежных, ни структурных; одна голая месть, одно ущемленное самолюбие преступного элемента. А значит, договориться нельзя, можно только противостоять.

«Или объяснить», – подумал вдруг отец Василий. В конце концов, если у него действительно есть самолюбие, гордыня, он должен найти в себе силы признать, что никто не виноват в том, что произошло. Никто, кроме него самого… Мысль была интересная, но надежды на разум господина Парфенова у священника было немного. «В любом случае его надо найти, – решил отец Василий. – Тем более после того, что произошло!» Он еще раз выглянул в щель между занавесками, но, понятное дело, никого подозрительного не заметил, да и заметить не мог. Вокруг расстилалась тьма египетская.

Отец Василий тихо спустился по лестнице на первый этаж, закрыл входную дверь на ключ и так же тихо пробрался в детскую. Это была самая удобная комната, тем более что Вера уже съехала и жила прямо в киоске при шашлычной.

При мысли о Вере священник улыбнулся. Эта молодая женщина радовала его все больше. Она на удивление быстро переквалифицировалась из проститутки в торговку, порой скандальную, но чаще профессионально-улыбчивую.

Анзор положил ей процент с выручки, и Вера, скрупулезно просчитав динамику доходов, сменила график и спала не более пяти часов в сутки, с двух ночи до семи утра. Более того, она весьма детально проанализировала сбыт товара и добилась от Анзора резкого изменения ассортимента. Что вообще не укладывалось ни в какие рамки, самолюбивый и порой вздорный Анзор прислушался к своей новой продавщице. Может, потому, что, как говорят, «положил на Веру глаз», но, скорее, его убедили результаты. Как хвасталась Вера, с ее приходом выручка увеличивалась чуть ли не на треть. Понятное дело, бесконечно это «экономическое чудо» в шашлычной продолжаться не могло, но пока доходы росли.

И все же главное изменение было внутреннее. Здесь, работая по восемнадцать часов в сутки, Вера как-то успокоилась, словно обрела дополнительную внутреннюю опору. Она все реже хамила покупателям, а недавно даже появилась в храме – при ее загруженности это был почти подвиг.

За этими мыслями отец Василий выждал еще около часа и заснул тревожным, чутким сном висящего над краем пропасти.

Отец Василий проснулся на час раньше обычного и, выйдя наружу через незарешеченное окно подвала, отправился исследовать округу. Уже через четверть часа он поднялся к чердачному окну недостроенного дома напротив и тут же обнаружил лежку снайпера. Конечно, здесь не валялись гильзы и давно не воняло порохом, но пыль на неструганых чердачных досках под окном была стерта. Увидеть это было трудно, но можно.

«Если он меня днем не убьет, ночью я его здесь возьму», – сказал себе отец Василий, тем же путем вернулся в дом и вскоре выходил к оставленной у цистерны автомашине из парадной двери.

Лишь несколько раз за много месяцев он отъезжал на своих «Жигулях» от дома, а не от храма, и это было как-то диковинно. Но отец Василий усугубил необычность утра и поехал не в сторону храма, а в сторону неоконченной парфеновской стройки, сразу за поворотом на Дубки. И когда он проехал рощу, то обнаружил, что стройка идет полным ходом, и только на уже смонтированной заправке нет ни одного человека.

Священник нахально подъехал к стоящему под березками столику охраны и встал напротив. На этот раз здесь сидело гораздо меньше людей, все какие-то незнакомые, но и у этих рожи были совершенно бандитские. Отец Василий пронзительно свистнул и сделал приглашающий знак пальцем тому, кто поднял голову.

– Эй, отрок, шурши сюда! – крикнул он молодому охраннику и, выпятив нижнюю губу, развалился на сиденье.

Краем глаза он видел, как недоуменно переглянулись охранники – с ними так никто себя не вел. Молодой охранник пожал плечами, встал и подошел к «Жигулям».

– Чего тебе?

– Парфенов здесь?

– Нету его, – равнодушно сказал охранник и повернулся, чтобы уйти.

– Появится, передай, что поп приезжал. Страсть как хочу с ним повидаться. Приостановившийся было охранник снова пожал плечами и тронулся.

– И еще! – уже вдогонку крикнул отец Василий. – Скажи ему, я его посыльного видел, но ничего делать не стал. Ты понял?!

Охранник недовольно повернулся.

– И чего ты кричишь? Не будет Парфенова. Ни сегодня, ни завтра. В отпуске Парфенов.

– Где? – не поверил, что услышал слово «отпуск» отец Василий.

– Где-где! – усмехнулся охранник. – На Канарах, вот где!

«Ну это, положим, вряд ли, – подумал священник. – Не тот это человек, чтобы в трудную минуту на Канары ехать. Он спать не будет, пока не убедится, что вся власть у него, а не то, чтобы на пляже греться!»

Он завел «Жигули» и уже через десять минут въезжал на прихрамовую территорию.

День прошел на удивление спокойно. Отец Василий уже и отвык от таких хороших, ровных, прогнозируемых дней. В храм пришли помянуть павших товарищей парни, вернувшиеся домой из очередной «горячей точки». Заглянул на полчасика Толян. Пришли креститься прежде не бывавшие здесь девчонки-подростки. Торопливо поставил свечку и тут же исчез некогда известный своим научным атеизмом местный политический лидер… Отец Василий многое бы отдал, чтобы все дни его служения проходили столь же интересно и плодотворно. А в коротком перерыве он съездил в автомагазин и купил тонированную пленку на стекла своей машины. Пленку ему тут же приклеили, и теперь не то что прицелиться, даже увидеть, что там происходит внутри салона, не представлялось возможным. Ребята как-то говорили ему, что в областном центре сейчас за это гоняют, но в Усть-Кудеяре всегда были свои законы.

Лишь к поздней ночи священник завершил свои хлопоты и направился домой. Понимая, что в машине он гораздо более защищен, особенно теперь, за бликующей, почти зеркальной пленкой, он поехал домой на своих «Жигулях». Но по пути остановился у шашлычной и, спрятавшись под тентом в самом углу, заказал себе минералки. Он выжидал время.

Кто бы сейчас им ни «занимался», он заинтересован в хорошей освещенности, и вечерняя заря еще обагряла небосвод. Но пройдет минут десять, и условия «охоты на попа» качественно ухудшатся. Священник вдруг подумал, что разгадка того, почему в него не стреляли вчера во дворе, а дождались, когда он выйдет в хорошо освещенную кухню, абсолютно банальна – у снайпера нет инфракрасной оптики.

– Батюшка, давай к нам! – позвали священника за соседний столик. – У нас такая рыбка к пиву!

– Не сегодня, ребята, спасибо, – кивнул священник. Пиво сейчас было лишним, ему нужна абсолютная реакция.

Он дождался момента, когда на землю упала настоящая бархатная ночь, расплатился с Верой, сел в машину и вскоре подъезжал к своему дому.

Он поставил машину у летней кухни, под прикрытие сарая. Здесь его могли бы достать разве что из окон собственного дома.

«Черт! А ведь это возможно! – осенило отца Василия, когда он уже вышел из машины. – Кто им помешает устроить мне засаду дома?» Священник быстро пересек открытый пятачок пространства у летней кухни и в две секунды оказался у второго входа в дом. Открыл дверь, шагнул в темноту и замер.

Сначала все было тихо. Но потом он отчетливо осознал, что был прав и в доме есть чужак. Отец Василий не знал, почему он так в этом уверен, но…

Он стремительно проскользнул к детской. Присел, нащупал в углу стоящий здесь с прошлой зимы обломанный черенок лопаты и ткнул концом в находящийся в двух метрах выключатель.

Удар был так силен, что черенок разлетелся вдребезги по всему коридору. Отец Василий кинулся в сторону затмившей дверной проем легкой, едва заметной тени и, ухватив что-то теплое, наудачу сделал подсечку. Мужик упал. Священник придавил его сверху, нащупал кисть и повернул ее на излом.

– А-а-а! – заорал и задергался под ним киллер, пахнув еле заметным запахом пота и дорогих сигарет.

«Вот что тебя выдало!» – усмехнулся отец Василий, выдернул свободной рукой брючный ремень и стянул обе кисти незадачливого киллера за спиной. Сам он не курил никогда, даже в армии не соблазнился, и, видимо, именно этот запах и насторожил его. Священник привстал, дотянулся до выключателя и, прищурившись от залившего коридор света, перевернул мужика на спину. Это был Тихон! Тот самый, что руководил первой поимкой отца Василия.