Евгений Сартинов - Слишком жаркий Кипр [СИ] Страница 52

— Почему была? Что с ней стало.

— Она умерла. Когда мне было десять лет, мой отец второй раз отдал ее замуж. Этот ее муж, Ибрагим, оказался большой сволочью. Он просто забил ее насмерть.

— Ты убил его? — чисто по наитию спросила Ольга.

— Да сразу же, как только взял в руки оружие. Хотя он и был любимым нукером моего сводного брата. Это было первое мое убийство. Брат заплатил клану Ибрагима за его убийство сто тысяч долларов, но был при этом очень доволен. Именно этого он от меня и добивался, чтобы я стал настоящим мужчиной, а только чужая кровь делает из мальчика мужчину.

Неожиданно Ольга почувствовала какую-то жалость к этому несчастному парню.

— Бедный ты мой. Иди сюда, — позвала она, отставляя в сторону пустую чашку. Тот, словно ждал этого. Он перекатился по кровати поближе к своей пленнице, и положил голову на ее колени. Ольга начала гладить его по голове, приговаривая: — Бедный-бедный мальчик. Так какие сказки тебе рассказывала Алия? Про Шахерезаду и тысячу и одну ночь?

— Да, про Алладина и разбойников.

— Жил был бедный мальчик Алладин, и был он младшим братом старого, злого и одноглазого ростовщика Касыма…

"Хорошо, что мать пичкала меня эти сказками все детство", — подумала Ольга. — "Только на долго меня не хватит, я ведь не Шахерезада".

Но уже через минуту она поняла, что участь арабской сказочницы ей не грозит. Мансур спал, безмятежно, ровно дыша. Тогда расслабилась и она.

"Черт, душу бы сейчас продала за сигарету"! — подумала Ольга, но оглядев каюту поняла, что такого счастья ей не видать. Мансур был явно не курящим. Надежда оставалась на кальян, но пока надо было хорошенько обдумать свое положение.

И вот теперь, сутки спустя, она снова расчесывала волосы этого удивительно террориста.

ГЛАВА 10

Ближе к вечеру Астафьеву позвонил Шнейдер.

— Юрий, ты, помнишь, рассказывал про квартиру, которую снимал тот владелец внедорожника? Какой-то ливанец.

— Да, как же, помню. Его зовут Симон Анабашлы.

— Какой там адрес?

Юрий нашел на столе бумажку с нужным адресом, и продиктовал его израильтянину. Этот разговор имел неприятные последствия для консьержки дома на улице имени Архиепископа Макариоса. Этот старомодный дом с громадными квартирами был построен еще в тридцатых годах для английской знати, любившей приезжать на остров на всю слякотную английскую зиму. Его так и называли — Английский дом. С тех пор тут ничего не изменилось. Пятиметровой высоты потолки, монументальные камины и столь же монументальные каминные трубы над старинной черепицей. Даже жильцы поменялись только в пяти квартирах из тридцати. Старомодный забор с коваными решетками возвышался на три с лишнем метра над каменной основой, которая возвышалась еще на метр от земли. Каждая такая стальная заготовка кончалась остро заточенной пикой, и проникнуть через него было весьма проблематично Так что, система наблюдения здесь отсутствовала, зато сама мадам Агата Солари, потомственная консьержка, стоила не менее двух хорошо обученных доберманов. В свои шестьдесят пять лет, при всей своей тучности, эта заслуженная вдова первого консьержа дома ревностно стояла на страже покоя и благосостояния своих жильцов. Проникнуть в дом постороннему было целой проблемой. Сначала нужно было нажать кнопку у кованной калитки, тогда в окне появлялась кудрявая голова мадам Солари. Если это был жилец, то она торопливо выплывала на улицу, и лично открывала калитку старомодным ключом. Потом точно так же открывала массивную дверь обширного парадного, где хозяев и гостей уже ждали распахнутые дверцы старомодного лифта. Он уходил вверх с солидным, довольным урчанием, как бы подчеркивая свою незыблемую важность. Если же посетитель был из новеньких, то следовал подробный допрос, затем Солари звонила в квартиру хозяев, и те уже говорили, разрешать пропустить гостя или нет.

Неприятности начались у мадам Солари с утра. Во-первых, перегорела лампочка над парадным, а кроме того, ветром отломило с дерева здоровенный сук, который ударил по окну угловой квартиры. Слава богу что жильцов не было дома, так что Агата быстро вызвала ремонтную службу, давней, хорошо проверенной фирмы. Машина вскоре приехала, прибыли сразу три мастера, все как на подбор молодые, улыбчивые парни с заметным акцентом в голосе. Один из них сразу занялся стеклом, второй лампочкой, а третий словно приклеился к мадам Солори и занимал ее разными смешными рассказами.

— Откуда вы все такие? — спросила она минут через десять. — Вы ведь не киприоты?

— Нет, мы все из Албании. Работаем тут.

— А, понятно.

После этого консьержка как-то обеспокоилась. Она лично знала владельца фирмы уже лет двадцать, и прекрасно помнила, что тот просто не переносил всех этих гостарбайтеров. Всех их он считал потенциальными ворами и грабителями, и у него в фирме работали одни киприоты. Тут еще Агата вспомнила, что обычно ремонтники этой фирмы приезжали на своем разрисованном рекламой фургоне, а эти приехали на обычном, легковом «Рено». В это время консьержку окликнул электрик: — Эй, мадам, у вас нет, случайно, запасного патрона. Этот совсем уже рассыпался от старости.

Та двинулась, было на этот зов, но потом остановилась, выперла своим объемным животом албанца, захлопнула дверь, и только тогда прошлепала на крыльцо. Она не видела, как за ее спиной гримаса досады исказила лицо ее собеседника.

Оказалось, что лишнего патрона у консьержки не оказалось, и, пока албанцы препирались, кому ехать в магазин, Агата торопливо вернулась к себе в каморку, и начала набирать номер полиции. Она только одно не сделала неправильно, не захлопнула за собой дверь на щеколду. Так что последняя цифра в наборе не успела проскрежетать на старомодном диске телефона, когда тяжелый удар кастетом в основание черепа отключил ее сознание. Падения этого тела могло вызвать небольшое землетрясение, но из-за метровых стен его не услышали даже в соседней квартире. Аккуратно положив трубку, лже-алабанец прикрыл дверь, и вытащил мобильник.

— Моше, у нас проблемы. Эта старая крыса раскусила нас. Пришлось ее отключить.

— Тогда не жди ночи, действуй сейчас.

— Но, я мало что успею.

— Все равно, рискуй.

— Хорошо.

Абрам Хайнман, так звали этого подручного Моше Шнайдера, оттащил грузное тело консьержки поглубже в комнату, потом вытащил из небольшого шкафчика ключ с биркой номер семь. Собственно, все это разыгрывалась как раз для того, чтобы сделать слепок с этого ключа. Но, обстоятельства изменились, приходилось импровизировать. Перед тем, как покинуть комнаты консьержки, Иосиф достал из кармана баллончик с нервно-паралитичным газом, и, прикрыв рот и нос руками, щедро брызнул ядовитой жидкости в открытый рот мадам Солари. После этого он поспешно оставил комнату, и, коротко проинструктировав лже-электрика, бегом поднялся на третий этаж. Сигнализации в квартире номер семь не было, но это не значило, что квартира была беззащитна. Все окна ее были сделаны с монументальной незыблемостью, и само их устройство не позволяло проникнуть снаружи. Массивные, железные жалюзи были просто непреодолимой преградой. Да и дверь, высоченную, скромно обитую шпоном из ливанского кедра, с медными ручками в виде голов львов, взломать обычной фомкой вряд ли было возможно. Поэтому и намеревались Моше Шнейдер и его команда завладеть ключом, а потом проникнуть в дом уже ночью через балкон над подъездом второго этажа. План не удался, и теперь им приходилось импровизировать.

Изнутри квартира номер семь поразила израильтян своими размерами. Это был целый лабиринт из восьми комнат со сплошной анфиладой, и сначала Хайнман растерялся. Если бы они завладели ключом и пришли сюда ночью целой группой, то могли бы не торопясь потрошить ее сколько угодно. Но сейчас он был один. И, все-таки, он решил не спешить. Не торопясь Иосиф прошелся по всем комнатам, прикидывая, где могут быть расположены тайные сейфы или другие какие источники хранения. Более получаса он проверял картины, отворачивал холсты ковров. Затем пришел черед письменного стола, шкафов, комода. Увы, в этой квартире словно бы и не жили. Тут не было ни одного исписанного клочка бумаги, ни одной ауди или видеокассеты. Зато имелись большие запасы изысканных спиртных напитков, лучших сортов табака и кубинских сигар. Хранился тут же и большой запас противозачаточных средств. Имелась и кальянная комната, и Абрам невольно поцокал языком, рассматривая кальян удивительно тонкой и дорогой работы. И именно кальянная комната порадовала израильтянина своей единственной находкой. Абрам был опытным в своем деле человеком. Он перевернул все многочисленные подушки, а потом занялся странным, с точки зрения обычного человека делом: начал запускать пальцы в ту щель между диваном и боковыми спинками. И сразу почувствовал нечто инородное для этого укромного места. Чуть поднапрягшись, Абрам сунул руку глубже, потом ухватил это нечто буквально самыми кончиками пальцев, и осторожно вытащил свою находку на божий свет. Даже одного взгляда на свою добычу было ему достаточно, чтобы прекратить обыск и как можно быстрей покинуть квартиру номер семь.