Евгений Сухов - Медвежатник Страница 53

— Господа, довольно споров, — примирительно произнес Арсеньев. — Это нам ничего не даст, давайте поищем какой-нибудь другой выход.

— Может, вы нам хотите чего-то предложить? — воскликнул в сердцах Некрасов.

После ограбления банка он осунулся и выглядел лет на десять старше своих лет.

— Я хочу вам заметить, что мы в первую очередь предпочитали сейфы европейского производства. Так сказать, считали, что заморские головы светлее наших. Но мы уже успели убедиться неоднократно, что это не так. Медвежатник сумел перехитрить нас во всех случаях. И поэтому я предлагаю отказаться от услуг англичан.

— Отказаться?! — воскликнул вдруг Некрасов. — Мы не только откажемся, но и разорим их до основания.

— Считайте, что дело уже выиграно. Вчера я уже начал процесс. Но дело сейчас не в этом, — откинулся Арсеньев на спинку кресла. — Как мы выяснили, доморощенным медвежатникам не может противостоять ни один европейский замок. Знаете что, господа, для нашего дела не годятся такие замки. Что бы там ни изобреталось, механизмы неизменно просверливают, а замки взрывают. Нужно сделать заказ на принципиально новые сейфы, скажем, такие, которые не имеют отверстия для ключа.

— Позвольте, разве это возможно? — поднял брови Лесснер.

— Возможно, господа, — уверенно произнес Арсеньев, сверкнув стеклами пенсне. — У кого-нибудь из вас есть часы с кукушкой? Забавная такая птичка, которая выкрикивает каждый прошедший час.

На лицах банкиров промелькнули веселые улыбки.

— Да полноте вам, Павел Сергеевич, мы с вами говорим об очень серьезных вещах.

— Вы напрасно смеетесь, господа, — также без улыбки продолжал Арсеньев. — Часы с кукушкой — это тот же самый сейф. Дверца открывается только в том случае, когда наступает нужный час. Прокуковала шесть раз — пора вставать, двенадцать раз — пора обедать. И заметьте, господа, никаких запоров, замков, а только хитроумный механизм, который и раскрывает дверцу.

— Так что же вы предлагаете, любезный Павел Сергеевич? Не слишком ли это смело — отказаться от предложений английских и немецких специалистов и обратиться за помощью к… часовому мастеру? — с сарказмом поинтересовался Некрасов.

Губы Арсеньева расползлись в великодушной улыбке. Он повертел в руках карандаш и объявил, осторожно положив его на стол перед собой:

— Вы угадали! Только все-таки мастер не какой-нибудь, а один из самых лучших в Москве. Да что там говорить, в России!

В этот раз банкиры собрались совещаться в кабинете Арсеньева: удобная комната с кожаными диванами вдоль стен: напротив двери — неширокий стол, но вполне достаточный для того, чтобы за ним, не толкая друг друга локтями, разместилось четыре человека.

— Вы хотите сказать, что какой-то там часовщик для нас будет получше, чем специалист по сейфам? — Кривая улыбка некрасиво застыла на лице Лесснера.

— Именно так, но прошу вас сначала выслушать меня, господа. Как я уже сказал, это не простой часовщик, — Арсеньев сцепил пальцы в «замок» и уперся локтями в стол. — Его имя Матвей Терентьевич Точилин! — объявил он почти торжественно.

Банкиры продолжали сидеть с отсутствующим видом, явно не разделяя ликования Арсеньева.

— Уточняю, — несколько сдержаннее продолжал Павел Сергеевич, — он обслуживает часы во дворцах императора. Его главное развлечение — изготовление хитроумных часовых механизмов. Некоторые его работы просто уникальны.

— Как вы с ним познакомились? — задал вопрос Лесснер.

— Через свою племянницу, фрейлину государыни, он изготовил ей часы. Хочу вам сказать, что его часы — это сейфы в миниатюре. Они выполнены весьма умно и имеют массу секретов. Так вот, господа, — Арсеньев положил руки на стол. — Я предлагаю заказать ему сейф, который бы нас устроил во всех отношениях. Разумеется, все расходы я пока беру на себя. Есть одна закавыка: он может просто не согласиться, а поэтому важно убедить его помочь нам… за хорошие деньги. Если опытная модель будет успешной, мы заменим ею наши устаревшие конструкции.

— Знаете, господа, кажется, нужно попробовать. У нас просто нет другого выхода, — боднул крупной головой Некрасов.

— Я присоединяюсь, — согласился Лесснер.

— Вот и отлично. — Арсеньев поднялся, давая понять, что не стоит дальше тратить время на бессмысленные разговоры. — О результатах беседы с Точилиным я вас извещу завтра.

Глава 26

Матвея Терентьевича Точилина каждую субботу и воскресенье можно было застать в трактире в Каретном ряду, где завсегдатаи устраивали петушиные бои. Со всей Москвы в трактир сходились понимающие люди, в основном купцы, — нарядно одетые, с дамами под руку, и если бы не знать, что они пришли поглазеть на побоище пернатых, то можно было бы запросто предположить, что уважаемые люди направились в Большой императорский театр. Не отставал от прочего люда и Матвей Терентьевич. К субботе он готовился уже дня за два: наказывал служанкам отутюжить выходной костюм и привести в порядок любимую красную рубаху.

Человеком он считал себя не бедным, а потому старался заполучить лучшие места, откуда не нужно было задирать голову, чтобы наблюдать за петушиными боями, а лучше смотреть на расстоянии вытянутой руки. Ставки делались нешуточные, и за один петушиный поединок купцы выкладывали по сто тысяч рублей.

Часовщик Точилин старался не отставать и играл на тотализаторе с азартом наследного принца, и редко кто из завсегдатаев мог предположить, что он частенько выгребает из карманов последнюю мелочь.

Матвей Терентьевич пернатых любил и содержал у себя огромный птичий двор, насчитывающий только одних петухов до полутора сотен. Породы были различные: мексиканские, итальянские, — но преобладали выходцы с Британских островов — пестрые поджарые петушки, выделявшиеся необыкновенной подвижностью. В драке они выглядели настолько агрессивными, что создавалось впечатление, будто бы шпорами могли разодрать брюхо даже медведю.

Скуки ради Матвей Терентьевич устраивал петушиные бои на собственном дворе, стараясь заполучить в качестве зрителей соседей. Но все это было не то. Для подобного зрелища нужен непременно трактир, забитый до отказа пьяными купцами, которые, не стесняясь своих крестьянских корней, болеют за своих любимцев так истошно, как будто бы от исхода боя зависит их собственная судьба и, конечно же, кураж. Подобный поединок можно сравнить разве что с боем гладиаторов, где изысканная и избалованная зрелищами римская публика громкими криками стремится поддержать своего любимца.

Нередко Матвей Терентьевич приносил со своего птичьего двора какого-нибудь задиристого петушка, и если его воспитанник оказывался победителем, то он имел от каждой ставки выгодный процент. Конечно, совсем неплохо было бы держать конюшню с чистокровными арабскими скакунами, но за неимением средств приходилось отдавать предпочтение петушкам.

Петушиный трактир был еще и неким клубом, где миллионщики-купцы попивали пиво и хлебали водочку, а также общались между собой, при случае пощипывая за ляжки молодых девиц, зашедших поглазеть на невиданное зрелище.

В этот раз Матвей Терентьевич решил принести в трактир небольшого белого петуха мексиканской породы, прозванного Гладиатором.

Гладиатор был задирист и похотлив неимоверно — без победного петушиного улюлюканья не пропускал мимо себя ни одной курочки. Поначалу Точилин хотел определить его в производители — пускай, дескать, занимается своим любимым делом, топчет молоденьких курочек да ковыряет в навозе червей. Но позже передумал, справедливо решив, что в окружении нарядных курочек он потеряет бойцовские качества, и определил его в поединщики.

Петушиный трактир Гладиатор узнал сразу: едва извозчик натянул поводья, как отважный петух победно прокукарекал, несколько раз ударив себя по бокам крыльями.

— Приехали, — объявил Матвей Терентьевич и, взяв клетку, понес забияку в трактир.

В этот день петушиные бои обещали собрать два десятка купцов, которые обожали подобные забавы и ставили на них такие деньги, какие нечасто можно увидеть даже на ипподроме.

Часовщика Точилина встречали торжественно. Навстречу ему, косолапо семеня коротенькими ногами, выкатился круглолицый приказчик. Его пухловатые, чуть капризные губы растянулись в располагающей улыбке, и он радостно прогнусавил:

— Матвей Терентьевич пожаловали! Какая нынче радость! Кого вы сегодня принесли?

— Гладиатора, — гордо сообщил Точилин, слегка приподняв подбородок.

— О! — Приказчик отступил на шаг. — Гладиатор боец отменный. Вспоминаю, как неделю назад он шпорами Викинга забил. Тот и прокукарекать как следует не успел.

— Викинг это что, — любовно глянул часовщик на своего фаворита, который, свесив ярко-алый гребешок, настороженно посматривал на приказчика. — Ты лучше вспомни, как он со Злодеем расправился. Только два раза и клюнул, а у того из горла уже и кровь пошла.