Андрей Таманцев - Точка возврата Страница 53

Так-так. Но все же агент Сэнькив, несмотря на присущую ему приторможенность, обогатил своего шефа (а Моцар-то и был его настоящим шефом), весьма ценными сведениями. Есть четверо как минимум и шестеро как максимум московских агентов. Ребята конкретные, с ними связываться лишний раз — себе дороже. Но есть у этого врага и слабое звено. Львовское подполье, прозеванное и Моцаром, и СБУ, и тем более бестолковой УНА-УНСО. Однако теперь это подполье вскрыто. Где-то со своими московскими друзьями болтается соплячка Светлана Колесникова. И шут бы с ней. Только что прибыл из Москвы неопытный Григорий Смирницкий. Вот, кстати, через него и можно выйти на неудобных москвичей. С Андреем Куликом дело иметь сложно — предан русской идее, неглуп, даже хитер. Но ведь есть у них еще старик! «Дядя Коля Соколов», бывший энкавэдист, бывший «оккупант», как теперь именуются все представители московской власти на территории самостийной Украины, человек, постепенно впадающий в маразм, но еще о-го-го!

Вот, пожалуйста, подробнейший доклад агента Сэнькива о его пребывании в доме номер тридцать два по улице Сверчинского и его общении с русской проституткой Ларисой. Лариса не Сэнькив, тот к анализу не способен, утверждает, что Дед (подпольная кличка Соколова) готов, будучи исконно советским человеком, воспринимать любые изречения начальства буквально. И вот есть данные, что Сергей, явно главарь упомянутой московской шайки, обронил сакраментальную фразу: «Убить бы этого папу». Да-с, мы не дураки, нам понятно, что Сергей и его присные, разумеется, никак не связаны с ФСБ, внешней разведкой и другими спецслужбами России. Формально, разумеется. Если даже его повязать и притащить в подвал дома номер шестнадцать по улице Калича гора, расколоть такого не представляется возможным, хотя бы судя по тому, как он расправился с силами УНСО-ВССО. Думается, что его бригада стоит своего командира. Да, впрочем, это теперь и бесполезно. Заброс боевиков в Чечню все равно сорван. Из оставшихся в живых двух сотен треть деморализована, остальные еще держатся, но надолго ли их хватит — неизвестно.

Но даже если бригада Сергея будет нейтрализована, остается Дед! И если ему внушить, что слова «убить бы этого папу» были не случайной фразой, а руководством к действию, то можно ведь такую кашу заварить! Смотрите: какой ни старый, конечно, пень, но все-таки бывший офицер НКВД, стреляет в понтифика. То есть, разумеется, даже если не стреляет, а просто наставляет свой ржавый наган, чтобы убить оплот и надежду всей современной Украины, доказать связь Деда с ФСБ и Кремлем — задачка для первоклассника. А уж если при этом отловить хоть одного из московских гостей, то это вообще уже задачка для детсадовца!

Итак, первое — нештатный агент Лариса говорит с Дедом. Второе — по линии сети пана Моцара отлавливается пусть даже один москвич. Дальше строится шикарная версия о покушении спецслужб Москвы на святого западного человека. Да за такое Моцару и расквашенные лагеря чеченских боевиков хозяин простит! А с хозяином ссориться совсем неинтересно...

Рассуждения пана Моцара прервал телефонный звонок.

— Моцар у телефона.

— Пан Моцар, — обратился к нему глухой голос. — Это с вами говорит Яньо из Карпат. Мы словили одного москаля!

— Сами, что ль, словили?

Трубка помолчала, потом ответила:

— Не, не сами. Абдул со своими хлопцами словил.

— То-то. Через четыре-пять часов у вас будет Паркинсон. Без него ничего не предпринимайте. Ждите. Сами не допрашивайте. И Абдул пусть тоже не допрашивает. Он мне живой нужен.

Моцар нажал кнопку селектора и азартно рявкнул:

— Паркинсона ко мне! Срочно!

Амбразура

Противник наступал плотной цепью, скрываясь в складках местности. То и дело то справа, то слева раздавалась автоматная очередь. Боцман пригибался к земле, и противник продвигался еще на несколько шагов вперед. Боцман тоже стрелял, как только появлялась малейшая возможность поднять голову. Но его стрельба не была эффективной. Вроде и прицеливался хорошо, а все же ни одного попадания не получалось. Автомат приходилось держать в крайне неудобном положении, с ремнем, перекинутым через шею. Ремень тер, тянул оружие, не давал как следует уложить приклад для стрельбы, но не было и доли секунды, чтобы сдернуть с шеи трущий ее ремень. До противника оставались считанные десятки метров, а отступать некуда, позади стена. Вот уже Боцману прекрасно видны плечи вражеских солдат, шевелящиеся лопатки подползающих людей. И все равно никак не удается попасть. В конце концов, пришлось пойти на риск — приподняться и сдернуть автомат с шеи. Как его не убили в эту секунду, Боцман понять не мог. Взять автомат поудобнее получилось, но ремень так и остался на шее. То ли зацепился за что-то, то ли черт его знает что еще, а пули все равно идут совершенно непонятно куда, Боцман не видит даже их ударов о камни. Ну конечно! Проклятый автомат заряжен холостыми! К дьяволу его! Ладно, есть у него еще два ножа, это для двух первых. А дальше будь что будет. Но и достать нож не удалось, оказалось, что автоматный ремень каким-то образом напрочь пристегнул Боцмана за шею к стене. Мало того, ремень успел перехлестнуть и руки, так что сделал невозможным вообще какое-нибудь движение. Никакое, кроме попытки, рванувшись изо всех сил, разорвать проклятые узы. Боцман сконцентрировал все силы в один рывок, рванул со страшной силой, взревел от боли и натуги, но полотно ремня вдруг стало деревянным, толстым, рубануло по затылку и запястьям, но не подалось ни на миллиметр.

Только тогда Боцман очнулся и открыл глаза. Кошмар нехотя отступил, но не весь — режущая боль в шее и в запястьях осталась. Боцман припомнил, что его чем-то опоили в станционном буфете, отсюда, наверно, и все эти кошмары, от какого-нибудь наркотика. Так-то у него, Дмитрия Хохлова, психика крепкая. Он понял: руки и шею режет колодка. Значит — плен. А вот не видно ничего — это хуже. Это может быть и слепота, если сейчас, конечно, не ночь. Очень хотелось бы, чтобы была именно ночь. Именно ночью хорошо верить в рассвет. Хотя, похоже, и рассвет Боцману ничего хорошего не предвещал...

Но действительно, не прошло и часа, как мрак стал потихоньку рассеиваться, вокруг начали проступать какие-то щели. Это был сарай, у которого ничего не стоило проломать стену и уйти. Но у Боцмана были связаны ноги, а голова и руки втиснуты в тяжелую колодку. Хотя безвыходных положений, как давно убедился Боцман, не бывает. Большого труда стоило извернуться так, чтобы узлы на ногах оказались поблизости от правой руки. Боцман попытался ослабить узлы. Но только-только тугое сплетение прочного шнура начало поддаваться, как за ним пришли.

Боцмана выволокли на воздух, и стало понятно, что его тюрьма находится на каком-то горном хуторе. Тащили Боцмана двое чеченов, они и переговаривались по-своему. Поодаль стояли пятеро в форме УНСО, а с ними мужичок в цивильном, серенький, невзрачненький, но по всему именно он и был начальником. Ему вынесли из избы грубый табурет и поставили перед брошенным наземь Боцманом. Серенький сел и стал задавать вопросы по-русски, но с каким-то, Боцман никак не мог понять, каким именно, акцентом.

Поначалу Боцман попытался закосить под дурачка — мол, турист, от своих отстал, свои раньше в город уехали, электричку ждал. А помпа откуда? Да вот, видите ли, волков боялся и, что греха таить, намеревался побраконьерствовать во глубине Карпатских гор.

Тогда чечены принялись бить Боцмана по голове добротными армейскими сапогами. Били по ушам и глазам, нос пока берегли. Боцман стиснул зубы. Он знал, что это только разминка, дальше пойдет хуже. Что ж, придется перетерпеть и это.

— Мне известен состав вашей диверсионной группы, Дмитрий Алексеевич, — спокойно промолвил серенький, когда чечены сделали перерыв. — Меня даже не интересует, кто вас послал. Мне даже наплевать на вашу группу. Скорее всего, все они уже либо покинули Украину, либо собираются покинуть. («Как бы не так, — подумал Боцман, — без меня, живого или мертвого, никуда они не уедут».) Меня не интересует даже, — продолжал плюгавый, — кто вам дал информацию о базах УНСО. Группа вашего друга Бороды раскрыта, и ее поимка — дело считанных часов. Можно было бы без особых проблем отловить и ваших ребят — Сергея, Семена и Ивана. Но, я повторяю, нам на них уже наплевать. Так или иначе, свою миссию они выполнили, пусть уходят, нас они больше не интересуют. («Отловить без проблем? — подумал Боцман. — Нет, вы их не ловите потому, что боитесь. И Бороду вы не возьмете, Пастух не даст. Это я так глупо поймался!»)

— Так вот, господин Хохлов, мы просим вас только об одной небольшой услуге. Вот телефон, — плюгавый показал Боцману мобильник. — Вы звоните по одному набранному мною номеру, просите позвать названного мной человека и говорите ему то, что я вас попрошу сказать. Если вы, как вы тут пытались нас убедить, турист, то вам тем более не составит труда выполнить мою просьбу.