Виталий Гладкий - Месть обреченного Страница 54

Теперь он начал работать с таким рвением, что все сотрудники УБОП диву давались. Ну, а мне он готов был вылизать все, что хочешь.

Особенно после "несчастного" случая с Плешневым – кто-кто, а Саенко наверняка знал, откуда ветер дует.

И в настоящее время я был гарантом продолжительности его жизни, ни больше ни меньше. При встречах со мной глаза Саенко буквально умоляли – молчи, ради всего святого, молчи!

Сукин сын…

Тем временем тучи над Шалычевым сгущались.

Он, естественно, уже знал, что видеозапись в руках следствия. А потому должен был действовать, по моим предположениям, как можно скорее и оперативнее.

Я, если честно, ждал этого момента активности с трепетом – а вдруг теперь выпадет мой номер? Хотя по логике событий я пока не представлял для него особой опасности.

Сейчас больше должен был опасаться Саенко.

Но, по здравом размышлении, Шалычев до поры до времени, видимо, решил оставить в покое органы правопорядка – пока не утихнет суета вокруг смерти Плешнева.

По крайней мере, я на это очень надеялся.

Я сидел, думал, и на душе почему-то становилось все тревожнее и тревожнее.

Интересно, почему Шалычев срочно вылетел в столицу? По идее, он сейчас должен быть в городе, чтобы держать руку на пульсе событий…

Ответ пришел раньше, чем я мог себе представить.

Резкий звонок городского телефона заставил меня вздрогнуть, и я, недовольно скривившись, сказал:

– Слав, подними трубку. И скажи всем, кто бы мне ни звонил, что меня нету

– Сачок… – с негодованием пробормотал Баранкин, но трубку все-таки снял. – Алло! Кто? Ну конечно…

Он неожиданно расплылся в улыбке.

– Здесь он. Сидит, мечтает…

– Я же тебя просил! – зашипел я рассерженным гусем. – Это Жанка. Будешь говорить? – Скажи, что я занят! – Уже поздно. Она настаивает… – Меня срочно вызывает шеф! – Серега, не будь скотиной. Она к тебе с дорогой душой, а ты… – Бьешь на сознательность?

– А как тебя еще пронять? Жанна классная девушка. Лучшей не найдешь. Ну что, берешь трубку или нет?

– Куда теперь денешься… Алло! Привет… Нет, ничего не слышали. Чем занимаемся? Работаем. Что-о? Как ты сказала?! Повтори! Чер-рт!..

Жанна еще что-то говорила, но я уже слушал вполуха.

– Серега, что с тобой?! – вскричал, глядя на меня, Баранкин. – На тебе лица нету.

– Со мной? Со мной все в норме… Порядок.

– Что-то случилось?

– Не то слово…

– Да говори же, нервомотатель! Или я опять проявляю чрезмерное любопытство?

На меня вдруг навалилась непонятная усталось и я тихо ответил:

– Полчаса назад, в аэропорту, прямо на взлетном поле, расстрелян Журкин.

– Ни хрена себе новость! Кто, как?

– Жанна не в курсе. В ихнем райотделе сейчас все на ушах стоят, наверное, и к нам скоро волна докатится.

– Докатится…

– Так что будь готов.

– Постоянная готовность – это обычное наше состояние.

– Да уж…

– Что она тебе еще сказала? – Погиб Журкин, его жена и техник аэропорта. – Раненые есть? – Есть.

– Как это случилось?

– По предварительным данным, машина с убийцами каким-то хитрым способом оказалась возле трапа самолета, которым Журкин прилетел из загранкомандировки.

– Стреляли из пистолетов? – Нет. Из автоматического оружия.

– Машину, как всегда, бросили?

– И да, и нет. Киллеры угнали ее на дальний конец взлетного поля, где их ожидал другой транспорт. А машину облили бензином и сожгли. – Как обычно, концы в воду…

– Верно, концы в воду. Скореее всего, убийцы не оставили ни малейшей зацепки. – Да-а, опять "глухарь"… – Что верно, то верно. По всему видно, работали профессионалы. – Ну, блин, у нас не соскучишься! Как могли пропустить машину на взлетное поле?! Я посмотрел на него с удивлением. Он что, и впрямь настолько наивен?

– Молча. Наше известное головотяпство и преклонение перед власть имущими. Не говоря уже о деньгах. Ты разве никогда не наблюдал подобное, особенно если прибывал какой-нибудь важный чин? – Наблюдал. И не раз.

– То-то же… Для них правила и законы не писаны. Вот и довыделывались… особо важные персоны… твою дивизию!..

– Не помогла Журкину и охрана…

– Да. Кто мог думать?

– Кто-то подумал… – Угу… Я вдруг почувствовал, как побежал мороз по коже – моя очередь быстро приближалась…

К вечеру мы знали уже и детали происшествия.

Убийцы проникли на взлетное поле под видом сотрудников милиции и в соответствующей одежде.

Многозначительная деталь – они заезжали туда дважды.

Первый раз – видимо, для проверки охраны на бдительность – показав документы и какое-то предписание.

А второй – когда приземлился самолет Журкина; уже на вполне "законных" основаниях, прямиком, тем более, что они предупредили охрану о таком варианте.

Но самое интересное заключалось в том, что машина с охраной Журкина тоже находилась в это время неподалеку от самолета.

Однако никто – никто! – из его телохранителей с места не сдвинулся, чтобы помешать киллерам сделать свое черное дело.

И даже когда автомобиль с убийцами помчал в конец взлетной полосы, преследовать его не решился никто.

Чудеса, чтобы не сказать больше…

Сегодня я решил переночевать у Жанны. На душе было неспокойно, и я немного поплутал по городу – от греха подальше, чтобы не притащить в ее уютное гнездышко "хвост". Хотя слежки за мной уже не было давно.

Стоял ранний вечер. Было еще достаточно светло – солнце только-только спряталось за домами, и я со спокойной совестью бодро вышагивал по тротуару, собираясь перейти небольшую площадь, на противоположной стороне которой стоял дом, где жила Жанна…

И все-таки они застали меня врасплох.

Из неожиданно притормозившей машины выскочили три амбала, и когда я попытался достать пистолет, в руках у них мелькнули нунчаки,[8] и в моей голове взорвалась елочная шутиха.

К счастью, я не потерял сознания и успел парировать удар ногой следующего бандита. Иначе мои шансы когда-нибудь стать отцом стали бы и вовсе призрачными.

Все дальнейшее слилось в сплошное мелькание рук и ног. И только боль от ударов напоминала мне, что это не сон, а жестокая борьба за жизнь.

Мне показалось, что к первым троим присоединились еще двое. Но считать своих противников мне было недосуг.

В какой-то момент я было возликовал – рукоять пистолета наконец привычно легла в ладонь, осталось только сдвинуть флажок предохранителя и…

И в этот миг резкий и точный удар нунчаками едва не сломал мне кисть правой руки и оружие упало на асфальт.

Вскоре я понял, что меня просто добивают.

Я еще пытался держаться на ногах, но удары один сильнее другого в конце концов заставили сначала опуститься на колени, а затем и почувствовать жесткость асфальта. Как ни странно, но я был в полном сознании и едва ощущал боль.

Я смотрел на перекошенные злобой рожи, мельтешащие надо мной, а в голове билась одна мысль – как плохо, что мама еще не приехала, я так и не успел ее увидеть…

Как плохо, что мама не приехала…

Мама…

Уже теряя сознание, я вдруг понял, что меня почему-то оставили в покое. Невероятным усилием я вырвал себя из пучины, в которую погружались все мои чувства, и попытался сосредоточиться.

Вокруг меня дрались, но кто?

Были слышны вскрики, ругань, хруст ломающихся костей и вопли… Похоже, драка завязалась нешуточная.

Наверное, я все-таки потерял сознание.

Может, на минуту, но потерял.

Когда я очнулся, надо мной склонились двое незнакомцев. Один из них похлопывал меня по щеке, а второй щупал пульс.

Их голоса доносились как будто издалека.

– Ну как? – спросил один другого.

– Оклемается… Он мужик крепкий. Ушибов до хрена, но переломов вроде нет…

Голоса вдруг пропали, словно кто-то выключил звук. – Ему здорово досталось…

В ушах снова вместо внятной речи слышался только шум. – Вызови "скорую". И милицию, – опять прорезался голос первого.

– Не было печали… – пробормотал второй и исчез из моего поля зрения.

– Как ты себя чувствуешь? Ты меня слышишь? – спросил оставшийся, наклоняясь пониже.

– С-слы-шу…

– Твой пистолет я подобрал, он в кобуре. Давай я помогу тебе сесть.

Он подтащил меня к скамейке и усадил, поддерживая под руку.

– Жди "Скорую помощь". Она должна скоро быть. А нам пора…

Словно сквозь туман я увидел, как эти странные незнакомцы уселись в "джип" и уехали.

Неподалеку лежали тела тех, кто меня мутузил. Они казались безжизненными.

Прохожие, натыкаясь на них, с такой стремительностью улепетывали подальше, что казалось, будто я нахожусь в эпицентре тайфуна, а люди – это обломки разрушенного стихией парусника.

Я постепенно приходил в себя, и в моей голове все настойчивей и настойчивей звучал голос заботливого незнакомца.

Где я его слышал? Когда?

Знаком этот человек мне не был – памятью на лица я вроде не слабовал.

Но голос… голос…