Олег Алякринский - Охота вслепую Страница 55

Да, интуиция и на этот раз спасла ему жизнь. Сержант и его головорезы выпотрошили второй бронированный «линкольн». Этак скоро не на чем будет ездить! Россетти ухмыльнулся. Но какой же он молодец: предвидел заранее, чем может обернуться поездка в Неаполь, и отправил на виллу свою машину с шофером и одним из телохранителей, а сам остался в Неаполе до воскресенья. И правильно сделал. Теперь очередной провал заставит Сержанта на некоторое время притихнуть. Ему нет нужды идти ва-банк, шуму же от его расстрельных похождений по Италии уже и так больше чем достаточно. Так что несколько дней или недель Сержант просидит спокойно.

А если бы он не додумался отправить туда пустую машину, тогда что? Да ничего. Не такой уж он идиот! Только идиот не смог бы предвидеть, что этот Сержант организует новый налет на его автомобиль! Тут не надо иметь шибко богатое воображение и интуицию, да и вообще не надо быть семи пядей во лбу чтобы вычислить следующий ход Сержанта. Каким образом он умудрился взять Доницетти и Ринальди? Он подловил этих болванов на их глупых привычках. Доницетти, видите ли, привык обедать в одной и той же пиццерии, словно сожри он пиццу в каком-то другом месте, у него было бы несварение желудка! Но ведь лучше страдать от несварения желудка, чем гореть в адском пламени.

Синьор Россетти захихикал, развалившись в скрипучем кресле. Чему научила его их смерть —- так это тому, что нельзя жить по заведенному ритуалу, необходимо постоянно менять хотя бы маршруты своих передвижение. Как этот советский президент, который тридцать лет просидел в Кремле... с усами... Сталин... Вот этот Сталин, говорят, никогда не ездил дважды подряд по одной и той же дороге. А президента Кеннеди убили только потому, что маршрут его движения был заранее известен всей Америке!

Так что любая закономерность в твоем поведении, любая твоя привычка, ставшая достоянием общественности, может представлять для тебя смертельную опасность. Вся Италия знает, что синьор Россетти позволяет себе роскошь бывать дважды в месяц по пятницам в обществе обворожительной киноактриски. И уж если кому-то пришло бы в голову убить дона Россетти, то только полный идиот не выставил бы засаду на дороге от Неаполя к вилле. А судя по тем документам, которые ему прислали из Интерпола и из Москвы, этот Юрьев далеко не идиот...

Россетти легко выпрыгнул из кресла и направился обратно в дом. Он прошел в ванную комнату и, скинув халат, спустился в наполненный подогретой морской водой бассейн. Тут же автоматически включился механизм джакузи и искусственные подводные вулканчики начали ласкать его по-стариковски сильное тело. Минут через десять в комнату заглянула высокая загорелая массажистка Паола. Россетти, не испытывая ни грана смущения, выбрался из воды и пошлепал мокрыми ступнями в массажный кабинет, лег на стол и отдался сильным, чутким пальцам профессионалки. Жизнь прекрасна, если ее должным образом наладить…

Во время сеанса расслабляющего массажа дон Россетти, как всегда, разглядывал стены массажной комнаты, выложенные мозаичными фресками с изображением забав древних римлян в общественных банях. В сущности, ничего не изменилось за прошедшие века: то, что ценилось тогда, ценится и сейчас, — вино, женщины, нега… Разве что время нынче бежит куда быстрее, подгоняемое ревом автомобильных моторов и реактивных двигателей.

В массажную неслышно вошел Марчелло и выжидательно замер на пороге. Синьор Россетти повернул голову в сторону двери и заметил красную папку в руках приемного сына. Хороший парень вырос, деловой, цепкий, умный, настоящий мужчина, подумал Россетти, который уже давно не вспоминал, что Марчелло не его родной сын. Наследник духа — это еще более ценно, чем наследник крови. Можно привести дюжину примеров, когда у достойного человека дети ничтожны… Взять того же покойного Доницетти. В жизни он всего добился сам, начав с посудомойщика в местной пиццерии, а трое его сыновей — никчемные вертопрахи, наркоманы, пьяницы и бабники. Позор семьи! А Марчелло хороший мальчик. И в папке, наверное, принес что-то новенькое на Сержанта. Позавчера Россетти распорядился отыскать родственников русского киллера, и, судя по довольному виду Марчелло, что-то найти удалось.

— С чем пришел? — поинтересовался Россетти, жестом попросив массажистку на какое-то время прервать свои манипуляции. — Надеюсь, порадуешь отца.

— Отец! Утром звонил ваш приятель из Москвы, Филипп… Я с ним разговаривал…

— Ну и что он сообщил? — нетерпеливо оборвал его старик. — Нашлись у Сержанта родственники в России?

— Ему удалось выяснить, что у Юрьева есть младший брат. Роман. По-русски его полное имя Роман Юрьевич Юрьев. Несколько длинновато.

— Да уж, у русских все несколько длинновато, — усмехнулся Россетти. — Впрочем, это их трудности. Так что там с братом?

Синьор Россетти тяжело перевалился на живот, положил подбородок на тыльную сторону правой кисти и оглянулся на массажистку:

— Ты мне, carina, шею помассируй.

Он закрыл глаза и расслабился, когда искусные пальцы принялись мять воротничковую зону. Потом он приоткрыл один глаз и посмотрел на Марчелло.

— Продолжай. Я тебя слушаю. Что с братом Юрьева? Тоже, наверное, киллер?

— Роман сидит в тюрьме.

— В России?

— Да, в России.

— За какие грехи? Убил кого?

— Нет, он простой уголовник. Бытовые кражи, драки. Таких у них называют «бакланами».

— А ты откуда знаешь?

— Генерал Филипп объяснил.

— А почему «бакланы»? Что у них общего с этими благородными морскими птицами?

— Считается, что они такие же глупые. Только орать могут да крыльями махать.

Россетти усмехнулся.

— Это удачно придумано. У нас и в парламенте таких «бакланов» сколько хочешь. — Старик приподнялся на массажном столе, сел и потянулся к полотенцу. — Брат-уголовник — это хорошо. Это надо использовать.

Они прошли в кабинет хозяина. Крепнущий ветерок с моря полоскал легкие занавески. Солнце уже стояло высоко, заметно потеплело. Синьор Россетти, оставаясь в халате, сел за стол. Знающий привычки хозяина слуга внес поднос с двумя чашками кофе и кексами-«наполитанками».

Марчелло отказался от кексов, взял чашку кофе и закурил. Синьор Россетти, хоть и не одобрял привычку курить с утра, не стал возражать. Затянувшись, Марчелло спросил с недоумением:

— Зачем вообще все это вам нужно: какие-то родственники, младший брат в тюрьме? Сержант сейчас в Италии, он за вами охотится. Что может быть проще —. устроить охоту на него. Нет человека — нет проблемы. Это же старая истина.

Синьор Россетти усмехнулся. Марчелло хороший мальчик, но он еще молод, неопытен, наивен. Отхлебнув кофе, он назидательно заметил:

— Не всегда самое простое решение — самое умное. Убить Сержанта можно, наверное, это не так уж и трудно. Но что это изменит? Российский заказчик найдет нового убийцу, а потом еще и еще… Кому-нибудь из них может повезти. В наше время убить нетрудно даже президента Соединенных Штатов — были бы деньги. А деньги там имеются.

— И что же тогда делать?

— Надо обратить оружие наших врагов против них самих. Умнее всего в данной ситуации вынудить этого самого Сержанта работать на меня. И если он убьет того, кто заказал меня, с нашей стороны это будет самый умный вариант.

— Это будет трудновато, — покачал головой Марчелло.

— Не так уж и трудно, мой мальчик. Я в юности занимался керамикой… Ты не знал? Да, я лепил из глины сосуды, вазы, кувшины… Дома, на Сицилии. У меня неплохо □случалось. Человек — податливый материал. Как глина. Из человека можно вылепить все, что угодно. Но тут нужен навык умелого гончара. С одним нужно действовать хитростью, с другим — силой. Сержанта силой не возьмешь, а вот хитростью можно. Причем хитрость должна быть замаскирована под симпатию или сочувствие… Потому что человек всегда испытывает благодарность к тем, кто интересуется его проблемами, бедами, горестями… Прояви к Сержанту толику сочувствия, пообещай помочь его беде… ну, скажем, вызволить из тюрьмы его младшего брата — возможно, он станет на нас работать.

— Я не думаю, что он так прост, — возразил Марчелло.

— Это один из вариантов, — смиренно кивнул Россетти. — Все зависит от полноты нашей информации. Надо побольше разузнать о международных гастролях Сержанта в последние десять лет. Не сомневаюсь, там есть масса такого, о чем синьор Сержант предпочел бы забыть навсегда… То, о чем не забыли ни в Интерполе, ни в службах безопасности многих стран… Родственные чувства — сильный аргумент, но чувство самосохранения, желание спасти свою шкуру — пожалуй, аргумент посильнее. Вот что, Марчелло, соедини-ка меня через четверть часа с моим старым другом герром Йоргом Моргентау.

— Это не тот ли Моргентау, который возглавляет австрийское бюро Интерпола?