Леонид Словин - Отстрел Страница 55

Отсюда ампулы с триметилфентанилом попадали к Шайбе, к Барону, с которым сейчас сидел Савельев…

Еще часть бумаг была на английском. «Certificate of Marrige…» Бутурлин отыскал в памяти забытые корни слов. Это было свидетельство о браке, заключенном в мэрии Никосии год назад. Документ содержал минимум сведений о брачующихся, ни адресов, ни подданства жениха и невесты — только фамилия, имя, возраст, профессия, имя отца, данные-свидетелей.

Свидетелями выступали люди, привлеченные как штатные переводчики мэрии, эти не помнили и раньше не знали ни жениха, ни невесты.

Женился «Монахов Евгений, 37 лет, секьюрити, сын Александра».

Имя это упоминалось в уголовном деле.

—Один из учредителей «Новых центурионов». Срочно Тяглова сюда… — распорядился Бутурлин.

По-видимому, ушло безвозвратно время всесоюзного розыска, когда преступник скрывался хотя и на обширной, но все-таки территории своего государства.

Надо было начинать процедуру по выдаче Кудима, а потом и его команды из Фонда психологической помощи России…

Бутурлин позвонил дежурному оперу:

—Савельичу в кабинет бутерброды, чай. Я скоро буду…

Восемнадцатиэтажное здание, в котором обосновался Фонд психологической помощи, принадлежало новому поколению столичного зодчества. Окруженное летними саженцами, оно смотрело через Садовое кольцо вниз, на дома старой генерации — из серого кирпича, по крыши утонувшие в зелени, криках детворы, запахах подвалов, собак, машин.

—Заедем с переулка…

Штурм офиса через главный вход — стальную, с сейфовыми замками дверь — или окна, взятые снаружи мелким металлическим решетом, был наверняка сопряжен с жертвами. Бутурлин приехал с одним из старших оперов. Он знал этот район. В особнячках внутри Садового кольца прежде размещались мастерские «Металлоремонта», «Плиссе, гофре»… Сегодня — реставрированные, обновленные — они нашли новых хозяев. Арендная плата возросла необычно. Сверху полагался еще нал. В лапу. Администрации.

—Пройдемся…

По другую сторону здания деловая жизнь была представлена ярче. Малоизвестные фирмы тихо, без шума прокручивали свои возникшие неизвестно когда, словно на пустом месте, непонятно кому в действительности принадлежащие капиталы. Бутурлин просматривал вывески. «SGITA», «ДАРГЛИЯ», «ГЛК»… Чудовищные, ни о чем не говорящие аббревиатуры. Чужие труднопроизносимые имена, слова… Подобранные скорее всего намеренно — чтобы не запомниться, не вызвать желания любопытствовать, интересоваться… Скрывающиеся от глаз айсберги, плавающие в финансовом океане, успешно ускользая от налогов и рэкета. Кому надо — тот и так в курсе… Неписаные законы серьезного реального бизнеса.

—Смотри!

Вывеска на русском и на английском ничего не объясняла. «kolt ltd. Фонд психологической помощи MARK V.GALDER».

—Тут должен быть второй вход. Надо проследить.

Тяглов, президент «Новых центурионов», приехал на этот раз сразу, как только ему позвонили.

— Только чтобы Толяна не встретить. Мне эти генералы здесь уже…

— Не встретишь!

Улыбчивый, выбритый, он походил на своего клиента, кандидата в президенты России. На нем был такой же деловой пиджак, брюки от «Макса энд Спенсера» и фирменная английская обувь.

— Спасибо, что подъехал. Дело есть.

— «Спасибо» — таких денег нет, Бутурлин!

— Раньше ты говорил: «Спасибо в стакан не нальешь!»

— Времена изменились…

Не Бог весть какой этикет был полностью соблюден. Можно было перейти к делам.

Эпизод с «Центурионами» все еще стоял особняком, не получив удовлетворительного объяснения. Взрыв заряда у дверей квартиры Тяглова в Крылатском. Преследуемый Рэмбо и муниципалами по проспекту Маршала Жукова «корвет» «Новых центурионов», засветившийся сразу после убийства Нисана Арабова. Брошенный кем-то по пути следования «корвета» магазин автомата…

— А сам-то ты, Тяглов, что по поводу этого думаешь?

— С кандидатом в президенты это, во всяком случае, не связано.

— А с тобой? Если что произойдет — агентство перейдет к учредителям…

— Я выплатил паевые!

— Учредителями они все равно значатся. Мы проверили в Регистрационно-лицензионном управлении на Щепкина. Держи!

Тяглов достал очки.

«Вот уж как корове седло!»

— Промптов работал с тобой?

— Этого вообще никогда не слышал! Со мной был Прохоров.

— Прохоров, Прохоров… Есть такой! Жил в гостинице «Россия»…

В «Дромите» тоже была эта фамилия в составе учредителей. Ее вписали на каком-то этапе, чтобы облегчить процесс аренды помещения и регистрацию.

«Темные лошадки…»

После физического устранения Тяглова, как и Нисана, и Неерии, управление переходило в чьи-то чужие руки.

— Как вышли на тебя?

— Это еще при министре Ерине. Занимались розыском журналиста в горячей точке… По линии управления розыска. А эти друзья — по своей…

— Федеральная служба?

— ГРУ. Контактировали. Ну и не без этого… — Тяглов провел пальцем по воротничку. — В общем, ребята неплохие. Но, конечно, не розыскники. Потом они вроде как ушли на гражданку. Вложили деньги в «Центурионов». Нашли меня.

—А сейчас?

—О них я ничего не знаю.

— Тебя пытаются устранить. Ты сделал свое дело…

Бутурлин снял трубку:

— У кого там фотографии… Давай сюда!

Старший опер занес конверт. Снимки частично были Сделаны скрытой камерой, а в основной своей массе украдены по случаю.

—Привет…

Тяглов разложил пасьянс. Почесал нос.

— Вот он! В верхнем ряду. Капитан Монахов… Монахов Евгений Александрович…

— Давай по порядку… Откуда он?

— Саратовский.

—У нас он проходит как житель Средней Азии. Промптов Евгений Александрович. Толян с ним разговаривал Но дворе его дома на Вадковском…

Вокруг было все то же, что и в прошлый раз, когда сюда приезжали не Бутурлин с Тягловым, а Савельич вместе с генералом.

— Кого ищете, ребята?

Все тот же люмпен — поддатый любитель совать нос в чужие дела — не преминул снова объявиться во дворе. Подсунулся он и на этот раз. Тяглов повернулся на месте, случайно могутной спиной коснулся его плеча. Мужик отлетел.

Сталинской поры дом с лепниной на фасаде, с неприглядным двором, с бьющим в нос запахом нищеты…

У лифта Бутурлин на ходу заглянул в записи.

«Промптов. В день убийства Шайбы около 20-ти уехал на шашлыки. Собирали деньги на коллективную антенну. Его не было. Вернулся в 3-м часу. Видела соседка с 10-го этажа, ожидала неотложку. Машина „ВАЗ-11ОЗ“, Серая 56-79. Молодая баба, в доме ее не знают… Друг в гостинице — Прохоров B.C., телефон…»

Поднявшись наверх, лифт придержали во избежание случайностей. Лестничная площадка была с тремя квартирами. У Промптова никто не отозвался. Бутурлин позвонил в соседнюю квартиру. Дома оказался врач-хирург, он отдыхал после смены.

—С недельку что-то не вижу. Может, зайдете? У меня тут кое-что есть…

Он продемонстрировал издали бутыль на холодильнике

—Чистейший ректификат…

—В другой раз. Спасибо.

Вернулись к квартире. Тяглов отгородил Бутурлина от «глазков» соседей. Незаметная липучка соединила дверь с дверной коробкой.

«Бесполезных знаний не бывает. Кто-то мог пользоваться квартирой, пока Кудим путешествовал…»

У машины их уже ждал старший опер, ходивший к паспортисткам:

—Монахов и Промптов — одно и то же лицо. А оба паспорта выписаны в Папе, в Наманганской области…

Савельич дал о себе знать уже под вечер. Еще по голосу Бутурлин с ходу догнал:

«Барон запел…»

Все, что Савельев затем говорил, на самом деле было адресовано Барону.

— Мы, товарищ подполковник, поговорили с Пал Палычем и решили: он все расскажет по-честному. А мы подумаем, чем ему можно помочь… Вы можете зайти?

— Сейчас буду.

Бутурлин рассовал бумаги, перешел в кабинет напротив. Подвинул свободный стул. Савельич был демонстративно корректен и подчеркнуто внимателен к Барону.

—Вот ведь как получается… Уголовники берут такого парня, как Пал Палыч, несудимого, хорошего спортсмена, и ломают ему жизнь! Ты чего такой красный, Паша? Не болен?

Барон помотал головой.

Привычный, давно обкатанный спектакль. Полицейская классика. Менты делали все, чтобы сделать поражение Барона менее позорным в его собственных глазах. Доказательства словно лишали его свободы выбора. «Признаешься — будешь на свободе…». Все трое — Барон и менты — играли одинаково искренне.

— Надо все рассказать. Все, как есть…

На миг забывалось: преступления-то самые страшные! Признаться полностью — значит уже не выкарабкаться! Частичное полупризнание? Но тогда — хотел он или нет — ждал очередной этап признаний. А кроме того, менты сразу забирали назад обещание свободы! «Мы говорили: „Если ты признаешься полностью“, а ты утаил…». К этому времени следствие обычно добывало новые доказательства, оно уже не нуждалось в признании обвиняемого, как в первые часы после задержания! Барон сидел тихий.