Сергей Зверев - Свой среди чужих Страница 56

Еще минуту назад он был уверен, что расскажет ей все: и про Кайзера, и про Шершнева, и про то, почему погибла Алька. Но сейчас, глядя в небесно-голубые Настины глаза, вдруг понял, что не сможет открыть ей всей правды. Ни ей, ни Дорофееву, ни даже Бабкину, который не имел никакого отношения к этой истории.

«Пускай это останется при мне», – подумал он, а вслух сказал:

– Стечение обстоятельств – Алька оказалась в неудачное время в неудачном месте… Извини, конечно, за банальное утешение, но убийцу все-таки нашли.

– Это не вернет мне дочери. Но, как ни странно, мне стало гораздо легче. – Настя вдруг прильнула к его груди и тихо заплакала.

Андрей погладил ее по голове, словно маленькую.

«Моя совесть чиста – все, что мог сделать для нее, я уже сделал, – подумал он. – Остальное зависит от Парамонова и его ребят… Неплохо бы заглянуть к ним перед отъездом. А то нехорошо получается: когда надо было – под ногами путался, а сейчас, когда дело почти закончено, – меня там и не видно…»

В это утро Липницкий вел машину крайне осторожно: не шел на обгон, притормаживал на желтый сигнал светофора. Причиной тому было его неважное самочувствие. Впрочем, удивляться тут было нечему – за минувшие сутки он прилег лишь на пару часов. А перед этим всю ночь прокуковал в окрестностях СИЗО, дожидаясь, когда же наконец оттуда выйдет Сапожников. Появился он около шести утра и, судя по виду, был очень доволен собой. А это могло означать только одно – Шершнев мертв. Но смерть Шершнева была лишь частью задуманной Липницким операции. Теперь следовало поставить точку. Куда с большим удовольствием он доверил бы это кому-нибудь другому, но все те, кто мог бы справиться с подобной задачей, были мертвы. Теперь Липницкий мог рассчитывать только на себя. Ужасно хотелось спать, но он понимал – еще не время расслабляться, а потому старался контролировать каждое свое движение, каждую мысль.

В общем-то, ничего сложного в том, что он должен был сделать, не было. В ФСБ такие дела обычно поручали новичкам. Но слишком уж много воды утекло с тех пор, когда он сам был зеленым юнцом…

Добравшись до девятого километра и не обнаружив у дорожного щита Сапожникова, Липницкий не на шутку растерялся.

«Неужто этот лох опять наширялся?» – с тревогой подумал он, но разворачивать машину не стал.

Как оказалось, не напрасно. Окинув местность внимательным взглядом, он обнаружил Сапожникова неподалеку, в кювете. Тот лежал на траве и с дурацкой ухмылочкой на лице рассматривал облака. На появление Липницкого среагировал не сразу. Несколько мгновений тупо рассматривал его физиономию и лишь потом поднялся и присел на корточки.

– Шушера и вправду был уродом, – проговорил он и уставился на собственную кроссовку. – Не человек, а слизняк какой-то. Гниль, одним словом. – Поморщившись, он брезгливо сплюнул на траву.

«Кажется, парень уже успел накачаться, – предположил Липницкий. – Но на какие шиши? Неужели с кем-то встречался?»

– С кем встречался? – повторил он вслух.

– Машка в семь забегала – перепихнуться.

– Надеюсь, о наших делах ни слова?

– Я что, совсем тупой?

– Хорошо, – удовлетворенно кивнул Липницкий и строго приказал: – Садись в тачку. Прокатимся.

Сапожников не стал возражать. Поднялся на ноги и лениво побрел к машине.

Проехав метров пятьсот, Липницкий свернул в березовую рощу. Убедившись, что машина не видна с шоссе, заглушил мотор и предложил «немного подышать свежим воздухом». Сапожников выбрался из салона и с интересом огляделся:

– Красота! Давно я не был в лесу.

«Здесь ты и останешься», – усмехнулся Липницкий, доставая из бардачка пистолет, на дуло которого был навинчен глушитель. Пряча оружие за спиной, вышел вслед за Сапожниковым.

– Паша! – позвал негромко и, когда тот обернулся, вскинул правую руку. Палец плавно нажал на спусковой крючок, раздался легкий хлопок, и Сапожников, так ничего не успев сообразить, рухнул в высокую траву.

Подождав пару секунд, Липницкий подошел к Сапожникову вплотную. Тот лежал на земле, широко раскинув руки, и смотрел в небо. Полчаса назад он точно так же лежал на обочине дороги, только на этот раз его голубые глаза были пусты и безжизненны. Поняв, что контрольного выстрела не понадобится, Липницкий не почувствовал желаемого облегчения. После бессонной ночи все эмоции атрофировались. Он был не способен ни радоваться, ни скорбеть.

Развернулся и широким шагом двинулся к машине. Открыл багажник, достал из него черный пластиковый пакет, шпагат и лопату. Огляделся, взглядом отыскивая место для ямы. Решил далеко не ходить – копать рядом с трупом. Но вначале следовало упаковать Сапожникова в целлофан. Липницкий натянул тонкие резиновые перчатки и подошел к телу. Брезгливо морщась, обыскал карманы – зажигалка, одноразовый шприц, спичечный коробок с ширевом. Ничего такого, что помогло бы опознать личность потерпевшего. Все находки Липницкий положил назад. Сапожникову они, конечно, уже не понадобятся, но зато могут сослужить хорошую службу при обнаружении трупа. С наркоманами ведь обычно не церемонятся. Глядишь, и дело будут вести спустя рукава…

Присев на корточки, Липницкий принялся надевать на Сапожникова пакет. Испачкался кровью, как черт, но зато закончил все быстро. Сверху перевязал шпагатом. Теперь Сапожников стал похож на упакованный в химчистку ковер. Оставалось вырыть яму и спустить труп туда.

Аккуратно сняв верхний слой дерна на площади два на метр, Липницкий стал копать. Минут через пятнадцать заломило плечи и закружилась голова. Сжав зубы, Липницкий продолжал вгрызаться в твердый грунт. Когда яма была готова, он сбросил Сапожникова туда и сел перекурить. Но, сделав пару затяжек, выбросил сигарету. Расслабляться не было времени – а вдруг на опушку забредет какой-нибудь грибник?

Быстро забросав труп землей, Липницкий разровнял землю лопатой, а сверху аккуратно уложил дерн. Теперь обнаружить эту могилу мог только очень наблюдательный человек. Но те, кто вырывается на природу из душного города, думают только об одном – как провести свои выходные с кайфом. Так что на этот счет Липницкий мог быть спокоен. Волновало другое: как поведут себя родители Сапожникова, когда осознают, что их сын пропал. Понятно, что обратятся в милицию, те начнут выяснять, когда и где пропавшего видели в последний раз. Может выплыть, что он побывал в СИЗО – распил с бывшими коллегами бутылку водки. Здравомыслящий следователь, сопоставив смерть Шершнева и прошлые «заслуги» Сапожникова, может сделать кое-какие выводы…

«Если это дело станут копать, напущу на них Савина, – подумал Липницкий. – У него есть подвязки и в прокуратуре, и в УВД, и даже в министерстве… Свою часть работы я выполнил – хвосты подчистил. Теперь пусть Савин покрутится…»

Глава 10

ЧЕРНЫЙ ПОНЕДЕЛЬНИК

«Лучше бы этот день вообще не начинался, – подумал Парамонов, положил трубку и грузно опустился на стул. – И что теперь? Самому в петлю лезть, что ли?»

Поймав на себе вопросительный взгляд Семена, пояснил:

– Сегодня ночью в камере Шершнев покончил жизнь самоубийством. Повесился на собственной рубашке.

– Бред какой-то! – не поверил Семен. – Чтобы этот живчик да повесился! Бред.

– Увы, факт. Понятно, что ему помогли, но нам от этого не легче. Концов все равно не найдем. – Парамонов вытащил сигарету, при этом сломав ее, и со злостью швырнул в урну. – Это дело, как какое-то болото. Чем дальше идешь, тем больше застреваешь в дерьме. Что ни шаг – то труп. Еще пару месяцев следствия, и, глядишь, половина Питера на тот свет отправится.

– Значит, нужно срочно брать Липницкого и Савина, – предложил Семен.

– На основании чего?

– На основании показаний Кайзера и Шершнева.

– Они мертвы. Теперь попробуй докажи, что показания даны не под нажимом. Ты же прекрасно знаешь, что адвокаты в первую очередь начнут давить на это. Савина и Липницкого выпустят под залог, а следствие затянется на годы. Впрочем, что это я размечтался. Мы даже арестовать их не сможем. Сунься мы сейчас к прокурору за санкцией на арест, нас тут же пошлют подальше. Глядишь, еще и по голове настукают за очернение всеми уважаемых людей.

– И что же нам делать?

– Что делать? – машинально повторил Парамонов и задумался. – Ну, для начала – водки врезать. Без нее никак. А потом… Мы знаем, что Савин и Липницкий преступники. Будем потихоньку копать под них. Голову на отсечение даю, рано или поздно, но я их засажу годиков этак на двадцать.

– Где-то я уже это слышал… – не зло поддел Семен.

Парамонов побагровел и бросил на него презрительный взгляд.

– Если ты имеешь в виду Кайзера, то если бы не всунулся этот москвич…

Он не договорил – зазвонил телефон.

– Майор Парамонов слушает, – отчитался, подняв трубку.

– Это Самусев, – послышалось в ответ.

– Значит, вы уже в курсе… – мрачно протянул Парамонов и внутренне приготовился к грандиозной взбучке.