Андрей Дышев - Чего не хочет женщина (Сборник) Страница 57

– Руку-то я вижу, – вздохнув, сказал врач, открыл свой чемоданчик, достал из него ножницы и обрезал ими набухший от крови бинт. – Шину на предплечье давно наложили?

– Час назад.

Врач осторожно снял повязку, положил ее в пепельницу и со всех сторон оглядел рану. Затем снова посмотрел на Ольгу – долгим, пронырливым взглядом.

– Не совсем уверен, что он сам себя порезал, – наконец сказал он.

– Ей-богу сам, доктор, – с трудом разлепив губы, произнес Глеб.

– Значит, вам хорошо помогли это сделать. Иначе бы вы не задели тыльную сторону ладони… Я советую вам поехать в больницу.

– Нет, ни в коем случае! – наотрез отказался Глеб. – Если бы я хотел в больницу, то мы бы вызвали «Скорую».

– Мое дело предложить, – себе под нос пробормотал врач и принялся готовить рану к зашиванию.

Закончив, он тщательно отмыл руки от крови и, вытирая их полотенцем, подошел к Ольге.

– Учитывая срочность вызова, а также все… э-э-э… нюансы вашего случая, вы мне должны полштуки.

Ольга отсчитала ему пятьсот рублей, но врач усмехнулся и, пронизывая своим колким взглядом ее глаза, уточнил:

– Я имел в виду пятьсот долларов.

Ольга стушевалась и вышла к Глебу.

– У тебя есть пятьсот долларов?

– Поройся в пиджаке, – не открывая глаз, тихо ответил Глеб.

Ольга нашла у Глеба всего несколько сторублевок. Пришлось заглянуть в мамин тайник – в фарфоровый чайник, который стоял в серванте. Там оказалось триста долларов и рублевые купюры. Ольга добавила все свои сбережения, но все равно не хватило почти тысячи рублей.

– Вы оставьте мне свой адрес, и через несколько дней я вам подвезу недостающую сумму, – пообещала Ольга.

– Я сам вам позвоню, – недовольным голосом ответил врач и, подхватив свой чемоданчик, направился к выходу.

У двери он остановился и, сжимая губы, словно во рту у него лежал ломтик лимона, сказал Ольге:

– Другой врач на моем месте вообще запросил бы тысячу за молчание. У вас же криминальный случай, девушка.

Он стоял перед ней с мучнистым, одутловатым лицом, на котором вдруг проступили голубые прожилки и стали заметны мелкие дефекты кожи, прыщики и порезы.

– Оля… Я тебя попрошу…

Только сейчас она заметила, что Глеб держит в руках и мнет газетный сверток.

– Я тебя попрошу… Выкинь, пожалуйста, это в мусорный бак. Только желательно подальше от дома. И так, чтобы никто не заметил.

Она, уже почти догадавшись, что у него в руках, взяла сверток, медленно, словно в нем сидел ядовитый паук или скорпион, развернула.

– Осторожнее! – крикнул Глеб. – Не касайся его пальцами! Я два часа протирал…

Это был пистолет. Черный, матовый, пахнущий горькой смазкой и еще чем-то, что сразу напомнило Ольге Чечню. Держа его через газету, она повернула его стволом к себе, осмотрела полированную поверхность ствольной коробки… Маленький, крепенький, изящный мерзавец. Из его ствола вылетела пуля, которая ранила Сергея. Словно злобная и очень опасная собачка – на кого натравишь, того и укусит.

– Заряжен? – спросила Ольга, продолжая рассматривать оружие.

– Нет… В смысле ствол чист. А в обойме остались два патрона… Вот только направлять на меня все равно не надо.

«Боится, – подумала Ольга со странным удовольствием. – Не доверяет. Мало ли что у меня в голове. Да я и сама не знаю, что там у меня… Интересно, а смогла бы я выстрелить в человека?»

– Где ты его взял?

– Купил.

– Зачем?

Ответ дался Глебу не без усилий:

– Чтобы сделать то, что сделал.

– Жаль выбрасывать, – произнесла Ольга. – Красивая штучка. Да мало ли…

Она выразительно взглянула на Глеба.

– Оля, ты меня пугаешь, – попытался отшутиться он, но улыбка получилась жалкой. – Это вещественное доказательство, и от него надо избавиться как можно быстрее.

Она завернула пистолет и затолкала под свитер. Взяла мусорное ведро и вышла на улицу.

Действо, которое сначала представлялось ей совершенно простым, вдруг обросло массой неприятных ощущений и потребовало огромных нервных затрат. Едва Ольга очутилась на улице, как вдруг ее стала терзать навязчивая мысль, что на нее пристально смотрят десятки глаз. Она шла к мусорному баку и чувствовала себя так, будто впервые вышла на подиум, причем непричесанная, да еще и с мусорным ведром, и зрители в шоке от ее прикида. Походка ее стала какой-то семенящей, напряженной, во всем теле появилась скованность, и, как назло, стала больно давить под ребро рукоятка пистолета.

Ольга высыпала ведро и пошла дальше, в другие дворы, чтобы выбросить пистолет там. Но уже через минуту поняла, что со своим ведром она выглядит вовсе не естественно, как ей сначала думалось, а необычно, и прохожие недоброжелательно косятся на нее и даже морщатся – примета-то плохая! Пришлось ей закинуть ведро в кусты. Теперь Ольга мобилизовала все силы, чтобы правдоподобно изобразить прогуливающуюся беззаботную девушку. Ей трудно было судить, насколько это у нее получалось, потому что все ее мысли были обращены к пистолету, обжигающему ей живот. Как назло, пистолет начал потихоньку подниматься выше, и, чтобы он не выпал, Ольге приходилось незаметно поправлять его.

Когда она зашла в чужой двор, то сразу поняла, что ей не удастся избавиться от пистолета незаметно. У каждого подъезда, мимо которого она проходила, сидели вездесущие глазастые бабушки, и Ольге казалось, они знают, что у нее под свитером и для какой цели она пришла сюда. Чтобы не мозолить людям глаза, Ольга пошла в следующий двор, но там у мусорного бака дрались бомжи, и ей пришлось пойти дальше.

«Что ж это такое? – нервничала Ольга. – Газетный сверток не могу выкинуть!» Она дошла до новостроек и направилась вдоль незаселенного дома к большому контейнеру, заполненному строительным мусором. По пути дважды оглянулась. «Это я зря! – тотчас подумала она. – Человек, который оглядывается, сразу привлекает к себе внимание». Она повернула голову, глядя на темные, забрызганные побелкой окна. Увидела свое отражение и ужаснулась. «Вот же глупая голова! – начала ругать она себя. – Вырядилась в красную куртку, которую за километр видно. Надо было надеть что-нибудь серенькое, неприметное…»

У контейнера ей все же пришлось остановиться. Пистолет, как назло, зацепился за поясной ремень и никак не хотел вылезать. На беду, порвалась газета, и Ольга машинально схватилась за черный ствол. «Отпечатки пальцев! – подумала она, чувствуя, как у нее от страха слабеют колени. – Надо протереть. Но не здесь же!»

Она не знала, что ей делать. Даже самый ленивый и нелюбознательный новосел обратил бы на нее внимание, окажись он рядом. Уж слишком долго торчала она у контейнера, да еще производила руками какие-то странные движения на уровне живота.

– Девушка! Девушка, можно вас на секунду?

Ольга обмерла. У нее онемели кончики пальцев, и она перестала чувствовать ствол пистолета. Медленно повернула голову, ни жива ни мертва. Мужчина с обширной лысиной, улыбаясь краем рта, шел к ней. Ольга опомнилась, рывком одернула свитер. «Может, бежать? Выкинуть пистолет и бежать?» – молнией пронеслась в ее сознании мысль.

– Девушка, можно вас спросить…

«Сейчас как заломит мне руку, как рявкнет в лицо: стоять! милиция!»

Он приближался, и она физически ощущала боль: какая-то неведомая сила жгла, корежила ее тело. Какая у него отвратительная, самодовольная улыбка! Как же, поймал с поличным. Выследил…

– У меня всего один маленький вопросик…

Ага, как же! Так она и поверила, что всего один, и маленький. Всю душу на допросах наизнанку вывернет. Влезет в самые тайные уголки личной жизни… Мужчина, продолжая улыбаться краем рта, медленно опустил руку в карман куртки. Наручники готовит. Какой стыд – идти среди людей в наручниках. Ольге как-то раз довелось видеть мужчину в наручниках. Его выводили из супермаркета, и вид у него был затравленный и жалкий. А как, должно быть, ужасно выглядит женщина в наручниках…

Она круто повернулась и, прижимая к животу пистолет, со всех ног побежала прочь. Быстрее, быстрее! Ветер в ушах, цокот каблуков по асфальту, подъезды проносятся мимо, словно вагоны поезда, дыхание рвется из груди с хрипом, со стоном, и силы уже кончаются, а страх все подгоняет, словно арапником по спине…

Едва не падая, Ольга добежала до угла дома и там все-таки остановилась, оглянулась. Мужчина вовсе не преследовал ее. Он стоял у мусорного контейнера, сжимая в руке обрывок бумажки, и с недоумением смотрел Ольге вслед.

– Выкинула? – спросил ее Глеб, когда Ольга вернулась домой.

– Выкинула.

Участковый, который допрашивал Ольгу, был прав. Через день из прокуратуры с нарочным прислали повестку.

Следователем оказалась женщина лет сорока, полноватая, с очень коротким «ежиком», выкрашенным в едко-желтый цвет. Ольга вошла в кабинет в тот момент, когда следователь поливала из чайника многочисленные цветы в горшках. Они стояли повсюду: на подоконнике, на шкафах и даже на столе.