Иван Сербин - Передряга Страница 58

— Скажьитье, пожалюста, я прафилна написат сдиес?

Лифт остановился на шестом, а затем на девятом этаже. Дело осложнялось тем, что, помимо посредника и трех убийц, в кабину вошли две женщины. Тонколицый аккуратно сложил анкету, подхватил рюкзак и поднялся. Беспечно насвистывая, он вошел в освободившуюся кабинку и нажал кнопку девятого этажа.

На стоянке в салонах двух «девяток» с затененными стеклами Антон и Толик примеривались к винтовкам. Через оптические прицелы они разглядывали машины, выверяя сектор обстрела.

Сема, сидящий за рулем одной из машин, повернулся к Антону, спросил не без любопытства:

— Достанешь?

— Без проблем, — ответил тот.

Линия огня была очень удачной. Незанятыми оставались лишь два места, и каждое из них простреливалось практически полностью. Исполнителям придется припарковаться на одном из них. «Цели», сидящие в салоне, будут как на ладони.

— Пустяковая работа. Для начинающих, — добавил Антон.

Тонколицый вышел из кабины лифта и, широко, белозубо улыбаясь, направился к столику коридорной.

— Страстфуйтье.

— Здравствуйте, — улыбнулась ему в ответ девушка. — Чем могу помочь?

— Долшны пыли прийти дфе шеншин. Мой кароший снакомый. Они ест?

— Две женщины?

— Си. Щас екать лифт. Я фидеть. Ние успеть докнат.

— Да. Они только что поднялись. Проживают в девятьсот сорок втором номере. По коридору направо.

— Грациес. — Тонколицый посмотрел в потолок, словно вспоминая, а затем, улыбнувшись ещё шире, радостно произнес по слогам: — Спа-си-по.

— Пожалуйста, — улыбнулась девушка.

Тонколицый прошел к нужному номеру, постучал. Из-за двери донеслось раскатистое, уверенное:

— Шо надо?

Створка приоткрылась. Тонколицый улыбнулся. Они самые, родимые, провинциальные покорительницы столицы. Здрась…

— Исфинитие. Я очипся.

— Да ничо. — Хозяйка номера с любопытством разглядывала гостя. Симпатичный. — Мир, дружба, а? — припомнила она интернациональный лексикон времён «холодной войны».

— Си. Мьир. Трюнша. Очипся. Исфинитие.

— Пока. Заходи, если шо.

— Грациес.

Тонколицый вернулся к столу коридорной, развел руками.

— Очипся. Это по-рюсски… Опостал. Ся.

— Обознался, — поправила девушка, улыбаясь.

Она с самого начала так и подумала. Что может быть общего у этого «фирмача» с двумя хабалками?

— Си.

Тонколицый вызвал лифт, повздыхал для виду. Когда двери открылись, вошел в кабину и нажал кнопку с цифрой «семь». Дальше придется спускаться по лестнице. Не стоит раньше времени светиться перед коридорной.

Шустрик подобрал ребят Киноактера у метро «Краснопресненская». Их оказалось семеро. Компанейские парни, общительные, но с легким налетом пренебрежительности, свойственной «профи». Они умели отнимать жизни, и эта «работа» не вызывала у них нравственных мучений. В плане убийства все семеро были на голову выше простых обывателей. Это давало им внутреннее право смотреть на рядовых граждан немного свысока. Приехали на двух машинах. Стояли поодаль, болтали. Рыхлый подошел к компании, остановился, поглядывая из-под бровей, позвал, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Александр!

Один из парней обернулся, шагнул навстречу, но руки не протянул:

— Ты Шустрик?

— Для кого Шустрик, а для кого и Геннадий Ефимыч.

— Ну хорошо, Геннадий Ефимыч. Бабки с тобой?

— А ты работу сделал, что о бабках спрашиваешь?

Александр усмехнулся, прищурился:

— Деловой, да?

— Вроде тебя. — Рыхлому они не понравились. Слишком молоды, а значит — беспринципны. Он не любил беспринципных. — Так мы едем? Или ты целый день намерен болтать?

— Ладно, — согласился Александр, решив что-то для себя. — Показывай дорогу.

Вся компания расселась по машинам.

Андрей и Павел выбрались из служебной машины у площади Маяковского, остановились на пересечении Садового кольца и Тверской. Андрей, прищурившись, посмотрел на стены домов, спросил:

— Далеко?

— Нет. Всего квартал.

— В какую сторону?

— Налево. — Они зашагали к Белорусскому вокзалу. — Во-он, видишь на той стороне дом? Восьмиэтажка, вокруг окон копоть.

— Вижу, — ответил Андрей. — Сильно рвануло?

— Нормально. В квартире всегда сильно получается. Хорошо ещё, дом «сталинский». В современном, блочном, весь подъезд бы просел. А тут всего две квартиры.

Они перешли Тверскую по подземному переходу в двадцати метрах от нужного двора. У арки стоял милицейский пост. Два сержанта, видать, только что окончивших школу милиции.

— Привет, коллеги, — поздоровался Павел, демонстрируя удостоверение.

Сержанты уставились на него.

— Здравия желаю, товарищ старший лейтенант, — буркнул один.

— Как служба?

— А-а-а! — Один из постовых безнадежно махнул рукой.

— Что так?

Говоря, Павел разглядывал интересующие его окна. Ни одного стекла. Остаток обгоревшей занавески колышет ветер. Тряпки какие-то на деревьях болтаются.

— Фээсбэшники забодали уже, — с готовностью посетовал сержант. — Мотаются туда-сюда всё время.

— Пройти можно? — Андрей показал свои «корочки», кивнул в сторону подъезда.

— Да пройти-то можно. — Постовые почему-то переглянулись. — До подъезда.

— Почему до подъезда?

— А там «костюмы» дежурят. Дальше первого этажа никого без паспорта с пропиской не пускают.

— Вон что! — Павел вытянул губы трубочкой, покрутил ими вправо-влево, хмыкнул. — А в чем дело, не сказали?

— Не. Приехал какой-то полковник из управления, — поделился постовой, — сказал, что имеется распоряжение министра. Дело передается в ведение «конторы».

— Интере-есно, интересно. Вы давно здесь стоите?

— Со вчера. В девять сменят.

— Скорей бы, — вздохнул второй. — Опухли уже.

— А кто первым на место происшествия вчера прибыл, не в курсе случайно?

— Почему не в курсе? В курсе. Сначала наряд ППС приехал, потом ребята из отделения примчались. «Скорые», «пожарки», саперы. А уж минут через двадцать только спецы из Антитеррористического центра подкатили. Ну тут и началось. Опера «конторские», чины всякие. Наших сразу в оцепление поставили и больше в квартиру, — ну ту, где взрыв был, — не пускали.

— А пистолет на лестнице кто нашел?

— Наши нашли, из патруля. И сразу отправили на экспертизу.

— Говорили вроде бы, что это саперы расстарались?

— Ну да, — вдруг зло оскалился один из сержантов, — они скажут. Их послушать, так выйдет, что только «костюмы» да саперы работали, а наши хреном груши околачивали.

— А больше ничего не находили? Вещдоки какие-нибудь, оружие?

— Бумажки еще какие-то нашли, — озадачился сержант.

— Что за бумажки?

— Кто их знает. То ли акции, то ли облигации какие. «Мавродики» или ещё чего. Мы не в курсе, не видели. Да вы, товарищ старший лейтенант, с ребятами из ППС поговорите. Они точно скажут.

Павел записал в блокноте номер машины и фамилии патрульных, первыми прибывших на место происшествия, поблагодарил постовых, прежде чем уйти, еще раз кивнул в сторону подъезда:

— Так что, не войти?

— Не войти, — ответил сержант.

— Ну ладно. Спасибо за информацию.

— Не за что, — ответили постовые хором.

Андрей и Павел уже отошли от дома метров на тридцать, когда их догнал парень в строгом костюме. По виду — типичный «конторский» служащий. Впечатление не было ошибочным. Согласно служебному удостоверению, парень гордо носил звание капитана Федеральной службы безопасности. Вкупе со звучной фамилией Иванов звание производило впечатление.

— Предъявите ваши документы, граждане, — потребовал «капитан Иванов».

— А волшебное слово? — игриво поинтересовался Павел.

Иванов оглянулся через плечо, прошипел, понижая голос:

— Я те, блин, щас устрою волшебное слово. Документы, быстро, кому сказали?

— Знаешь, капитан, не был бы ты при исполнении… — душевно начал Павел, но Андрей предостерегающе поднял руку.

Он заметил в глазах капитана недобрый огонек. Да и движение руки к лацкану тщательно отутюженного пиджака от него не укрылось.

— Спокойно, капитан. Спокойно. Паша, покажи ему «корочки».

— Ты тоже, — с откровенным вызовом сказал капитан.

— Среди «костюмов» вежливость больше не пользуется популярностью, да?

Павел продолжал улыбаться, но уже без тени веселья. Достав документы, он продемонстрировал их фээсбэшнику. Тот переписал место работы, фамилии, звания и только после этого вернул «корочки» владельцам.

— Цель визита?

— А мы к вам, собственно, не собирались, — серьёзно ответил Павел.

— Зачем приходили, о чем расспрашивали постовых? — с ледяной ненавистью повторил капитан.