Владимир Гриньков - Человек с двойным дном Страница 58

Костомаров угадывал в Корнышеве серьезного врага. Он ставил его на одну доску с собой. Позволял ему быть не глупее себя. И поэтому он допускал, что этот чертов Корнышев думает так же, как сам Пал Палыч.

Он будет уходить с пожарными. А иначе какой же смысл в самом пожаре? Костомаров не сомневался в том, что это бедствие подстроено Корнышевым. И ему, Корнышеву, надо этот путь отрезать.

Когда с пожаром справились – а случилось это уже ближе к утру, – Костомаров стянул к пожарным машинам своих людей, всех, кто был свободен. Пожарные сворачивали шланги и грузились в свои машины под присмотром костомаровских абреков. Хотя уследить за всем было невозможно, Пал Палыч отдавал себе в этом отчет. Огонь пожарища погасили, и фонари, пострадавшие в огне, здесь не светились, поэтому предрассветную темноту разбавляли только ручные фонари и фары автомобилей. К тому же пожарные – уставшие, наработавшиеся, прокопченные – крайне нервно реагировали на опеку. Когда один из костомаровских подчиненных, изображая служебное рвение, направил луч фонаря в черное от копоти лицо пожарного, тот, не долго думая, взмахнул в воздухе топориком, и костомаровский сорвиголова, обронив фонарь и схватившись за покалеченную руку, завертелся волчком. Товарищи бросились к нему на помощь, спеша наказать обидчика. Но пожарные сомкнули свои ряды, взяли в руки, кому что попалось, и смотрелось это воинство в шлемах и робах настолько грозно, что Костомаров, оказавшийся свидетелем этой сцены, поспешил осадить своих окриком:

– Отставить!

Пожарные машины одна за другой потянулись к воротам. Но ни одну из них не выпускали с территории поместья без особого распоряжения Костомарова. Вскоре перед воротами выстроилась внушительная колонна. Пожарное начальство бушевало. Чернявый усач в пожарной робе, которому здесь все подчинялись беспрекословно, орал на автоматчика, охранявшего ворота. Тот хмурился и неопределенно пожимал плечами. Ему команды не было.

Пришел Костомаров.

– Ты что вытворяешь?! – закричал на него усатый. – Препятствуешь выдвижению пожарных расчетов к месту дислокации?! Самоуправство?! По статье пойдешь!

Костомаров пропустил эти угрозы мимо ушей. Он был сейчас собран и насторожен, как охотник. Он чуял близкую добычу. И ему нельзя было отвлекаться на пустяки.

– Мне надо осмотреть машины, – сказал он тихо, но так значительно, что можно было догадаться о том, что от своего плана он не отступит.

– Ты одурел?! – опешил пожарный начальник.

– Ни одна машина не покинет территорию без досмотра! – твердо сказал Пал Палыч.

– Только через мой труп!

– Нет, трупов нам не надо, – покачал головой Костомаров. – Но подчиниться придется.

Пожарный взялся за мобильный телефон.

– Сейчас я позвоню своему руководству, – сказал он. – И ты увидишь, какая катавасия поднимется…

– Звони, – нисколько не испугался Костомаров. – Но сначала выслушай меня внимательно. Я тут кое-что ищу…

– А что – пропало что-то? – хмуро осведомился собеседник.

– Пропало.

– Что?

– Я не скажу. Это секрет. Но это нечто важное. Я ищу только это. Ничто другое меня не интересует. Если мои ребята обнаружат где-то в технических отсеках твоих машин припрятанную горсть мобильников, или музыкальный центр, или даже сейф, допустим, – я сделаю вид, что мы этого не заметили. Я тебе обещаю! Я ищу только то, что ищу. Дай мне возможность это забрать. Без скандала. И вы спокойно отсюда уедете. А иначе будет большой скандал. За то время, пока к тебе будет ехать помощь, мои ребята в одной из твоих машин наверняка что-нибудь найдут. Те же мобильники, например. И тогда, как ты понимаешь, никто уже мое самоуправство обсуждать не будет. А вот мародерство твоих бойцов – это замять не получится.

Пожарный понимал, что его бьют по больному. Бывает, что бойцы при тушении пожара прихватывают то, что плохо лежит. Но даже если сегодня не было такого, если даже обошлось, что-нибудь им ценное попросту подбросят. Или уже подбросили…

Заподозривший неладное пожарный заглянул в глаза своему собеседнику.

– А ведь уже сделали закладку! – дозревал он. – Что-то подбросили!

Костомаров победно рассмеялся.

– Я тебе этого не говорил! – напомнил он.

Точно, подбросили. Тертый мужик. Такого на кобыле не объедешь.

– Делай, как знаешь! – капитулировал пожарный.

Костомаров покровительственно похлопал его по плечу:

– Не обижайся. У каждого из нас своя работа.

Дал отмашку своим людям: приступаем!

У пожарных машин осматривали отсеки, поднимались на крыши, изучали днище, заглядывали в кабины, где сидели бойцы.

Через десять минут Костомаров осознал, что Корнышева нет. Он еще метался между машинами, надеясь обнаружить какой-то отсек или нишу, которые его люди не догадались осмотреть, но уже понимал, что беглеца поймать не удалось.

Пожарный начальник наблюдал за метаниями Пал Палыча равнодушно и, как казалось Костомарову, с насмешкой. Озлобившийся Костомаров взял в руки фонарь и стал лично проверять кабины машин одну за другой. Бесцеремонно светил пожарным в лица, не обращая внимания на их отборный мат. Он упорствовал, хотя сам понимал, что все бессмысленно. Они все сейчас были на одно лицо: черные от копоти, смертельно усталые, недобрые. И даже когда луч фонаря скользнул по лицу Корнышева, Пал Палыч не признал в нем беглеца. Такое же черное, как у всех, лицо, такая же пожарная роба. Да и рассмотреть лицо Костомарову как следует не дали. Едва он направил луч фонаря на Корнышева, сидящий рядом с ним пожарный в мокрой робе толкнул Пал Палыча бесцеремонно и сказал с вызовом:

– Ты долго будешь здесь шастать?!

Костомаров скрипнул зубами, но не ответил.

Назло им всем он осмотрел все кабины до последней, после чего махнул рукой охраннику на воротах:

– Открывай!

Ворота распахнулись. Колонна машин, будто застоявшийся табун, устремилась на волю.

Костомаров смотрел им вслед.

Одна надежда оставалась: Корнышев погиб в огне.

Небо, которое, как казалось, дочерна закоптилось при ночном пожаре, к утру победно посветлело, и стало видно пожарище. От гостиницы остались одни стены. Черные, как смоль, они пугающе возвышались над обширным выжженным пространством без деревьев и кустов. Часть парковой зоны выгорела и теперь выглядела как пустыня. Неприятно пахло гарью. В воздухе висела дымка: то ли от пожара что осталось, то ли испарения от вылитых пожарными многих тонн воды.

Пал Палыч в полном одиночестве сидел на чудом сохранившемся стуле прямо перед остовом гостиницы. Хотел бы он знать, что там, под рухнувшими перекрытиями, действительно есть останки Корнышева. Костомаров лично перевернул бы все эти руины, если бы были силы. Но сил после безумной ночи не было.

Вспарывая дымку светом противотуманных фар, прикатил черный, как после пожара, «Брабус». Левочкин вышел из машины, молча рассматривал картину разрушений. Костомаров со стула не поднялся и вообще никак хозяина не приветствовал. Будто того и не было.

– Нашелся Корнышев? – не выдержал Левочкин.

Хотя уже догадывался о том, каким будет ответ.

– Нет! – коротко ответил Пал Палыч.

У него самого лицо было, как у тех пожарных по завершении работы. Черное, будто гуталином вымазанное.

Левочкин нервно дернул плечом.

– У меня давно были претензии к твоей работе, – сказал он, глядя на сгоревшую гостиницу. – Ты уволен! С сегодняшнего дня.

И пошел к своему «Брабусу».

Я тебя самого уволю, урод, хотел сказать ему Костомаров. Но с Левочкиным были два телохранителя, и Пал Палыч не стал лезть на рожон.

«Брабус» умчался, оставляя следы на засыпанной пеплом дорожке. Костомаров тоже поднялся. Ему тут нечего было больше делать. Он дошел до своего пижонистого «Ленд Ровера», сел на белую кожу сиденья, не обращая внимания на то, что пачкает салон машины грязной одеждой, и поехал к воротам. Охранник услужливо распахнул ворота, едва завидев «Ленд Ровер». Еще не знал о том, что никакой ему Костомаров уже не шеф.

В этот ранний час дороги были пустынны. Можно было ехать по Кольцевой, но Костомаров направился через город. Он мчался без остановок, даже на пустынных перекрестках не тормозил на красный свет светофора. Он всю Москву, из конца в конец, проскочил за двадцать с небольшим минут, снова выехал за город, и еще через четверть часа был в коттеджном поселке. Здесь над заборами из красного кирпича поднимались черепичные крыши. Перед воротами одного из одинаковых, как близнецы, коттеджей Пал Палыч притормозил, с помощью брелока открыл автоматические ворота и въехал на территорию.

В коттедж он вошел, отперев дверь своим ключом. Сел за огромный, рассчитанный на многолюдные трапезы стол в гостиной. В доме тихо, будто и не было никого, но Костомаров знал, что его прибытие не осталось незамеченным. Ждать пришлось недолго.

Сначала шаги наверху, потом и человек по лестнице спустился. Это был Якут. Он сел за стол, как раз напротив Костомарова.