Андрей Таманцев - Двойной капкан Страница 58

Я нажал секундомер своей «Сейки». Ровно через тридцать секунд вспыхнули красные светодиоды всех четырех взрывателей, в тот же миг с легким треском между электродами пробежали искры электрического разряда.

Мы с Доком переглянулись.

— Вот так, господа, — подвел итог Генрих.

— А если спутник связи будет в мертвой зоне, на другой стороне земли? — поинтересовался англичанин.

Генрих усмехнулся:

— Современные террористы — народ очень предусмотрительный. Теракт практически невозможно точно спланировать по времени. Поэтому используется не один спутник, а три или даже четыре. Все они работают на одной частоте, и один из них всегда находится в активной зоне. Так что взрывной сигнал может быть подан в любой момент и практически из любой точки земного шара. Это интересно, мистер Блейк?

— Да. Пожалуй, да.

— Дальше будет еще интересней, — пообещал Генрих, убирая взрыватели и детонаторы в коробку, а коробку запирая в сейф. — Следующий этап — минирование наиболее уязвимых узлов станции. Укладка взрывчатки и установка радиовзрывателей. Но эту операцию мы проведем чуть позже.

— У вас есть и взрывчатка? — поразился Грин-блат.

— Да, шестьсот килограммов тола. Они находятся в этих вот ящиках. Серж, продемонстрируйте господам журналистам содержимое ящиков.

Я открыл один из ящиков, похожих на те, в каких транспортируются геодезические приборы. Но здесь были не приборы, а плотно уложенные толовые шашки.

— Тринитротолуол, — объяснил Генрих, — или попросту тол. И в тех двух ящиках тоже. Но мы не будем его использовать. Важен факт, что террористы смогли доставить его на станцию. И ваша пленка это подтвердит. А для имитации минирования мы используем эту вот обыкновенную оконную замазку. Она очень напоминает пластит.

Он открыл «молнию» своей серой сумки, извлек из нее кубик в промасленной бумаге и предложил желающим посмотреть и даже потрогать. Гринблат опасливо отодвинулся, а Док взял кубик в руки, отщипнул немного, потер между пальцами и даже понюхал.

— Что скажете. Док? — спросил Генрих.

— А что я могу сказать? Замазка и замазка. Я не сапер, я хирург.

— А по-вашему, Серж, будет это выглядеть на пленке достаточно убедительно? Я пожал плечами:

— Понятия не имею. Для меня — будет. Для специалиста — не знаю.

Эта замазка меня сейчас меньше всего интересовала. Меня интересовало совсем другое. В ящике с толом, сбоку, между шашками, я заметил краешек целлофановой упаковки. И я сразу узнал эту упаковку. Это был аэрозольный набор «Экспрей», исчезнувший из тайника за ванной в номере Генриха. А это могло означать только одно: если люди Голубкова подменили тол, лежавший в кладовой на турбазе, Генрих определит это за две минуты. Или уже определил. А перед нами просто ваньку валяет.

Генрих взглянул на часы и объявил:

— А теперь, господа журналисты, попрошу пройти со мной. Вы, Серж, и вы. Док, тоже.

Он двинулся к выходу, не сомневаясь, что все последуют его приглашению.

— А я буду здесь торчать? Я тоже пойду! — заявила Люси.

Воспользовавшись толкучкой в дверях, Крамер обернулся ко мне и негромко спросил:

— Где дубликаты ключей от сейфа?

Нужно отдать мне должное, в условиях форс-мажора я соображаю довольно быстро. И если человек знает о существовании дубликатов… — У Артиста, — таким же быстрым полушепотом ответил я.

— Вызовите его. И отвлеките Генриха. Хотя бы на пять минут.

Я сунул ему «уоки-токи» и поспешил за Генрихом, Люси и корреспондентами.

Закрывая за собой дверь, услышал голос Крамера:

— Артист! Немедленно в кабинет главного инженера!

В коридоре меня поджидал Док. Мы перешли на легкую рысь, подтягиваясь к группе, шествующей под предводительством Генриха.

— Это не замазка, — сообщил мне Док на ходу.

— А что?

— Похоже на пластит.

— Пластит не такой, — возразил я. — Даже по цвету.

— Это может быть аналог пластита. Чешского производства. Секвит или что-то в этом роде, точно не помню. Сила взрыва даже больше, чем у пластита. Есть у меня подозрения… — Потом, Док.

— По-твоему, это неважно? — удивился он.

— Очень важно. Но сейчас есть кое-что поважней.

Я нагнал Генриха и придержал его за рукав:

— Нужно поговорить.

— Не сейчас.

— Нет, сейчас, — твердо сказал я.

Мы как раз миновали душевые. Я завел Генриха в предбанник и плотно прикрыл за собой дверь. Генрих прошел по кабинкам, убеждаясь, что никого нет.

— Говорите, — приказал он. — Только быстро.

— Я не спрашиваю, почему в нашем оружии оказались боевые патроны.

— Мне некогда было искать холостые.

— Я так и понял. Я спрашиваю о другом: почему боевыми лупит охрана? Мы договаривались, что вы организуете утечку информации о проверочном захвате станции. Вы это сделали?

— Да. Для этого я специально летал в Москву.

— Так в чем же дело?

— Понятия не имею. Возможно, произошла накладка. Сейчас это уже не имеет значения.

— А если они предпримут штурм? Прикажете нам стрелять в воздух? А они будут — по нам? Мы сделали свое дело, Генрих. Станция захвачена. А теперь мы выходим из игры.

— Каким образом?

— Очень просто. Бросаем оружие, разблокируем вход и поднимаем руки. А объясняться с властями придется вам самому.

— Вы этого не сделаете, Серж. И я вам скажу почему. Вы помните газетную шумиху после убийства корреспондента «Совершенно секретно»?

— Да. Вы решили свои проблемы. Только я не понял, с каких пор такие методы считаются цивилизованными.

— Я не убивал корреспондента К. Это сделали вы, Серж.

— Да ну?

— Вот именно. Если со мной что-нибудь случится, в моей квартире произведут обыск. И найдут револьвер «кобальт» с единственным истраченным патроном.

Эксперты без труда установят, что корреспондент был убит именно из этого ствола.

А отпечатки пальцев на этом стволе — ваши, Серж. Напомнить, как они там появились? В вашем доме в Затопине. Когда вы меня обезоружили. К этому времени корреспондент был уже мертв. А последним брали в руки «кобальт» вы. Но это еще не все. На полу в салоне «Нивы» осталась лежать стодолларовая купюра. Ваш дом обыщут. И найдут сто тысяч долларов. Из тех, что вы получили в качестве аванса.

Серия и номер банкноты, обнаруженной в «Ниве», как раз из этого выпуска. Вы получите лет пятнадцать. И никакого алиби у вас нет, хотя ваша жена будет утверждать, что вы провели ночь дома. Убийство совершено в третьем часу ночи. Вы дождались, когда жена уснет, поехали на Московскую кольцевую дорогу, убили и ограбили корреспондента, встречу с которым назначили накануне, и вернулись домой, когда она еще спала.

Ну, сука! Мне даже напрягаться не пришлось, чтобы изобразить свои чувства.

— И вы надеетесь, что это сойдет вам с рук? — спросил я.

— Не сомневаюсь. И поможете мне в этом вы. У вас просто нет другого выхода.

Только один: не противодействовать мне ни в чем. И когда я говорю «ни в чем», это следует понимать буквально. Могу успокоить вас: никакого штурма не будет. И если вы или ваши люди сдуру в горячке не ухлопаете кого-нибудь из охраны, никаких осложнений с властями у вас не возникнет. По заказу службы безопасности Каспийского трубопроводного консорциума вы производили проверочный захват станции. И вы это сделали. Остальное вас не касается. А теперь хватит болтать. У нас еще много дел.

Он вышел из душевой и возглавил шествие. Мне ничего не оставалось, как двинуться следом.

Судя по всему, Генрих изучил топографию АЭС не хуже нас, а возможно, и лучше. Он уверенно миновал машинный зал с ревущими турбогенераторами, поднялся по служебному ходу на пульт управления. Здесь нас нагнали Крамер и Артист с кофром Крамера на плече, словно бы он подрядился быть его ассистентом. Крамер незаметно сунул мне в руку «уоки-токи», одновременно я почувствовал, как в карман моей камуфляжки скользнули ключи от сейфа. На мой быстрый вопросительный взгляд Крамер негромко сказал, глядя в сторону:

— Приказ прежний: «Никакой самодеятельности».

Дежурные операторы главного щита управления, в белых халатах и белых докторских шапочках, провожали нашу процессию хмурыми взглядами.

Я чуть поотстал и включил «уоки-токи»:

— Муха, я — Пастух. Как слышишь?

— Слышу тебя.

— Ты где?

— В комнате отдыха. Десять мужиков и четырнадцать женщин.

— Обстановка?

— Нормальная. Смотрят по «Тринитрону» попсу. Женщины говорят, что хотят пить и есть.

— Возьми пару мужиков и принесите из кабинета главного инженера. Там должна быть еда, сыр, соки.

— Понял тебя. Я вызвал Боцмана, приказал:

— Спустись вниз. Проверь вход. И тех шестерых, ВОХРу. И будь там, присматривай.

— Ясно, Пастух. Что происходит?

— Пока не знаю. Конец связи.

Еще несколько переходов и железных лестничных маршей, и мы оказались на крыше энергоблока, как раз над машинным залом. Плоская площадка была залита асфальтом, огорожена металлическими перильцами и по периметру обозначена желтыми натриевыми фонарями. Метрах в пятидесяти от площадки, над реакторным блоком, уходили "в белесое небо две белые, с широкими красными полосами вентиляционные трубы. На верхушке каждой из них горели красные предупреждающие огни.