Валерий Горшков - Тюрьма особого назначения Страница 6

С этой минуты в моей жизни и наступил апокалипсис.

В течение следующих нескольких недель город был взбудоражен «делом потрошителя». Фотографии истерзанных и изнасилованных маньяком женщин публиковались во всех появившихся в последние годы, словно грибы после дождя, многочисленных бульварных газетах. В целом каждое из семи убийств, произведенных сексуальным маньяком, имело достаточно характерные признаки, чтобы без сомнений приписать их авторство одному и тому же человеку. Хотя назвать человеком чудовище, насаживающее беспомощных женщин в буквальном смысле слова на кол, в роли которого, как правило, использовался зонтик, ни у кого просто язык не поворачивался.

Уголовный розыск, тщательно проверяющий любую информацию относительно данного дела, реально обладал лишь одним свидетелем — старичком пенсионером, который выгуливал свою собачку в Покровском парке вскоре после предполагаемого времени убийства Вики. Он видел парня, словно пуля вылетевшего из кустов сирени и со всех ног побежавшего к стоянке такси. Со слов старика был составлен довольно сносный фоторобот предполагаемого убийцы. В операцию по поимке маньяка было вовлечено несколько десятков штатных сотрудниц милиции, которые ежевечерне прогуливались по многочисленным питерским паркам, держа в сумочке пистолет, а в радиусе ближайших пятидесяти метров за ними наблюдали тщательно замаскированные от посторонних бойцы ОМОНа и других милицейских подразделений.

И уже спустя неделю средства массовой информации сообщили, что «потрошитель» пойман во время очередной попытки убийства. Правда, в роли неудавшейся жертвы оказалась не одна из милиционерш, а проходящая по ночному парку неизвестная молодая женщина, которую подозреваемый, выскочив из кустов, повалил на траву и стал беспощадно избивать, пока не подоспела помощь. Маньяк был ранен одним из патрульных милиционеров, после чего отвезен в больницу, где и содержался под неусыпной охраной крепких парней в камуфляже и с автоматами.

И вот настал день, когда к подозреваемому в серийных убийствах гражданину Скопцову Вадиму Ивановичу пришел следователь Шевлягин, чтобы снять с него показания. Как и следовало ожидать, подозреваемый все категорически отрицал. Так продолжалось до тех пор, пока следователь не представил Скопцову, работающему, кстати, на мясокомбинате, а по вечерами ночам подрабатывающему частным извозом на своем стареньком «жигуленке», данные экспертизы, которая свидетельствовала, что под ногтями обнаружены частицы кожи, идентичные с кожей Скопцова, а найденная на трупе одной из жертв маньяка, убитой в парке Гатчины шестнадцатилетней девушки, чужая кровь соответствовала группе крови подозреваемого. К тому же составленный со слов старика свидетеля фоторобот практически совпадал с лицом Скопцова. К тому же на руке ночного «таксиста» отчетливо просматривались еще не зажившие царапины, предположительно оставленные ногтями последней из жертв. Выяснилось также, что ни на одно из предыдущих убийств Скопцов не имеет алиби. Единственным, так сказать, проколом в этом жутком деле был тот факт, что женщина, во время нападения на которую Скопцов был задержан, в суматохе скрылась. И сколько милиция ни давала объявления, предлагая потерпевшей обратиться с заявлением в ближайшее районное отделение, результата не было.

Однако подхлестываемое общественным мнением и вышестоящим начальством дело о сексуальном маньяке раскручивалось с недоступной для других дел скоростью. Уже никто не сомневался, что исход судебных слушаний предрешен и двадцативосьмилетнему ублюдку дадут «вышку». К тому же продолжавший долгое время упорно молчать Скопцов вдруг сообщил очень интересные подробности. Хотя, как поговаривал следователь Шевлягин, запоздалая «исповедь маньяка» была не чем иным, как тонко продуманной его адвокатом Зубовым легендой, способной в корне изменить ход следствия и завести его в тупик. Исходя из показаний подозреваемого следовало, что в ночь убийства Вики он дежурил на своем «жигуленке» недалеко от места трагедии и вдруг захотел справить некстати появившуюся большую нужду. Он покинул автомобиль и направился в парк, ища подходящие для этой цели кусты. Найдя, по мнению Скопцова, самое укромное местечко, он собрался было снять штаны, как неожиданно обнаружил, что у его ног, практически в полной темноте, лежит женщина. Опешив, Скопцов нагнулся, чтобы проверить, жива ли она. Неожиданно женщина вцепилась в него пальцами и что-то тихо прошептала. Что именно — Скопцов разобрать не смог. Она так сильно схватила его за предплечье, что поцарапала руку. Скопцов в испуге выдернул руку и, предпочитая не ввязываться в такое скользкое дело, сломя голову ринулся к автостоянке, сел в свои «жигули» и был таков. В этот момент его, видимо, и заметил прогуливающийся с собачкой на поводке пенсионер.

Что же касается женщины, на жизнь которой якобы покушался подозреваемый, то, с его слов, все обстояло следующим образом.

Поскольку ни жены, ни постоянной подружки у Скопцова в последнее время не было, он периодически удовлетворял свои сексуальные потребности с помощью проституток. Вот и в тот день он зашел в бар, высмотрел подходящую, по его мнению, «ночную бабочку» и предложил ей провести вместе ночь. Девица запросила за услуги сто долларов. Клиент согласился и повел ее в гостиницу. Часы показывали около девяти вечера. Спустя некоторое время алкоголь и «травка», которой его любезно угостила путана, сделали свое дело — незадачливый ловелас задремал, а когда очнулся, то с ужасом обнаружил, что пропали все деньги, которые в тот момент у него были с собой, — ни много ни мало пять сотен «зеленых». На улице уже была ночь. Не желая смириться с утратой такой суммы.

Скопцов выскочил из номера и кинулся в поисках воровки в ближайший к гостинице парк, надеясь на случайность. Видимо, времени с момента исчезновения «ночной бабочки» прошло не так уж много. Так или иначе, ему неожиданно повезло.

Пробегая по аллее парка, он увидел именно ту девицу, которую искал. Скопцов набросился на нее с кулаками с яростью оскорбленного, ограбленного и просто пьяного человека. В этот момент его и заметил дежуривший поблизости милиционер, тут же без лишних слов применивший оружие, когда растерявшийся «насильник», завидев его, бросился наутек...

Скопцов и его адвокат Зубов позже сильно напирали на тот факт, что сразу же после задержания подозреваемого работники милиции не удосужились провести экспертизу на алкоголь. Имейся сейчас в деле сей документ, у Скопцова было бы гораздо больше шансов доказать свою правоту. Ведь, как показывает практика, до сих пор криминалисты практически не знают ни одного случая, когда сексуальный маньяк выходил «на дело», будучи пьяным. Кто угодно — только не маньяк! С этим было трудно не согласиться.

Позиция следователя, несколько смягчившаяся после новых показаний Скопцова, вскоре, однако, снова стала жесткой и категоричной. Ни в баре, где подозреваемый якобы познакомился с путаной, ни в гостинице, где отсутствовала запись о сдаче номера гражданину Скопцову в тот вечер, его не опознали.

Итак, дело было завершено и передано в суд. На просьбу прокурора признать подсудимого виновным по всем инкриминируемым эпизодам и выбрать наказание в виде высшей меры, судьи единодушно ответили «да». Город с нескрываемым удовлетворением встретил это долгожданное известие. Зло понесло заслуженную кару..

Но мне от этого было не легче! В одночасье я потерял не только самого дорогого на свете человека, не только своего, лишь готовящегося к появлению на свет, ребенка, но и желание жить. Вокруг меня образовалась мертвая и страшная пустота. Каждый мимолетный взгляд на все, что напоминало мне о Вике, вызывал мучительную боль. Впервые в жизни я подумал о самоубийстве. Возможно, этим бы все и завершилось, если бы однажды рано утром в моей опустевшей квартире вдруг не раздался долгий, настойчивый звонок в дверь. Когда я открыл ее, то увидел стоящего на пороге отца Сергия.

Только благодаря ему я не сделал того безумного действия, к которому уже был готов...

Он помог мне выстоять в самый критический момент жизни и снова обрести веру в себя и Бога. Обрести настолько, что безо всякой подсказки и какого бы то ни было давления я решил поступить в духовную семинарию и стать священником.

Позже я узнал, что не один я пришел к вере таким путем. Кто-то из сидящих рядом со мной за партами крепких мужчин в длинных черных одеяниях в прошлом был заключенным, кто-то, как и я, служил в боевых подразделениях вооруженных сил... Таких среди основной массы семинаристов было немного, единицы, но они были! Все эти люди пытались как можно скорее забыть свою предыдущую бездуховную жизнь и потому не любили рассказывать о том, через что им пришлось пройти, прежде чем обрести в душе Бога... Они стремились сейчас только к одному — получить сан священника, чтобы «открыть глаза» тем, кто не мыслил свою жизнь без греха. Это стало смыслом их земной жизни, искуплением того зла, которое они успели совершить раньше. После окончания учебы я окончательно перестал быть капитаном ВДВ в запасе Владиславом Александровичем Авериным. По Божьей воле отныне я звался отцом Павлом и служил в одном храме с моим духовным наставником отцом Сергием. Дни складывались в недели, недели — в месяцы... Я научился безошибочно отличать истинно верующих от людей, посещающих храм с одной-единственной целью — попросить у Бога определенное количество материальных благ. Такие «прихожане» появлялись в храме в дорогих костюмах, в сопровождении широкоплечих молодцов со спрятанными под пиджаками пистолетами.