Сергей Зверев - Топить их всех! Страница 6

– Прямо какая-то «Книга о вкусных и здоровых людях»! – изумился Столетов. – Неужели такое в наше время еще возможно?

– К сожалению… Так что перспективы у наших ребят незавидные. МИД несколько раз пытался связаться с их дипломатами – бесполезно. Хотели предоставить адвокатскую помощь – ее отвергли. Эти демагоги сразу же завопили: мол, если русские дипломаты заступаются за своих граждан, покушавшихся на президента, – значит, тем самым они косвенно признают вину этих террористов. А видеозапись, которую нам дружественные голландцы передали, они и смотреть не пожелали. Мол, у нас степень вины определяет только наше самое прогрессивное в мире правосудие, и беспристрастный суд молодой африканской демократии никогда не захочет рассматривать заведомо поддельные видеокадры в качестве доказательной базы. Так что абсолютно все дипломатические способы разрешения конфликта исчерпаны. Мы даже не знаем, что с теми ребятами с «Новочеркасска» и живы ли они.

– И откуда же в наше время такие сатрапы берутся? – Вице-адмирал продолжал изучать досье.

– Если честно, то мы сами и виноваты, – самокритично признался бородач. – Азариас Лулу – выпускник Высшей партийной школы при ЦК КПСС. В марксизме-ленинизме ему больше всего понравилась идея о физическом уничтожении врагов. Способный ученик оказался…

– Может быть, есть какие-нибудь иные способы повлиять на этого сумасшедшего?

– Например?

– А если попытаться отыскать какие-нибудь рычаги воздействия среди его окружения? – Виктор Павлович продолжал изучать досье на диктатора, пока не остановился на фотоснимке иссиня-черного старика с поганым вурдалачьим взглядом и амулетами на впалой груди.

– А что представляет собой этот министр пропаганды Бамбучо Костяна?

– Шаман, заклинатель духов, признанный специалист по насыланию порчи на врагов и воскрешению мертвецов. Выпускник института имени Патриса Лумумбы.

– А этот… Набука Вабанда, министр внутренних дел…

– Командует «эскадронами смерти», обожает лично пытать людей, склонен к садизму. Семь лет назад, во время массовых выступлений против режима, собственноручно застрелил девятнадцать школьников младших классов. В свое время с отличием закончил Высшую ленинградскую школу милиции. Ты бы еще попытался воздействовать на этого людоеда при помощи его любимого шеф-повара…

– Этот, наверное, закончил кулинарные курсы при «Рэдиссон-Славянской»? – задумчиво предположил Столетов.

– Нет, он учился в Париже…

– Зачем же этому Лулу с нами ссориться?

– Он уже много лет воспринимал Россию как дойную корову, которую можно регулярно дергать за сиськи, обещая взамен то построение социализма в одной отдельно взятой за задницу стране, то режим наибольшего благоприятствования для нашего торгового судоходства, то ремонтные базы для наших подводных ракетоносцев… Рано или поздно наших моряков придется выпустить, но взамен Лулу потребует что-нибудь для себя.

– И чего же ему от нас надо?

– Этот найдет что. Например, нефть по бросовым ценам. Или льготный кредит, который он никогда не погасит. Или новые технологии по обработке алмазов. Или голос в Совете Безопасности ООН, где его режим давно уже признан нелегитимным. Его ведь санкциями обложили, как волка красными флажками… Однако договариваться с этим уродом никому не хочется. Он всех достал. Надеюсь, ты понимаешь, зачем я тебя пригласил?

– Не совсем, – улыбнулся гость; впрочем, он уже о многом догадывался.

Бородач начал издалека. Сперва напомнил об истории тридцатилетней давности, когда гвардейцы Амина, тогдашнего диктатора Уганды, захватили израильский самолет. Израиль отреагировал мгновенно: в Уганде высадился отряд отборных коммандос, которые в капусту покрошили приспешников Амина, но своих сограждан спасли. Затем – об истории начала восьмидесятых, когда иранские исламисты взяли в плен американских дипломатов. Вашингтон тут же направил в Индийский океан целый флот и спланировал спецоперацию…

– Там, – адмирал флота поднял указательный палец, – пришли к выводу: нам больше не с руки помогать разным уродам, диктаторам и людоедам, продолжая их прикармливать…

– Надеюсь, не в гастрономическом смысле? – сдержанно улыбнулся Столетов.

– И ни в каком другом – тоже! Захват нашего контейнеровоза и экипажа – это пощечина России. Отказ нашему МИДу организовать с ними встречу – еще одна пощечина. Обвинение в терроризме и покушении на жизнь диктатора – третья пощечина. Ни одно уважающее себя государство не намерено такого терпеть. Короче, планируется силовая спецоперация по спасению наших ребят…

– В которой нашей мини-субмарине «Макаров» отводится решающая роль?

– Вот именно.

– Я не политик, а человек военный, – молвил Столетов мягко. – Однако меня очень интересует один момент: как отреагирует мировое сообщество на наши действия?

– Уверен: нас поймут правильно во всем цивилизованном мире. И прежде всего в Организации африканского единства, где Азариас Лулу давно уже персона нон грата. Кстати, у нас и там свои люди, – непонятно зачем разоткровенничался адмирал флота и, дождавшись, когда гость допьет кофе, закончил вполне официально: – Вам, товарищ вице-адмирал, сегодня же надлежит отправиться в Калининградскую область и проверить степень готовности «Макарова». Подробные инструкции экипаж получит непосредственно перед выходом в море. Задача понятна?

– Так точно!

– Выполняйте!..

Носовой торпедный отсек субмарины, называемый еще БЧ-1, – самое тесное и неуютное место на подводной лодке. Металлические переборки всегда влажны от фильтрации и конденсата. Свет не самый яркий – режим экономии. Бесчисленные вентили, манометры и клапаны делают этот отсек предельно коварным: одно неосторожное движение – и синяк гарантирован. Но хуже всего – втягивающая рукоять торпедно-загрузочной машинки. Все подводники знают, как непредсказуема эта рукоять. Она обладает резким и сильным ходом.

Однако спаренный торпедный аппарат с коварной рукоятью может стать единственным спасением для экипажа, если аварийную субмарину надо срочно покинуть. Запас сжатого воздуха позволяет «выстрелить» человеком через торпедную трубу. Правда, и тут шанс спастись весьма невелик, однако это все-таки шанс…

…Высокий моряк с монументальной фигурой и глазами цвета боевого металла взглянул на секундомер, висевший на груди, и кивнул на открытые заслонки спаренного торпедного аппарата.

– Первая пара – пошла! Второй приготовиться…

Двое подводников в гидрокостюмах и ластах улеглись на лафет торпедно-загрузочного устройства. Щелкнул металл, и первая пара синхронно вползла в торпедную трубу. Рукоять торпедно-загрузочной машинки исчезла в огромном кулаке моряка с секундомером на шее. Задраив внутренние заслонки, он нажал на рычаг. Двойной выстрел легкой вибрацией отозвался по отсеку.

– Вторая пара – пошла! Третьей приготовиться…

…Вечерний балтийский ветер хлопал Андреевским стягом на высоком флагштоке. Мелкий косой дождь зигзагами дробил отблески фонарей. Волны шлепали в прибрежные камни, и в кайме мусора полоскались огромные покатые валуны. Белоснежные чайки с гортанными криками пикировали и взлетали над волнами.

Пройдясь вдоль шеренги офицеров, капитан второго ранга Илья Георгиевич Макаров остановился у крайнего.

– Ты – мертв! – командным басом объявил он и, обернувшись к следующему, продолжил угрюмо: – И ты мертв! И ты! Все вы – покойники! Я вам что говорил? Сра-зу не всплы-вать! Тут не пожар и не ловля блох, скорость подъема никому не нужна! Нужен холодный и грамотный расчет… Хорошо хоть, что это были всего лишь учения и глубина только семь метров…

Кап-2 Макаров, известный в подплаве под джеклондоновской кличкой Морской Волк, был абсолютно прав: мгновенное всплытие с больших глубин ничем хорошим для спасаемого не закончится. При быстром подъеме подводнику гарантирована кессонная болезнь и некроз тканей: от быстрого перепада давления в крови мгновенно закипает азот, закупоривая сосуды. Как следствие – в конечностях начинается застой крови, кислород сгорает, а на его месте накапливаются продукты распада: углекислый газ и молочная кислота. Почки не фильтруют, легкие не вентилируют, и в теле вырабатывается трупный яд. Отравляется мозг, сердце, печень, и смерть запускает стремительный механизм, который уже никто не в силах остановить. Поэтому при аварийном всплытии с большой глубины нельзя надевать спасательные нагрудники, чтобы спасаемого пробкой не вытолкнуло на поверхность. Даже опытные водолазы и те после глубоководных погружений долго восстанавливаются в барокамерах…

– Что я говорил? – Морской Волк медленно шел вдоль строя. – Поднялся на метр – остановился, зафиксировался в этом положении, сосчитал до ста… Поднялся – зафиксировался… Вопросы есть?