Дон Пендлтон - Сицилийский набат Страница 6

Аннабель пока не догадывалась, что природа не наделила ее ни очарованием, ни красотой. Единственное, чем действительно выделялась девушка, так это своей объемной, фантастической грудью, которая, собственно, и подкупила Рапаццо. В первый же вечер прекрасный итальянец познал все прелести ее феноменальной груди, а так же других частей тела Аннабель. Так Вито Рапаццо стал ее «опекуном». Вскоре Аннабель совсем забросила учебу и переехала жить на квартиру, снятую итальянцем. Он же устроил ее в школу красоты в столице штата Огайо Толедо. Кое-чему в этом заведении девочка научилась. Во всяком случае походка ее стала легкой и раскрепощенной. Рапаццо заезжал к ней обычно три паза в неделю. Частенько его сопровождал Джонни «Водопроводчик» Аугурио со своей подружкой. Каждый раз девицы менялись, но у них, словно у сестер, всегда было что-то общее. Понадобилось не так уж много времени, чтобы Аннабель поняла: она сама страшно похожа на этих девиц. Через полгода Аннабель успела надоесть Рапаццо, и он передал ее Джонни «Водопроводчику», после которого появился Тонио, а затем Джо «Сапер». Так Аннабель стала еще одной телкой в грязном телятнике Рапаццо. Осознав это, девушка пыталась было протестовать и хотела сбежать домой. Но итальянец жестоко избил ее, и Аннабель смирилась со своей участью. Мало-помалу она становилась своего рода актрисой и перед невидимыми камерами кувыркалась на просторной кровати с самыми различными партнерами: сыщиками, судьями, банкирами и даже руководителями профсоюзов.

И все же настойчивость и упрямство Аннабель сделали свое дело: она-таки сумела уговорить Рапаццо, и тот разрешил ей подрабатывать за пределами спальни. Некоторое время она работала счетоводом у букмекера, а потом стала секретаршей: принимала звонки от участников игры и передавала их букмекеру. В случае ареста — а это ей пришлось пережить дважды — она могла раскрыть полиции только один номер телефона. Но даже этого полиция не смогла добиться от нее, за что Вито Рапаццо был очень признателен Аннабель. Тут же последовало повышение: девушке подыскали местечко в конторе по выдаче денег под залог. Так, наконец, нашла себе применение Аннабель.

Однажды вечером она провожала Рапаццо в аэропорт. Сдав багаж носильщику, они зашли в бар и в ожидании самолета из Ньюарка выпили по рюмке. Аннабель дождалась, когда Рапаццо поднимется по трапу в салон самолета. На ее глазах добрая половина прилетевших пассажиров сразу же устремилась в бар. Она подошла к месту выдачи багажа и, к своему удивлению, не обнаружила там ни одной живой души. Подождала немного, отошла в сторону, осмотрелась. Везде царило спокойствие и тишина. Пять раз приезжала по вечерам Аннабель в аэропорт, чтобы изучить обстановку. На шестой вечер девушка переоделась в просторный комбинезон, аккуратно уложила волосы под каскетку носильщика, взяла напрокат грузовой пикап и подрулила к аэропорту. Через 20 минут после прибытия самолета из Ньюарка весь багаж уже лежал в объемистом багажнике автомобиля... Та же операция была с успехом проделана и день спустя. Вечером следующего дня Аннабель снова приехала в аэропорт. На сей раз на машине Рапаццо. Вместо комбинезона на ней был надет плотно облегающий пуловер. Она давно уже поняла, что не ее лицо, а выразительная грудь, словно магнит, притягивает взгляды мужчин и даже женщин.

Полицейских она заметила сразу же, как только стала рассматривать багажные бирки на чемоданах. Обвести вокруг пальца этих ослов не составляло большого труда. Один из них направился к ней, показал значок и спросил, что она тут делает.

— Вы знаете, позавчера я прилетела этим же рейсом и никак не могу найти свой багаж. Может быть, мои чемоданы прибыли сегодня...

— Вот что я вам скажу, мисс: вряд ли вы найдете свои вещи. Скорее всего, их похитили.

Аннабель мастерски изобразила вопль отчаяния, разрыдалась и ушла восвояси, оставив простодушного полицейского среди чемоданов.

Отныне она лишь раз в месяц совершала набеги на аэропорт и загружала весь багаж в автомобиль. Зато гораздо чаще Аннабель позволяла себе подъехать к багажному отделению (всякий раз на другой машине), осмотреться, выбрать самый красивый и вместительный чемодан и спокойно увезти его домой.

Полгода спустя у нее скопилось пятьдесят фотоаппаратов самой различной стоимости, масса драгоценностей на общую сумму тысяч десять долларов, немало роскошной одежды еще на несколько тысяч, а чемоданов и сумок столько, что уже можно было открывать собственный магазинчик и торговать ими.

О своем бизнесе она рассказала Рапаццо. С ним же делилась и частью своих доходов, поскольку обойтись без его услуг было невозможно. Убедившись, с какой беспечностью и небрежностью люди обращаются с ручной кладью, Аннабель предположила, что нечто подобное должно происходить и с крупногабаритными грузами. Несколько дней наблюдений за площадкой, куда поступали огромные контейнеры и ящики, полностью подтвердили ее предположение. Теперь за дело взялся сам Рапаццо. Он по достоинству оценил находчивость и предпринимательскую струнку девушки и щедро делился с ней награбленным. Более того, он даже возобновил свои ночные свидания с Аннабель. Впрочем, идиллия продолжалась недолго: она вновь надоела ему. Почувствовав это, Аннабель попросила разрешение уехать из города. Жадный до денег, Рапаццо прикинул, что вовсе незачем терять часть прибыли, и отпустил девушку.

Вначале она работала разъездной служащей в аэропорту в Кливленде, затем в Чикаго и наконец в Идлвайлде. После того как Идлвайлд переименовали в аэропорт Джона Кеннеди, воровать багаж стало слишком опасно, ибо каждое хищение рассматривалось теперь как федеральное преступление. А ФБР, как известно, шутить не любит. Разумнее всего было затаиться, и Аннабель решила с полгода отдохнуть в Нассау. Вернувшись, она совершенно законно устроилась на работу в аэропорту Тетерборо, где многие восприняли ее как «даму номер 1».

Между тем, Аннабель сама стала замечать, что утратила чувство меры. К одной неприятности добавилась и другая: поскольку она сама уже не воровала, то ей постоянно требовались соучастники. А они того и гляди подведут под монастырь. Поди узнай, как они себя поведут, если окажутся в лапах полиции... ФБР к тому же всюду насадило своих стукачей. Все это напугало Аннабель, и она теперь работала только наверняка, продавая товар лишь тем покупателям, которых хорошо знала. Заработки, конечно, снизились, зато и риска стало меньше.

В этот серый дождливый день Аннабель, как и остальные сотрудники агентства, чувствовала себя неважно. В какой-то момент она даже пожалела, что не пошла с Тифом. Но у него столько претензий! Ведет себя так, словно он шеф-пилот солидной авиакомпании, хотя Аннабель прекрасно знала, что TWA[1] отвергла его кандидатуру.

И вот счастье само привалило к ней.

Она увидела Мака Болана! Это же надо! Среди бела дня этот тип сам пришел к ней в руки. От своего старого приятеля-мафиози она уже знала, что Болану удалось улизнуть из больницы и скрыться...

И вот человек, чья голова оценена в сто тысяч долларов, перед ней! Дрожащими руками она набрала номер телефона приятеля. Никто не поднял трубку.

«Что за чертовщина! Мог бы, по крайней мере, включить автоответчик!.. О Боже милостивый, из ангара уже появился самолет! Ответь же, козел вонючий! Сто тысяч долларов в десяти метрах от меня!»

Тиф зашел в бюро, оформил чартерный рейс и положил перед Аннабель десять тысяч долларов. Он посоветовал ей вызвать бронированную машину, так как болтаться с таким количеством денег было небезопасно.

От волнения у нее заняло дух, и деньги выпали из рук. Она бросилась на пол, начала лихорадочно подбирать купюры и услышала, как за Тифом закрылась дверь. В голове у нее помутилось. Сейчас он войдет в самолет и улетит! А вместе с ним улетит и голова в сто тысяч долларов! Господи! Как же так!..

Она открыла дверь служебного выхода, позвала посыльного, всучила ему деньги, показала остальные, валяющиеся на ковре, и закричала:

— Собери все это и вызови бронированную машину!

И тут же убежала, спотыкаясь на высоких каблуках. На мгновение остановилась, сняла туфельки и снова изо всех сил устремилась вперед...

По едва уловимому перемещению воздуха в салоне Мак Болан догадался, что на борту самолета находился кто-то лишний. Послышался щелчок выключателя.

Неподвижно сидя в своем кресле, Болан незаметно извлек из-под куртки «беретту», а затем, словно дикий кот, спрыгнул со своего места в узкий проход между сиденьями.

— Нет! — закричала женщина, вскинув перед собой обе руки, словно они могли защитить ее от девятимиллиметровых пуль.

Болан снял палец с курка и выпрямился во весь рост.

Дрожа и стуча от страха зубами, женщина едва смогла сказать:

— Мистер Борзи... что вам принести п-п-перекусить?

Болан сел на свое место и пальцем поманил ее к себе. Та подошла к его креслу. За всю свою жизнь Болан не видел такой груди. Он поднял глаза, но так и не смог рассмотреть лицо дамы: в поле зрения вплывали два огромных зачехленных снаряда. Женщина слегка наклонилась вперед, и Мак увидел обыкновенное, ничем не примечательное и далеко не юное лицо. Тонкие губы, невыразительные глаза, бледная кожа. Единственным ее козырем была грудь, и девица это отлично знала.