Илья Рясной - Белый легион: Террор не пройдет! Страница 60

Он вытащил из бокала соломинку, смял ее, это по казалось мало, машинально, бездумно завязал в узел и положил в пепельницу. Отхлебнул глоток сока. Произ нес громко:

— Ну хорошо… Я понял… Наташке привет… Всем привет… В общем, жив-здоров. Пока, — Купченко отложил телефон и задумчиво побарабанил ложкой пс тарелке с салатом.

На окружающее он обращал ноль внимания. Иначе, может быть, и заметил бы, что по городу его водят ребята невзрачной наружности.

Но чего не мог бы заметить «Колдун» ни при каких условиях — это что его телефонные переговоры слушаются управлением спецмероприятий МВД России. Сотрудники, которые зафиксировали последний разговор, работали сейчас не на государство. И не за деньги. Они работали за очень приличные деньги. И в течение часа разговор был передан заказчику.

Гипнотизер, прочитав распечатку переговоров и прослушав аудиозапись, задумался. Прослушал запись еще раз.

«Ну что ж, — подумал он. — Ребятам Кабана подоспела работенка…»

Артемьев спал урывками, неспокойно. Он руководил многими операциями. Но сейчас противник был особенный.

С базы он не вылезал уже третьи сутки. В глазах рябило от сбрасываемой на экраны информации. Мозг даже во сне пытался обрабатывать варианты развития событий. Артемьев курил одну за другой сигареты и глушил большие чашки кофе.

Вечером на базу прибыл Зевс. Главный оперативный координатор не имел привычки вмешиваться в ход операций, доставать всех советами. Только в крайнем случае он пользовался своим правом последнего слова, и то, когда видел, что ситуация выходит из-под контроля. В «Малой конторе» было правило — инициатор мероприятий несет за них ответственность полную, зато и распоряжается всеми переданными ему силами и средствами по своему усмотрению. Подразумевалось, что руководители операций являются высококвалифицированными профессионалами, они справятся с самыми сложными задачами. Излишняя опека расхолаживает.

— Что-то высох ты, сынок, — покачал головой Зевс, блаженно усаживаясь на мягкий черный офисный диван с металлическими подлокотниками.

— Акция входит в горячую стадию, — произнес угрюмо Артемьев.

— Не бережешь себя, Олег… Куришь много… Слишком сильно нервничаешь. — Сегодня Зевс снова был в образе доброго дядюшки.

Да, Зевс мог быть и добрым дядюшкой, и мечущим громы и молнии божеством. Маски. Что за ними? Получалось так, что видел насквозь всех, его не видел насквозь никто… Самая странная фигура из всех, кого встречал Артемьев. Никто не мог похвастаться, что его поняли. Даже Доктор, обладавший сверхчутьем на людей, как и положено по профессии, говорил: «Зевс закрыт».

— Если сейчас рыба сорвется, ищи ее потом в море-океане.

— Не должна сорваться, Олег. Не должна. Крючки надо делать крепче.

— Мы не волшебники, — поморщился Артемьев.

— А у тебя не боевой настрой, — Зевс испытующе посмотрел на него.

— Что, смените?

— Кто же коней меняет на переправе?

— Слишком многоходовая и хитроумная у нас получается комбинация… Слишком много народу задействовано втемную… Слишком много зависит от поведения отдельных людей… Сложно…

— Кто предложил именно такую комбинацию?

— Я, — кивнул Артемьев.

— И Ратоборец… Мы на вас надеемся. Если дело завалится, так тому и суждено быть. Ты же знаешь, мы все понимаем и пенять не будем… Но ты справишься, Олег. Ты и Глеб… Вы справитесь…

— Надеюсь…

— Только одно помни, — Зевс замялся, потом все-таки произнес: — Вы вступили на территорию тьмы… Все сокрыто. Все в тумане… Что стоит за «Луддитами»? Что это за система контроля?

— Подпольные организации. Корпорации. Тайные общества. Спецслужбы. Правительства. Может быть кто угодно, — развел руками Артемьев.

— А за ними?

— Наверное, те, кто правит этим миром и о ком мы ничего не знаем вообще, — неуверенно произнес Артемьев.

— Мы не знаем… За «Конторой» тоже кто-то стоит — ты не думал об этом? — неожиданно произнес Зевс. И у Артемьева пробежал по спине озноб. Он почувствовал, что сейчас Главный оперативный координатор приоткрыл занавес, чуть-чуть, не дав ничего рассмотреть, но четко дав понять, что за занавесом кроется что-то большое и серьезное. Это была не оговорка. Зевс никогда не допускал оговорок. Он за свою долгую жизнь научился взвешивать каждое слово.

— Звучит очень обнадеживающе.

— Обычные люди — слепцы. Они ничего не знают о скрытых пружинах, двигающих вперед, сложный и неуклюжий механизм цивилизации. Тебе повезло хотя бы боком приобщиться к тем, у кого глаза приоткрыты.

— Но я еще не научился видеть в полумраке.

— Когда-нибудь научишься. Иногда приоткрываем пыльную портьеру, за которой скрываются кукловоды… Наш мир гораздо сложнее, чем кажется.

— Интересно, куда ведет вершина пирамиды? Кто главные кукловоды?

— Никто не знает. Есть теория, что инопланетяне через эти скрытые социальные механизмы правят землей.

— Серьезно?

— А что — гипотеза не хуже других, — Зевс посмотрел на Артемьева и улыбнулся. Обнадеживающе. И немного иронично. — Ну, в общем, вы здесь работайте. А мне, старику, домой пора. Грелка. Вечерний чай… Только в курсе дела меня держите.

— Обязательно…

Зевс отбыл на скромной «Волге» с пуленепробиваемыми стеклами. Следом за ним пристроилась машина прикрытия.

Артемьев проводил машины взглядом. Разговор возымел странное действие. Зевс, как и Доктор, видимо, был шаманом. Во всяком случае, Артемьев ощутил, что неуверенность, нервозность, усталость куда-то ушли. Осталась уверенность в своих силах и в своей правоте.

— Объект «Альфа» начал кружева плести, — сообщил по рации старший наружки, когда Артемьев вернулся в штабной зал. — Что будем делать?

— Он вас проявит. Отпускайте, — решил Артемьев. Атаман досадливо поморщился:

— Сейчас бы контакт засечь. Все бы сразу на места стало…

— Мы их и так не упустим. Пусть пока погуляют. Мы их всех сделаем.

— Твоими бы устами да мед пить, Олег.

— Сделаем, Атаман. Еще как сделаем.

У Войченко болела голова. День выдался тяжелый. Вместе с Директором ФАГБ и еще парой генералов он побывал в Совете по безопасности. Потом вся компания отправилась к руководителю Администрации Президента. И везде приходилось оправдываться. Виноваты. Упустили. Враг будет повержен, победа будет за нами…

По оперативной информации, чеченцы решили пока оставить Москву в покое и переключиться на другие города. В их обширных планах на очереди был Санкт-Петербург. Помощник Войченко по самым деликатным поручениям вылетел вчера в Турцию. Там встретился с самим Вахой Муртазалиевым по кличке Колченогий, потерявшим в боях под Даргуном руку и ногу, но до сих пор коптящим небо во зло всему живому. Отец чеченского террора вовсе не отлеживался в грузинских аулах, как утверждали средства массовой информации, а изнывал от жары на вилле с высоким бетонным забором около Стамбула под присмотром турецких спецслужб. Разговор между чекистом и одним из самых известных полевых командиров состоялся далеко не обнадеживающий. Позавчера Войченко смог прослушать его запись.

— Ты забыл о наших договоренностях? — спрашивал полковник.

— Я ничего не забываю, — отвечал отрывисто Муртазалиев. — Но я не могу приказать птицам не летать.

— Если твои птицы будут и дальше так гадить, то мы начнем рушить гнезда, — напирал полковник. — Ты это реально понимаешь?

— Я-то понимаю…

— Короче, ты признаешься, что не способен контролировать шахидов?

— Их только Аллах может контролировать. И Казбек Дергаев, который заявил, что является моим кровником.

— Тогда сдай нам Казбека. И его черных вдов!

— Неправильно это.

— Брось играть в правоверного мусульманина, Ваха!

— Ладно, что-то попытаюсь придумать…

После долгих переговоров Ваха сдал две «лежки» шахидских групп Дергаева — одна из них была в горах, другая — под Гудермесом. «Лежки» были зачищены силами армейского спецназа. Итог — девять трупов воинов ислама, из них пара начинающих шахидов. Но ситуации этот локальный успех не изменил.

Войченко с прискорбием вынужден был констатировать, что управляемая нестабильность управлялась все хуже и хуже. После встреч на Старой площади ближе к вечеру генералу пришлось отправиться на Рублевский тракт. Там в неприлично огромном и безвкусно роскошном доме он выслушал много неприятного от очень важного, но малоизвестного в широких кругах лица:

— Все далеко заходит. Мне кажется, мы теряем нити управления кризисом…

— Ничего мы не теряем, — возражал Войченко.

— Разве? И мы опять ощущаем противодействие. Вы установили, кто нам мешает, генерал? — слово «генерал» важная основа произнесла с сарказмом, неприятно резанувшим Войченко. Намек ясен — нет ничего более непрочного, чем должности и регалии.