Борис Бабкин - Эта война еще не кончилась Страница 61

– Пятьдесят на пятьдесят, – серьезно ответил тот.

– Не понял, – удивился Денис.

– Задание Малике дано, значит, она должна с нашей помощью выполнить его.

Денис и Илья недоуменно переглянулись.

– Составим какой-нибудь более-менее правдивый доклад, – кивнул Бабич. – И Малика, подредактировав его, доложит Салиму о выполнении задания.

– Зачем? – спросила девушка.

– Потому что, вполне возможно, армия хочет получить подтверждение о цистернах. И ты не наврешь, если скажешь, что цистерны есть. Назови три адреса. Но это все, что удалось выяснить. Русские, то есть мы, не разрешили выяснять, где они находятся. Побоялись, что их могут узнать. Салим знает, что нас ищут.

– Так и сделаю, – улыбнулась Малика.

– А мы? – спросил Денис. – По-моему, надо что-то отчебучить и уходить. Найти Малика и надавить на него. Он же обещал, что парней найдут. Войска вот-вот обложат Грозный. К тому же рано или поздно границу с Грузией и Азербайджаном возьмут под контроль наши. И тогда хана, мы из Чечни если выйдем, то только грузом «двести» или в наручниках, как наемники. Извините, командир, – насмешливо улыбнулся он, – но другого не будет…

– Рынок, – кивнул Бабич. – Другого искать не надо. Если там подорвать хоть одну машину, убытки они понесут ощутимые и в живой силе, и в оружии, и в денежном отношении.

– Я – «за», – кивнул Богатырь.

– Я тоже, – поспешно проговорила Малика.

– Единогласно, – улыбнулся Денис.

Продолжается поток беженцев, которых называют временными переселенцами. В лагеря беженцев поступают гуманитарная помощь, медикаменты, одежда, продовольствие. Продолжается антитеррористическая операция в Чечне. Идут бои на подступах к Бамуту. Под контролем федеральных сил находится (по заявлению военных) тридцать пять процентов территории мятежной республики. Но Российская армия несет не только освобождение. На отрезке дороги между селениями Нагорное и Побединское вертолет уничтожил три машины с беженцами. Пресс-центр объединенных Вооруженных сил заявил, что вертолеты были обстреляны из этих машин боевиками, после чего и был нанесен удар. Гантамиров и бойцы ополчения (сто пятьдесят человек) приняли боевое крещение…

– Повторяю, – раздраженно проговорил смуглый мужчина с густой черной бородой, – база должна быть готова к середине ноября. Русские скоро обложат Грозный. Вот-вот они возьмут Гудермес, Урус-Мартан. Бамут продержится от силы еще дня два-три. В Грозном мы оставим наемников, они будут драться до последнего, потому что терять им нечего и в любом случае их ждет смерть. И еще – ускорьте переход из Грузии наемников и каравана с оружием. Границу могут закрыть русские. На их месте я бы давно так сделал. Необходимо также уничтожить нашу школу в Урус-Мартане и центр подготовки в Гудермесе. Там слишком явные следы, которые убедят всех в причастности Ичкерии к взрывам в Москве. Почему засланные в Россию группы бездействуют?

– За твою голову объявлена награда, – несмело сказал пожилой чеченец.

– Этим они только подняли мой, как говорят в мире, рейтинг. Скоро я снова заставлю говорить о себе. Не так громко и зло, как в Буденновске, но достаточно красноречиво. Нам нужна рабочая сила. Все равно, кто это будет – неверные или чеченцы. Те, кто не с нами, – повторил он давно известные слова, – те против нас. После окончания работ всех уничтожить! – Он осмотрел стоявших перед ним вооруженных чеченцев.

– Смотри, какая забота! – удивленно пробормотал лежавший на соломе Сергей. – С чего бы это?

– Лечат, чтоб здоровым головы отрезать, – нашел в себе силы пошутить лежавший рядом Николай.

– Не думаю. Что-то здесь не так. Почему нас не добили тогда? Мне кажется, кто-то приехал, и они перестали издеваться. Одно знаю точно – что нас с ходу бить начали. Помню, как вырубили. Я, конечно, в рукопашном не спец, но кое-что могу. А силенок кот наплакал. Быстро меня отключили.

– Я вообще ничего не помню, – сказал Николай. – Я же спал, когда они спустились. Глаза открыл, и все. А вот там, – он указал взглядом вверх, – я голову видел. Отрубленную, – почему-то шепотом добавил он. – Глаза открыты, как будто смотрят. Знаешь, никогда в жизни такого не испытывал. Ночью на кладбище ходил на спор с девчонками. Из парней никто больше не пошел, а я запросто. А тут… – Он шумно выдохнул. – До сих пор очухаться не могу.

– Погоди, – остановил его Сергей. – Выходит, они и тебе хотели того… – Он кашлянул. – Ну, в общем…

– Я ни о чем думать не могу… Внутри все захолодело. Не сплю. Знаешь, сейчас все, что со мной раньше было, как бы ушло куда-то. Все время эту голову вижу. Стоит глаза закрыть, и… Глаза у головы какие-то чистые. Правда, не могу их цвет вспомнить.

– Да брось ты, – сказал Сергей, – забудь.

– А крови не видел… – Николай Сергея не слышал. – Знаешь…

– Отставить, в бога мать! – рявкнул Сергей. – Что ты, как баба, сопли распускаешь? Не твоя голова валялась, и все! Забудь. Не хватало еще, чтобы ты чокнулся. Забудь.

– Не могу! – всхлипнул парень. – Понимаешь? Не могу…

– Потому что сам в аду, – буркнул Сергей. – Хочешь смерти и в то же время боишься, что убьют. Страшно так жить. Вот у тебя в башке и сидит эта голова. Потому что это твоя могла быть. Да что там могла – в любое время может быть. Много ли человеку для счастья нужно? – вздохнул он. – Лежу на мягком, сытый, перевязанный – и вроде как счастлив. Но почему с нами так обращаться стали? – вновь задал он мучивший его вопрос. – Что они хотят? Может, кто-то нас купить хочет? Потому они нас в товарный вид и приводят. Ничего не пойму…

– Скоро узнаем, – сказал Николай и зевнул. – Спать хочу, а боюсь…

– Хватит тебе, а то точно тронешься. Тогда вообще весело будет.

– Да я не хочу ее вспоминать! – отчаянно проговорил парень. – Но как глаза закрою – вижу. Понимаешь? Вижу эти глаза! – закричал Николай.

– Все хорошо будет, Колька, – придвинулся к нему Сергей. – Все будет хорошо, – повторил он. Николай, положив голову ему на грудь, громко заплакал. – Все будет хорошо, Колька, – вздохнул Локтев. – Ты поплачь. Бабы почему дольше нас живут? – неожиданно и совсем, казалось, не к месту сказал он. – Потому что нервы со слезами вымывают. А мужики в себе все держат. Поплачь! – Он пригладил волосы вздрагивающего от рыданий парня.

– Кто это? – спросил Александр.

– Кто его знает, – вздохнул Юрий. – Но вроде не женщина. Грудей нет. Хотя, может, отрезали.

– Ты так спокойно на этот обрубок смотришь, – поразился Саша.

– Я же говорил, что хотел быть настоящим военным и готовил себя. Сам курицам головы рубил. Уткам, гусям. Ходил смотреть, как поросят или коров режут. Не по себе было, но научился смотреть на кровь или выпущенные кишки без брезгливости и страха. Противно, но… – Юрий развел руками и, замерев, коротко вскрикнул.

– Не шевелись ты, – сказал Сашка. – Надо отлежаться хотя бы дня три. Если снова начнут молотить – все, сдохну. Сейчас и то вроде как отхожу. Ноги не чувствуют ничего. Суки! – Он скрипнул зубами. – Но надо выжить. Надо. Ты-то как?

– Плохо, болит все. Твари! Я все равно стану офицером.

– Если отсюда выберусь, все, больше никогда мать даже взглядом не обижу. Я почему-то маму вспоминаю. Об отце как-то редко. Наверное, мать обижал часто. Больше никогда на нее косо не взгляну! – Взглянув на бывший человеком обрубок, Александр поморщился: – Убирать они его думают или нет? Сначала Соловьев, теперь вообще непонятно кто. Твари поганые!

– Так, – вздохнул Борис. – Значит, начать лучше отсюда. Взрыв, стрельба, это на какое-то время вызовет панику. К тому же там все-таки боевиков не так уж и много. Приезжих полно. Не все они привыкли к взрывам и стрельбе. А почему ты говоришь, что надо стрелять отсюда? – спросил он Дениса.

– Здесь забор проломлен. – Денис коснулся кончиком ножа места на плане. – И уходить легче. За забором сразу что-то вроде оврага и какие-то постройки. Здесь, – он немного сместил острие ножа, – дома, рядом какой-то заводик, два корпуса разрушены. Я посмотрел тогда. Если на хвост плотно сядут, там можно продержаться достаточно долго. А учитывая, что будет вечер, запросто уйдем.

– Что ты скажешь? – Борис повернулся к сидевшему на кровати Илье.

– Как решите, так и буду делать. Я в военный совет не гожусь, я солдат.

– Ты помнишь справа от входа, – сказал Денис, – где машины стоят, дом прямо около забора? На втором этаже что-то вроде лоджии, только вдоль всех окон идет.

– Ага, – кивнул Илья.

– Вот ты на нее и пойдешь. С пулеметом самое то. Проверишь, как уйти оттуда легче. Мы на тебя посматривать будем. Как закуришь, значит, готов к бою. И еще – договоримся о нашем сигнале. Начинать будем мы. Ты сразу вступишь. Бей по кому хочешь. Пару очередей, и уходишь. Нам надо будет постараться уйти без пальбы, тихо. И…

– Не понял, – сказал Богатырь. – Начнете вы, а уходить тихо. Разжуй.