Андрей Таманцев - Угол атаки Страница 61

Картина была такая. В дверном проеме — с грозным видом, расставив ноги и сунув руки в карманы армейского плаща, — стоял полковник Голубков, которого я не сразу узнал, потому что никогда раньше не видел в форме. За правым его плечом возвышался пират с «калашом» на изготовку. А слева стоял коротенький местный полковник, которого мы видели во время допроса в караулке. У него была поза продавца, который демонстрирует оптовому покупателю богатства своего лабаза. Он даже рукой повел, как бы предлагая полюбоваться. И сопроводил свой жест словами:

— Вот смотрите. Все пятеро. Вполне живые. И никакой попытки к бегству не было.

Понятия не имею, откуда вы это взяли. Погиб подполковник Тимашук, я вам докладывал. Неосторожное обращение с оружием. А эти — вот они. Какие же это трупы?

Мы произвели шевеление, чтобы показать, что мы и в самом деле не трупы. И даже Муха оживленно заскрипел носилками, демонстрируя, что он ожил.

— Что это они у вас тут как звери по углам? Снять наручники! — приказал Голубков.

— Это опасно, — предупредил полковник.

— Сейчас, Тулин, здесь командую я. Вы уже докомандовались. Выполняйте приказ!

— Снимай, Сивопляс, — кивнул полковник Тулин пирату.

По команде пирата в боксе появились трое «черных», встали у двери, выставив «калаши». Сивопляс разрезал скотч на руках и ногах Дока, потом прошел по боксу, освобождая нас от браслеток.

— Всем выйти! — приказал Голубков, когда с этой приятной для нас процедурой было покончено.

Я ожидал, что Сивопляс воспротивится, но он лишь сказал:

— Если что, так имейте в виду. Я не знаю, как должно быть, но вы делаете не правильно.

— Кру-гом! — скомандовал Голубков.

— Один тоже вот говорил «кругом», а сейчас узнает происхождение жизни. Есть «кругом». У вас своя голова за плечами.

Полковник Тулин и «черные» вышли.

— Вы в порядке? — спросил Голубков, оглядывая нас быстрым внимательным взглядом.

— С нами потом, — ответил Док. — Как у вас?

— Нормально. Теперь нормально. Почти все.

— Почти? — переспросил Док.

— Да. Они выслали вместо «Мрии» «Руслан». Но с ним мы разберемся без вас.

Слушайте внимательно. Официальная версия: я прилетел из Москвы расследовать эпизод с «Мрией».

— Долго же вы летели, — заметил я. — Не иначе как на крыльях любви.

— Наоборот, быстро, — оборвал Голубков, почему-то не расположенный к шуткам. — На МиГ-29УБ. Поэтому прилетел один. Команда на подходе.

— Какая команда? — полюбопытствовал Боцман.

— Все объяснения потом. Запомните: вы меня не знаете, я вас не знаю.

— Запомним, — подал голос Артист. — Не знаем и знать не хотим. И никогда не захотим. Это вы тоже запомните.

— Отставить разговоры! — приказал Голубков. — Сейчас вас отправят в контрразведку округа. Не дергаться. Ясно? Оттуда я вас заберу. Тогда и будем объясняться. Пока скажу только одно… Он помолчал и сказал:

— Сукины дети. Сукины вы дети! Мы ведь вас уже похоронили!

— Поторопились, — буркнул несентиментальный Боцман. — Нашим-то хоть не сообщили?

— Нет. Хотел сначала сам убедиться.

— Большое вам за это человеческое спасибо, — сказал Артист.

— Что произошло с Тимашуком?

— А что с ним произошло? — удивился я. — Неосторожное обращение с оружием.

— Подробней! — потребовал Голубков.

— Да все очень просто, — пришел мне на помощь Артист. — Человек взял ПМ, дослал патрон, взвел курок и начал почесывать стволом висок. Чисто рефлекторно. Обычное дело. А потом нечаянно дернул пальцем.

— Не соскучишься с вами. Ладно. Так вот, — продолжал Голубков. — В округе — никому ничего. Молчать как… Мы не узнали, как именно мы должны молчать, потому что дверь бокса снова заскрежетала и нашему взору открылось зрелище не такое умилительное, как явление полковника Голубкова народу, но гораздо более живописное.

В центре композиции было инвалидное кресло-коляска — из современных, дорогих, с черной кожей и хромированными ободами. В нем восседал, чуть наперекосяк, с креном направо, хмурый немолодой мужик в мундире генерал-лейтенанта. Лампасов на генеральских штанах не было видно, потому что он был до пояса укутан клетчатым пледом. За спинку коляски держался полковник Тулин, выполнявший теперь роль сиделки при сановном сидельце, а весь задник чернел от охранников с угрожающе выставленными «калашами». От них отделился пират и приказал нам, подкрепляя слова выразительным движением ствола:

— Сидеть обратно и ни боже мой! Командуйте, товарищ генерал-лейтенант.

— Моя фамилия Ермаков, — представился сиделец. — Генеральный директор акционерного общества «Феникс». Вы полковник Голубков?

— Совершенно верно, — сухо подтвердил полковник.

— У меня для вас две новости. Вам присвоено воинское звание «генерал-майор».

Поздравляю. Вторая новость тоже хорошая. Приказом заместителя министра обороны вы уволены в запас с правом ношения формы и с пенсионным обеспечением согласно вашему новому воинскому званию. Вот выписки из документов.

Генерал-лейтенант передал Голубкову через Сивопляса два листка.

— Таким образом, все ваши полномочия прекращаются, — подвел итог сиделец. — Вы являетесь частным лицом и не имеете права находиться на территории секретного объекта.

— У меня есть сомнения в подлинности этих документов, — заявил Голубков, изучив листки.

— Они подлинные. Вы сможете в этом убедиться. В Москве. Я распорядился заправить ваш самолет. Летчик ждет. Счастливого пути, генерал.

— Замминистра не имел права отдавать этот приказ, — запротестовал Голубков. — Подразделение, в котором я служу, не подчинено Министерству обороны.

— Это ваши проблемы, — прервал сиделец. — Вы их будете решать со своим руководством. Полковник Тулин, проводите генерала.

— Слушаюсь, — сказал Тулин.

— Отставить! — рявкнул Голубков. — Полковник Тулин, вы здесь кто? Командир полка или прислуга за все? С каких это пор коммерсанты командуют на военном аэродроме?

— С тех пор, как аэродром арендован моей компанией, — разъяснил генерал-лейтенант. — Полковнику Тулину предписано выполнять все мои распоряжения.

— Вот он пусть и выполняет! — отрубил Голубков. — А я буду выполнять приказ моего руководства. Мне приказано расследовать ЧП на военном аэродроме российской армии. Российской армии, если кто не расслышал! И я выполню этот приказ. Всем выйти. Очистить помещение. Я провожу допрос и попрошу не мешать.

— Вы немедленно покинете аэродром, — заявил генерал-лейтенант.

— Я не покину аэродром, — заявил Голубков.

— Покинете, — повторил генерал-лейтенант.

— Не покину, — уперся Голубков. — И вы мне никто, чтобы отдавать приказы!

Схлестнулись маляры.

Если бы мне не приходилось раньше иметь дело с полковником Голубковым, я бы, пожалуй, поверил, что он именно тот, чей образ лепит из себя подручными средствами. Такими, как тупое выражение лица, суровый взгляд ревностного служаки и упертость начальника комендантского патруля. И даже лексику он начал заимствовать у Сивопляса.

— Не заставляйте меня применять силу, — предостерег Ермаков.

— Силу? — взъерепенился Голубков. — Это как понимать? Перед вами стоит пока еще действующий полковник, а не кто! Вы грозите мне применением силы? Тулин! И ты это терпишь? Я наведу вам здесь порядок, как торговцев из храма! Довели армию до базара! Повторяю приказ: всем очистить и не мешать исполнению! Выполнять, а то не отвечаю!

Для убедительности он извлек из кобуры табельный пистолет Макарова и помахал им перед носом генерал-лейтенанта, из-за спины которого торчали четыре автоматных ствола.

— Пардон боку, — сказал Сивопляс и деликатно обезоружил разбушевавшегося Голубкова.

— Ты это как? — изумился полковник. — А ну отдай! Отдай, а то еще хуже будет!

— Хватит, — поморщился генерал-лейтенант. — Не стройте из себя. Вам вернут оружие. Когда сядете в самолет.

— Я не сяду в самолет, — отрезал Голубков.

— В отдельный бокс его, — приказал генерал-лейтенант пирату. — Пусть подумает.

Увести!

— Ладно, уговорили, — объявил Голубков, отстраняясь от надвинувшегося на него Сивопляса. — Улечу. Но арестованных заберу с собой. Прикажите выделить Ми-8.

— У нас нет таких вертолетов, — проинформировал полковник Тулин.

— Вызовите из Читы.

— Не вижу необходимости, — возразил генерал-лейтенант. — Арестованные будут отправлены в округ тем транспортом, который есть в распоряжении командира части.

Сивопляс, проводи полковника к самолету. И проследи, чтобы он ни с кем не общался. Пистолет отдашь, когда он будет в кабине. ; — Советую подчиниться, полковник.

— Подчиняюсь, но оставляю за собой, — буркнул Голубков. Он вынул из кармана трубку мобильного телефона, нащелкал номер и хмуро бросил:

— Это Голубков. Лишен возможности действовать. Передать Дьякову… — Сивопляс! — крикнул генерал-лейтенант. Пират метнулся к полковнику и успел бы выхватить из его рук мобильник, если бы я ему маленько не помешал. Реакция у него была, прямо скажем… — …Начинать без приказа, — закончил Голубков фразу. Он, может быть, и еще что-нибудь сказал бы, но тут две короткие очереди из двух стволов, пущенные впритирочку к моей голове, довольно убедительно намекнули, что следует воздержаться от активных действий.