Виталий Гладкий - Наследство из преисподней Страница 62

Значит, драки не было. Антон сдался без боя. И понятно, почему – бандиты пустили в качестве передового отряда двух представителей власти. Антон, конечно, мог подозревать подвох, но собачиться с ментами ему было ни к чему.

Он фермер, человек местный, а потому зависимый от всякой сволочи в погонах и без…

Перекурив, Ахряпин сел за руль, Витренко примостился рядом, и "козел", воняя некачественным бензином, попрыгал в сторону трассы. Мавр сделал свое дело, мавр может удалиться…

Чтобы меня не заметили, я упал в высокую траву и поднялся лишь тогда, когда шум мотора затих вдалеке. Я потихоньку двинулся вперед, сожалея, что у меня нет даже отвертки. А в том, что приехавшие на импортной тачке бандиты вооружены, у меня не было ни малейшего сомнения.

Марку машины – БМВ – я определил, когда полз на брюхе к передней двери салона, в котором находился водитель, а заодно и часовой, который должен был следить за обстановкой снаружи дома.

В том, что шофер в салоне, я убедился, подержав какое-то время ладонь на кузове машины. Просидеть в полной неподвижности даже пять минут весьма сложно. А качественные пружины БМВ отзывались на каждое движение водителя, тем более, что вес у него явно был немалый.

Чтобы войти в дом, мне нужно было каким-то образом избавиться от этого соглядатая. К тому же, не исключено, что он вооружен. А это совсем плохо.

Может, резко открыть переднюю дверку, вытащить водителя на дорогу, а затем треснуть его чем-нибудь тяжелым по башке? Я пошарил вокруг себя и сразу же нашел увесистый камень. Отлично!

Тяжело вздохнув, я мысленно дал отбой своему намерению. Ничего отличного в этой ситуации не было.

Даже если мне удастся свершить задуманное, водитель успеет заорать, и тогда мои шансы выручить Антона из беды станут близкими к нулю.

Будучи на грани отчаяния, я прозевал важный для меня момент – водитель сам вышел из машины! Зачем ему это понадобилось, я понял лишь тогда, когда что-то зажурчало.

Все понятно – даже король для отправления естественных потребностей должен покидать свой трон…

Я появился за его спиной словно тень, что при полном безлунии казалось невероятным. Он так и не понял, почему острое удовольствие от облегчения мочевого пузыря превратилось в острую боль, которая почти мгновенно потушила сознание.

Мне трудно было найти в темноте нужную точку на квадратной башке водителя, чтобы только оглушить его, поэтому я треснул камнем наобум и посильней. Он мягко опустился на землю – я поддержал его, чтобы он не наделал шуму – и затих, уткнувшись лицом в свою лужу.

Пистолет у него был, притом неплохой, правда, тяжеловатый и устаревший, – АПС с магазином на двадцать патронов. Но мне было наплевать на его мелкие недостатки. Убедившись, что магазин полон, я почувствовал себя едва ли не былинным героем – если и не Ильей Муромцем, то Добрыней Никитичем точно.

Связав руки бесчувственного водителя его же брючным ремнем, ноги – ремешками от наплечной кобуры и воткнув ему в рот кляп, я быстро зашел на подворье и решительно направился к дому, сжимая в руках пистолет.

Бандиты проявили удивительную беспечность, понадеявшись всего лишь на одного часового. Все двери в доме были распахнуты настежь, и никто не охранял вход в дом.

Впрочем, заниматься охраной здоровым бугаям было недосуг. Все они сбежались в горницу, чтобы насладиться любимым зрелищем всех подонков и садистов – пыткой Антона.

Он лежал, привязанный к столу, и отрешенно смотрел в потолок. Похоже, мой добрый приятель уже попрощался с жизнью и готовился встретить смерть, как подобает мужчине и солдату – без истерики и лишних телодвижений.

Ближе всего к Антону стоял человек кавказской наружности (уж не Джабраил ли?). Он держал в руках нагретый утюг.

– Ты скажи нам, где его искать, и тогда мы расстанемся как хорошие люди, – говорил кавказец с легким акцентом.

– Я не знаю, где он, – угрюмо отвечал Антон. – Уехал.

– Вах, какой упрямый! Тебе будет больно, и ты все скажешь. Хочешь, поспорим?

– Зачем спорить? Я с тобой согласен. Но врать мне нельзя, вы ведь все равно проверите, а честно ответить не могу, так как понятия не имею, куда он направился.

– Честный… – Кавказец хищно ухмыльнулся, обернувшись к остальным бандитам. – Люблю честных.

Но я тебе не верю. Ты врешь, чтобы выручить друга. Это хорошо. Это похвально. Так должен поступать настоящий джигит. Поэтому я не буду больше тебя уговаривать. Сказанное под пыткой – это не предательство. Можешь быть спокойным…

С этими словами он положил на живот Антона лист писчей бумаги, а на него поставил утюг. Я стоял за дверью в коридорчике и видел, как вздулись жилы на шее Антона, и его лицо мгновенно стало кирпичнокрасным.

Но он даже не застонал.

Медлить было нельзя ни секунды. Резким ударом ноги пнув бандита, который находился на моем пути, под зад, я влетел в комнату и заорал дурным голосом:

– На пол!!! Все на пол! Руки за голову! Лежать! Лежать, стреляю!!!

Эффект от моего появления был потрясающим. Бандиты – их, вместе с кавказцем, было четверо – рухнули на пол, как подкошенные.

Похоже, им уже приходилось встречаться с ОМОНОм или СОБРом, поэтому они не питали никаких иллюзий на счет гуманизма и обходительности парней из спецподразделений. А бандиты явно причислили меня к служителям правопорядка.

Только кавказец оказался человеком понятливым и быстро соображающим. Но лучше бы он оказался тупым тугодумом…

Кавказец был вооружен израильским автоматом "узи". И что хорошего наши доморощенные мафиози нашли в этой спринцовке? Часто заклинивает, греется, после чего не стреляет, а плюется свинцом, и не дай Бог, когда он готов к стрельбе, уронить его на землю.

Тогда всем окружающим хана – и своим, и чужим. Эта маленькая коварная сволочь пуляет от удара и одиночными выстрелами, и очередями. И чаще всего попадает, чего не скажешь, когда пытаешься бить из нее прицельно.

Кавказец молниеносно развернулся и попытался срезать меня одной очередью. Но я опередил его. АПС дернулся два раза, и в груди моего противника появились две аккуратные дырочки – для верности, чтобы, случаем, не ожил в самый неподходящий момент.

Его отбросило назад, и он упал, но все же успел нажать на спусковой крючок "узи". Пули впились в стену рядом с дверью.

У меня в душе все оборвалось. А если бы кавказцу повезло, и очередь прошла немного левее…

Стараясь об этом не думать, и не выпуская из виду "быков", покорно уткнувшихся носами в пол, я подбежал к Антону.

– Ты? – Мне показалось, что он не очень и удивился. – Сними с меня это проклятый утюг! Греется…

Я выполнил его просьбу и вскоре Антон был на ногах. Подняв с пола "узи" кавказца, он ледяным голосом деловито сказал:

– Сейчас я этих сук буду кончать. Выйди, если не хочешь смотреть.

– Стены забрызгаешь кровью, – ответил я рассудительно, стараясь быть как можно спокойней. -Придется белить, красить, клеить новые обои… Зачем тебе лишние хлопоты? Да и жена твоя скоро приедет, а в доме бардак.

– И то верно… – Антон быстро и сноровисто разоружил лежавших на полу бандитов. – Есть предложение утопить их на хрен в болоте. Там они пролежат до Страшного суда, и никто их не найдет. На дворе темно, народ спит, поэтому все будет шито-крыто. Поможешь?

– А что, предложение дельное…

– Мужики, не надо! – наконец прорвало одного из "быков". – Мы люди подневольные, нам приказали!

– Заткни пасть, урод! – Антон ударил его ногой по ребрам, да так сильно, что у бандита внутри что-то екнуло. – Тебя никто не спрашивает. Ты знал, на что подписываешься, и нечего теперь целку из себя корчить.

Антон нашел веревку, мы связали наших пленников и вывели во двор. Кавказца пришлось тащить ногами вперед – он был мертв.

Блин! Еще один жмурик на моей совести. А я так прилежно ходил в церковь, чтобы замолить свои афганские грехи… Вот и замолил.

Придется в преисподней париться в одном котле вместе с Зямой. Или богатым там тоже созданы комфортные условия?

А что, возможно. Они вон столько церквей понастроили на украденные у народа деньги. Гляди, и зачтется им сей "подвиг" на том свете. Бедные, как обычно, будут в смоле кипеть, а богатых пристроят истопниками.

– Ну что, пойдем? – совершенно серьезно спросил Антон, вооружившись до зубов.

– Не торопись. У тебя, я знаю, разных клетушек хватает. Верно?

– Хватает. Я строил их для нутрий, поэтому прочность и надежность могу гарантировать.

– Посадим этих гавриков до поры до времени под замок, пусть подумают о смысле жизни, чтобы потом поздно не было.

– Зачем?

– Ты еще не врубился?

– Нет.

– Вам когда нужно выходить на связь? – спросил я одного из бандитов, белобрысого и с виду более смышленого, нежели остальные. – Только говори правду! Это твой шанс остаться в живых. Возможно, единственный.

– Через каждый час, – глухо ответил тот, бросив на меня взгляд, в котором засветилась надежда.