Любовь Рябикина - У каждого свой путь Страница 64

— Здравствуй, Костя! Вот и встретились… — Достала из рюкзака пару противопехотных мин и детонаторы к ним. Подкинула на руке: — Устроим духам сюрприз?

Он пытался разглядеть ее глаза под очками:

— Может, лучше мне поставить?

— У нас нет времени на препирательства! Не подпускай их!

Марина вставила детонаторы и положила обе мины в полутора метрах друг от друга, каждую подсунув под огромные валуны. В щель точно посредине забила последнюю маленькую лимонку. Смотала веревку, которой раньше были стянуты руки офицера и привязала к чеке у гранаты, слегка вытянув ее из гнезда. Посмотрела на Силаева:

— Костя, уходить пора! На тропу не лезь!

Пятясь, двинулись по склону наверх. Время от времени офицер бил коротким очередями по наиболее шустрым душманам, заставляя их залегать. Марина разматывала веревку. Затем привязала к ней альпийский шнур. Прошли метров около ста, когда она крикнула:

— Ложись!

Он послушно растянулся за камнем. Бандиты как раз подошли к поставленным минам. Степанова дернула за веревку. Валуны подскочили от взрыва и со страшным грохотом покатились вниз, увлекая за собой все новые и новые камни. Теперь моджахедам было не до преследования беглецов. Камнепад смял и уничтожил их. Марина встала и направилась к тропе, едва грохот начал стихать. Костя шел следом, время от времени оглядываясь назад. Добрались до перевала, когда солнце уже полностью скрылось за горизонтом. Ощутимо повеяло холодом и мужчина зябко поежился. Она заметила и остановилась. Сбросила рюкзак с плеча. Порылась и вытянула мужское теплое белье:

— Одевай. Оно конечно тесновато будет тебе, но ничего, влезешь! Переодевайся, я послежу. Потом ты посторожишь, а я осколок из ноги вытяну, а то идти мешает.

— Ты ранен?

Она махнула рукой:

— Камень застрял…

Марина повернулась к нему спиной, поглядывая вниз, где в сгущавшихся сумерках видна была пыль от недавнего камнепада. Никто не шел с той стороны. Силаев переоделся и занял “наблюдательный” пункт. Женщина задрала штанину и поддетые подштанники вверх и осмотрела кровоточащую ранку: камень почти полностью влез в мякоть. Стащила перчатки и попыталась ухватить осколок ногтями, но не получилось. Тогда она попросила:

— Костя, попробуй выдрать, а то мне не удобно.

Он повернулся, глядя на стройную женскую ногу в крови. Молча присел рядом. Внимательно разглядел торчащий осколок и поднял голову:

— Пальцами его не вытащить. Подковырнуть бы чем…

Она протянула нож и отвернулась в сторону. Силаев вздохнул. Острым кончиком попытался подцепить камень, одновременно прижимая его пальцем к лезвию. С третьей или четвертой попытки это удалось. Осколок оказался длинным, сантиметров около трех. Женщина даже не застонала, пару раз вздрогнула и все. Мужчина промыл и перевязал рану. Аккуратно опустил нижнее белье и брюки. Она не шевелилась. Тихо спросил, глядя на маску:

— Как тебя звать по-настоящему?

— Марина. Я вчера здорово удивился, когда узнал, что ты снова в Афгане. Шпагин передал записку. Ты ведь женат. Зачем снова здесь?

— Четыре месяца ютились в крошечной квартирке вместе с ее родителями. Месяц снимали жилье. Решили, что надо покупать кооперативную квартиру. Где еще можно заработать военному, кроме Афганистана?

— Она не понимает, что здесь убить могут?

— Знает. Пока не купим жилье, она не хочет иметь детей, а мне ребенка охота…

— Значит, вся проблема в достатке? Хорошая отговорка…

Степанова встала и решительно зашагала вперед. Костя догнал и сказал ей в спину:

— У тебя ведь тоже нет и ты здесь зарабатываешь на что-то.

Марина резко развернулась:

— У меня нет родного, но есть приемный сын. Здесь я не ради заработка, а ради таких вот, как ты, попавших в плен! Так что меня ты со своей фифочкой не сравнивай! Я бы своего мужа на подобные заработки не отправила.

Возразить было нечего. Силаев констатировал факт, что женщина права. Молча шел следом, глядя ей в спину. Совсем стемнело. Спустившись еще на полкилометра, женщина решительно взяла его за руку и повела за собой в сторону от тропы. Офицер часто запинался, удивляясь тому, что она ни разу не споткнулась в кромешной тьме. Марина завела его в какое-то подобие грота. Видимо когда-то здесь сошла лавина: камни лежали друг на друге, образуя небольшую пещерку. Степанова юркнула внутрь, продолжая тянуть его за собой, прошептав при этом:

— Пригнись.

Уже внутри отстегнула от пояса свернутую плащ-накидку и вытянула из рюкзака неизменный спальник. Бросила на каменный пол. Села на спальник и заставила Силаева опуститься рядом, а то он так и стоял согнувшись. На ощупь разыскала концентраты и протянула один брикет мужчине:

— Давай перекусим. Я сейчас сок разведу во фляжке, запьешь. Мало будет, скажи.

Он взял брикетик, коснувшись не кожаной перчатки, а живой кожи. Тихо сказал:

— Спасибо, Марина. Как ты оказалась здесь?

Она откусила приличный кусок концентрата, прожевала и ответила:

— Вчера к вечеру узнал, что духи сцапали в плен некоего Костю Силаева, когда он на местный рынок пошел. Послал все к черту и рванул на твои поиски. Даже связаться с начальством не успел.

— Значит, ты все еще помнишь меня и ушла без разрешения?

— Ну и что? По горячим следам искать легче, а с начальством я как-нибудь и сам разберусь… — Поев, она прошептала: — Забирайся в спальник и спи, я посторожу.

Он решительно возразил:

— Здесь никого нет и навряд ли в такой темноте на нас наткнутся, так что ложись-ка и ты спать. Ложись в спальник сама, а я в плащ-накидку завернусь.

По его слегка дрожащему голосу она поняла, что Костя замерз, да и самой если честно было не жарко. Приняла решение:

— Лезь в спальник. Он большой. Если не возражаешь, я втиснусь следом…

Силаев промолчал. Марина раскинула на камнях плащ-накидку, а на нее кинула спальник. Подтолкнула мужчину, словно торопя. Костя нашел горловину мешка и забрался внутрь. Сердце билось где-то у горла. Женщина стащила бронежилет и осторожно вползла внутрь мешка, лицом к Косте, стараясь поменьше касаться мужского тела. Вытянув руку, подтащила автомат и последнюю целую обойму к голове. Оба какое-то время молчали, переосмысливая ситуацию. Вытянутая вдоль тела рука мужчины начала затекать и он сказал:

— Я выберусь, ты спи. А то оба только промучимся…

Она твердо прошептала:

— Ляг удобнее, можешь ко мне подвинуться, а вылезать не смей, замерзнешь. Ночи в горах холодные.

Он слегка подвинулся и осторожно положил ей руку на плечо. Пояснил, когда почувствовал, что она вздрогнула:

— Рука затекла…

Марина успокоилась, хотя и раньше не могла бы сказать, что его прикосновение ей неприятно. Силаев вдруг подумал: “Если бы знал раньше, что ее встречу снова, не женился бы на Ларисе ни за что”. Его сердце билось толчками. Он с сожалением вспомнил о сожженной фотографии и что в такой темноте не видит ее лица, так как почувствовал прикосновение волос и понял — Марина сняла маску.

Женщина вскоре заснула. Он понял это по ровному дыханию, придвинулся еще немного. Ее дыхание ударялось в его плечо и пробегало по шее. Костя прижал ее к себе чуть крепче. Она не проснулась, лишь немного повернула голову. Он долго не мог заснуть, но усталость от всего пережитого все же взяла свое и он медленно погрузился в сон.

Степанова открыла глаза с первыми лучами солнца. Рука майора лежала на ее плече. Усталое разбитое лицо с “расцветшим” на скуле синяком и засохшей кровью на темно-русых волосах было спокойно. На висках разглядела несколько седых волосков. Она вдруг вспомнила, что его крик предупредил ее о засаде на перевале. Марина решила не будить его и продолжала лежать рядом, разглядывая его лицо. С той первой встречи у него появилась глубокая морщина на лбу, шрам на подбородке с левой стороны.

Костя резко открыл глаза и уставился ей в лицо. Она разглядела на радужке легкие искорки, но взгляда не отвела. Он молча разглядывал ее лицо. Светлые волосы, слежавшиеся под маской, за ночь слегка приподнялись, хотя потемнели от пота и многодневной грязи. Помыть голову в Афганистане большая проблема — воды мало. И все равно она была красива. Легонько погладил по щеке кончиком указательного пальца, но она отвела его руку:

— Не надо, Костя!

Начала выбираться из спальника. Он прошептал вслед:

— Ты по-прежнему красивая. Если б знал, что тебя встречу, не женился бы…

Она начала застегивать бронежилет, замерла на мгновение и не оборачиваясь произнесла тихо:

— Поздно об этом…

Прихрамывая, ушла в сторону тропы и минут десять отсутствовала. Он тоже выбрался из мешка, поеживаясь от утреннего холода. Над горами стоял туман, явление довольно редкое в этих местах. Марина вернулась. Села на спальник, вытянув раненую ногу. Порылась в рюкзаке и протянула ему концентрат: