Андрей Таманцев - Пешки в Большой игре Страница 64

Но Олег Григорьевич снова молчал.

— Вот это и есть террористический интернационал, — сказал Пастухов. — Вот он, Константин Дмитриевич, и никакого политического заговора. Просто тот, кто высоко сидит, может позволить себе взять все, что угодно. И берет. Даже то, что не хочет. Из принципа. Это мое...

Сергей пошел к выходу.

— Нам пора, — сказал он. — Док уже в машине ждет.

— А как ты вообще тут оказался? — спросил Голубков.

— А я знал, что он сюда придет. Я не поверил вашему Олегу Григорьевичу. Я знал, что он ждет Джефа, чтобы дело закончить. Слишком многое на нем сходилось. Но у меня другой вопрос: это ваши люди убрали Джефа?

— Нет.

— Ты оказался прав, Сергей, — опустил голову Голубков. — Вся история с «Меркурием» была прикрытием. Теперь на Западе и на Востоке считают, что у нас есть нечто посильнее ядерной бомбы.

Сергей кивнул.

Седой только теперь, когда незваные и неприятные гости уже ушли, понял, что у него до сих пор дрожат руки. Все! Это конец. Он мог еще рассчитывать на деньги, с ними бы он ушел быстро и легко. А теперь — куда ему? Не сегодня завтра к нему в дверь постучат ребята с наручниками. Впрочем, до тюрьмы его, скорее всего, не довезут. Попытка к бегству. В их ведомстве дело до следствия, а тем более до суда не доводили.

Седой вскочил и заметался по своей одинокой квартире.

Бежать, все-таки он должен бежать. Да, в свою деревню, откуда приехал еще в начале пятидесятых, чтобы устроиться на крепкое место, а таким — он это знал всегда, — были органы. В своей деревне он не был давно, вот как уехал, так и не возвращался, а с некоторых пор в графе место рождения стал прибавлять к названию маленькой калужской деревушки буковку "г". Стеснялся своего происхождения. Вот теперь оно ему и поможет. Там его никто не найдет. Он про свою деревню никогда никому не рассказывал.

Олег Григорьевич быстро оделся, бросил в чемодан только самое необходимое, подумал, но машину вызывать не стал — доберется сам. Только надо успеть заехать в гараж, вытащить из тайника деньги, которые — Иванов оказался прав — он получил за темную сделку во время первой чеченской кампании.

Ну что, все? Бесславно кончает свою карьеру в Москве Олег Григорьевич.

А ничего, злорадно подумал он, зато живой.

Он открыл дверь и вышагнул на лестницу.

Человек в маске шагнул ему навстречу и одной рукой вцепился в горло.

— Пустите меня, я сам, я сам шел сдаваться, — прохрипел Седой. — Меня нельзя убивать, я знаю многое... На мне висят несколько секретных операций. Я требую передать меня начальству.

Но человек хватки не отпускал. У Олега Григорьевича уже круги поплыли перед глазами.

— Мы можем договориться, у меня есть деньги...

Седой выронил чемодан и стал сползать по стене. Человек в черной маске ослабил хватку.

— Я все отдам, я... у меня есть...

— Не расплатишься, — сказал человек в маске очень знакомым голосом.

И, одной рукой обхватив седого за голову, он свернул старческую шею. Хрустнули позвонки, Седой задергал ногами и затих.

Человек встал, оглянулся — его никто не видел. Но выходить на улицу в маске было нельзя, поэтому он снял ее перед самым выходом.

Шедшие навстречу люди не обратили на него внимания. А если бы и обратили, подумали, что парень очень уж молодой.

Он и был молодым, поэтому в отряде секретного спецназа его называли Младший.

Глава восемьдесят седьмая

И опять некуда спешить и незачем торопиться. Опять расслабленное спокойствие, похожее на какую-то легкую, но не очень приятную разновидность опустошения. Судьба, которая каждый раз неожиданно собирала их — Пастуха, Артиста, Дока, Боцмана, Муху — вместе, а потом так же неожиданно разбрасывала, завершила свой очередной круг. И, может быть, стоило поблагодарить ее за то, что, оказавшись жестокой и беспощадной ко многим вокруг, она на этот раз была благосклонна к ним. Поблагодарить за то, что они закончили бег по этому кругу без потерь. Все пятеро.

Живые и здоровые.

И больше ни о чем не думать.

Что будет дальше? А какая разница! Все равно не угадаешь. Ну а то, что было... То, что было, надо просто помнить.

Помнить, и все. Без всякого пафоса. Тихо. Про себя.

И когда сегодня рано утром они с Доком встретили прилетевших из Таджикистана ребят, а уже к вечеру простились и разбежались, каждый в свою сторону, до какой-нибудь следующей неожиданной встречи, Сергей решил заехать снова сюда. В Спас-Заулок. В эту маленькую церквушку, где бывал каждый раз. Где были похоронены двое из них.

Подбросив Артиста к Александре и предупредив свою жену, что задержится ненадолго, он погнал свою машину в Спас-Заулок. Окно было открыто, и сильный ветер с шумом задувал в салон. Этот ветер словно проветривал хорошенько сознание Сергея Пастухова, унося подальше все то, что загружало его последний месяц...

Ни Пастухов, ни его друзья, ни Голубков так и не узнали того кремлевского умника, который заварил всю кашу, зато с удовольствием читали препарированные нашей прессой сообщения иностранных СМИ о новой угрозе и оружии массового поражения, которым владеет Россия.

Особенно впечатляли цифры сумм, дополнительно выделенных конгрессом США на создание нового оборонительного комплекса, способного предотвратить и защитить страны развитой демократии.