Владимир Дудченко - Война на истощение Страница 65

Старший опер резидентуры ГРУ прекрасно понимал, что неудача в поисках достойного источника в руководстве минобороны, ГШ или иной структуры, где крутится информация, интересующая Центр, ставит на карту его карьеру, его будущее благополучие…Ведь скоро получать подполковника, а там — и Союз не за горами… И чертовски не хочется менять Москву на какое-нибудь захолустье!

Озерову, никогда не склонному к употреблению алкоголя (всегда пил только символически по праздникам и по необходимости в ходе встреч с агентурой) вдруг захотелось напиться. Вдрызг, до полной отключки! Он посмотрел на бутылку, налил полфужера, отхлебнул, поморщился и понял, что ничего не получится. По крайней мере, в этом его кабинете торгпредства. Тогда — где?

Раздался стук в дверь. «Минуточку!» — крикнул Озеров, быстро убрал фужер и коньяк в холодильник, и отпер дверь.

— Валерий Геннадьевич, вы машину свою будет брать? — спросила Марина, секретарша торгпреда, с любопытством заглянув в кабинет. — Все уже разъехались и гараж закрывают…

— Скажи, пусть закрывают! — ответил Озеров. — Я сегодня своим ходом. Хочу, Мариночка, прогуляться…

Ладно, — сказала Марина. — Я передам.

Она улыбнулась и поцокала каблучками по коридору.

Озеров проводил взглядом стройную фигуру молодой женщины, закрыл дверь, залпом допил коньяк в фужере, глотнул «Спрайта», бросил в рот дольку лимона и стал собираться. В отличие от большинства чистых сотрудников торгпредства, живших в этом здании на улице Азиза Аббаса, ему было рекомендовано арендовать квартиру в другом месте, подальше от лишних глаз и ушей. Торгпредские коллеги вначале удивлялись этому, а затем то ли стали догадываться о его двойной деятельности, то ли просто привыкли. Тем более, что за пределами Замалека жил не один Озеров… Идти домой не хотелось, и он стал перебирать в уме «злачные» места, в которых бывают «соседи» из конторы Кирпичева…

Но в тот вечер удача Озерову не улыбнулась. Посетив пару питейных заведений, о которых рассказывали его коллеги, он никого там не встретил. Надраться тоже не получилось, и Озеров с головной болью приехал на такси домой. Жена, давно привыкшая не задавать супругу лишних вопросов, только удивленно смотрела, как он молча выпил две таблетки «Алки-Зельтцер», разведя их в стакане воды.

…Борщ был действительно вкусным. Красный и наваристый он напомнил Полещуку редкие в последние годы поездки домой и яства, которыми его потчевала мама, мастерица приготовить чего-нибудь вкусненькое. Борщ, правда, она варила украинский с собственноручно испеченными пампушками.

— Ну, Саша, еще по одной? — спросил Агеев и, не дожидаясь ответа, наполнил до краев стаканчики разбавленным спиртом.

— Сашенька, может, добавить борща? — хлопотала вокруг стола Маруся, невысокая полная женщина с раскрасневшимся лицом, одетая в простенькое ситцевое платье. Ее нельзя было назвать красивой, но миловидные черты немного скуластого лица и добрые лучистые глаза вызывали приятное ощущение покоя и домашнего уюта. Да и холл квартиры Агеевых не смотрелся казенным: занавески, вязанные салфеточки, скатерть на столе и запах домашней готовки… Все резко отличалось от неухоженных холостяцких квартир молодых переводчиков.

— Спасибо, Мария Андреевна! — сказал Полещук. — Очень вкусно, как дома. Сто лет не ел такого борща! Добавочку — обязательно, но чуть позже…

Он взял стаканчик со спиртом и посмотрел на Агеева:

— Ну, Юрий Федорович, за нас! И за удачу!

— Давай! — сказал Агеев, чокнулся с Полещуком и повернулся к жене:

— Да ты присядь, в конце концов! И выпей с нами!

Маруся села на краешек стула, подняла стаканчик, чокнулась с мужчинами, пригубила спирт и замахала рукой:

— Ой, какой крепкий!

— А то, — ухмыльнулся Агеев, залпом выпил и закусил малосольным огурчиком. — Ты, мать, забыла, как мы в Сибири пили… А здесь жарко, вот поэтому-то тяжелее пьется…

— Саша, мне Юра такие ужасные вещи рассказывает про вашу работу там, на канале, — сказала Маруся и в ее глазах появилась тревога. — Бомбят, стреляют… Это правда?

— Да вы меньше его слушайте, — оторвался от борща Полещук и неодобрительно посмотрел на Агеева. — Краски сгущает ваш супруг. Работа как работа. Бывают, конечно, неприятные моменты.

— Война, мать! — сказал Агеев. — А мы с Сашей обязаны достойно выполнять интернациональный долг! — Он расправил плечи. — И выполняем его, несмотря на все тяготы и лишения… — Агеев взял бутылку и стал наполнять стаканчики.

Полещук смотрел на капитана и вспоминал, как тот отрешенно сидел во время бомбежки в углу блиндажа с надвинутой на нос каской, и удивлялся этой метаморфозе. Впрочем, подумал он, Агеев менялся каждый раз по мере удаления от линии фронта: чем ближе становился Каир, тем больше распрямлялись плечи советника командира 6-й роты, развязывался его язык, страх уступал место героической браваде…

— Как это по-арабски, Саша? — поднял Агеев стаканчик. — Ты же меня учил: ялла бина!

— Ялла бина! — подтвердил Полещук. — Поехали!

Маруся с восхищением смотрела на своего мужа.

— Ой! — вскликнула она, увидев пустые тарелки у мужчин. — Еще борща? Я мигом! — Она взяла половник и стала наполнять тарелки.

Выпили еще по одной.

— Да кури здесь! — сказал Агеев, заметив, что Полещук достает из кармана пачку сигарет и оглядывается. — Не стесняйся, мы привыкшие…

— Курите, Саша, курите! — добавила Маруся. — Я сейчас пепельничку принесу. Осталась от прежних жильцов…

Полещук с наслаждением закурил «Клеопатру» и подумал, что не зря он согласился, наконец, пообедать у Агеевых. Где еще угостят таким вкуснейшим борщом? Паршиво, правда, что придется выслушать еще не один рассказ Юры о его подвигах на канале, налетах авиации и прочем. И наблюдать, как при этом расширятся от ужаса глаза Маруси… А может, так и надо? Чтобы она, если случится непоправимое, морально уже была к этому готова…

— Александр, — прервал его размышления Агеев. — Давай, еще по одной! Маруся уже второе несет…

— Да, да — этот человек был одет в галабию, — сказала служанка. — Больше ничего не видела… Высокий, в темных очках… Я видела через окно, как они беседовали…

— А вы?

— А что я? — сказал Полещук. — Я видел Фуада всего один раз, там, на канале…В Абу-Сувейре… Приехал в гости, а тут такое… А как он, жив?

— Слава Аллаху, Фуад жив, надлом позвоночника в районе шеи, но…

— Я могу его видеть?

— Не сейчас, — сказал египтянин из криминальной полиции. Он в госпитале. Давайте, мистер, поговорим.

Из разговора с полицейским Полещук узнал о том, что некто в галабии пытался убить Фуада, но у него не получилось.

— Мистер Искяндер, а ведь вы очень похожи на Фуада! — не выдержал детектив, пристально глядя на Полещука.

— Ну и что дальше? — спросил Полещук. — Что, попадаю под подозрение? Да ты чего, полицейский, на что намекаешь? Я вообще-то иностранец, русский…

— А нам без разницы, кто вы, — сказал полицейский. — Попытка убийства — и мы отрабатываем все варианты, извините, вы оказались в их числе…

— Это полная ерунда, — сказал Полещук. — Ты что, не понимаешь, что я должен быть на канале? Сейчас, сию минуту! Вот — протянул он удостоверение, подписанное полковником Бардизи — этого мало?

Полицейский внимательно разглядел документ и сказал:

— Ну и что, мистер, почему я должен этому верить? Я вас задерживаю для проверки. Извините, мистер, ваши руки. — И египетский полицейский защелкнул наручники на запястьях Полещука.

— Да ты что?! — задохнулся от возмущения Полещук. — Можно, я позвоню?

— Звоните куда угодно! — сказал, ухмыляясь, полицейский. — Вот вам телефон. — И он пододвинул к Полещуку телефонный аппарат.

— Наручники снимите, пожалуйста! — попросил Полещук. — Никуда я не убегу.

Ситуация, в которой оказался Полещук, была чревата самыми неприятными последствиями. Один только факт задержания египетской полицией грозил высылкой из страны. А уж по подозрению в причастности к уголовному преступлению — тем более… Никто и разбираться не будет. Какого черта меня понесло зайти к Фуаду? — сетовал на самого себя Полещук. И кому сейчас звонить? Оставался лишь один вариант: позвонить Сафвату в надежде, что комбат окажется дома. И Полещук с неснятыми наручниками с трудом набрал номер квартиры Сафвата.

Ответил сам подполковник, и Полещук попросил его срочно приехать, сообщив адрес в Гелиополисе.

Через четверть часа ожидания в квартире появился Сафват. Абсолютно трезвый, на удивление Полещука, он мигом оценил ситуацию, сунул под нос полицейского свое карнэ, бегло произнес пару фраз с упоминанием нескольких имен, после чего полицейский сразу снял с Полещука наручники и склонился в подобострастном поклоне.