Андрей Воронин - Комбат в западне Страница 65

И тут как из-под земли возник сумасшедший Попович.

— Леонид Васильевич? — пытливо говорил он и заглядывал Комбату в глаза, а затем принимался катить перед собой обломок известняка. — Комбат сильный, сильный…

— Что за стеной?

И Бабек вкратце пересказал Рублеву то, что случилось с охранником Сэмом, после чего Рублев стал опасаться, что и Бабек за время нахождения под землей тронулся умом. В наручниках работать было крайне неудобно, но Комбат даже не попросил чтобы ему их сняли. Знал, не согласятся.

Часа через два работы, когда Гетман вместе с Бабеком вытащили верхний камень, на них пахнуло гнилью.

Торговец мыльными средствами и французский коллекционер тут же слезли вниз. Охранники подошли ближе, беря на прицел автоматов черное отверстие.

— Разбирайте дальше! — два автомата целились в лаз, а два на заключенных.

Наконец удалось разобрать проход так, что по нему можно было пробраться на другую сторону. Впереди себя охрана погнала заключенных.

— Твою мать! — только и воскликнул охранник, когда увидел что осталось от Сэма.

Головы не было вовсе, на камнях валялись обрывки одежды, изгрызенные до половины ботинки. Скелета как такового не существовало. Отдельные кости, переломанные, кучкой лежали на полу, словно хворост, собранный для костра. Даже у видавшего виды Комбата перехватило дыхание. Пахло разложившимися внутренностями.

— Вперед! — скомандовал охранник Борис, поводя перед собой автоматом. — Вперед, я сказал!

Наконец все очутились в том месте, где тоннель расширялся и наверх уходила высокая вертикальная шахта. Чувствовалось движение воздуха. Наклонный широкий штрек уходил влево и кончался водой. Зеркало воды было не очень большим — метров пятнадцать. Затем вода упиралась в сводчатый потолок штрека.

— Что это за зараза? — сказал один из охранников и со страхом осмотрелся.

Прятаться здесь в общем-то было негде.

— Из воды оно, что ли, вылезает?

— А может, сверху спускается? Поставим пару растяжек с гранатами. Не по воздуху же эта сволочь летает!

— Подорвется, — нервно захохотал Борис — единственный, у кого был фонарь, мощный, с аккумуляторами.

И тут, проведя лучом вдоль стены, он замер.

— Да-а!

Все остальные тоже замерли, пораженные. Там лежали экскременты — огромная куча, но без сомнения наваленная за один раз. Толщиной экскремент был с человеческую руку.

— Это кто же такое навалить может? — щелкая зубами от страха, пробормотал Борис и подошел чуть ближе.

И тут прямо в экскрементах он явственно увидел обрывки рубашки Сэма. Его вытошнило. И охранник, шатаясь, побрел поближе к свежему воздуху, к вертикальному штреку, уходившему вверх. Он посветил над собой.

И тут никто не успел заметить и сообразить что произошло. Нечто тяжелое, огромное мягко обрушилось на охранника сверху. Фонарь вылетел из рук, откатился к стене. Теперь он освещал лишь шершавый известняк.

Трое охранников, остававшихся в отдалении, даже не сделали попытки приблизиться к своему товарищу, который, судя по звукам, с кем-то боролся.

Они принялись стрелять, уже не думая о том, что могут подстрелить и Бориса. В темноте мелькали вспышки выстрелов, искры, высекаемые пулями из каменных стен.

Все узники попадали на пол. И только сумасшедший Попович, радостно завизжав, помчался по наклонному штреку, не помня, не видя, что впереди его ждет вода.

Выстрелы смолкли. В наступившей тишине было слышно как булькнул в воду Попович. Он успел лишь издать короткий вскрик и погрузился.

Наконец, набравшись храбрости, один из охранников подобрался к фонарю и направил его на то место, откуда еще сосем недавно слышались звуки борьбы. Борис лежал с головой, перекрученной на сто восемьдесят градусов. Его автомат валялся рядом с рожком, загнутым буквой "Г". В его теле виднелось несколько пулевых отверстий. Но не они были причиной смерти — одно в плече и два в ногах. И никого рядом — словно бы человек боролся сам с собой, сам себе отвернул голову.

— Попович где? — наконец-то сообразил один из охранников.

— Да он туда от испуга… К воде побежал, — указал рукой Гетман.

Охранник боком, прижимаясь спиной к шершавому камню, подобрался к воде. Зеркало еще не успело успокоиться после того, как туда нырнул Попович.

— Потонул, что ли?

Еще прошло минуты две после всплеска. Охранник смотрел на часы, подсвечивая себе зажигалкой. Когда миновало пять минут, он махнул рукой:

— Потонул.

И оказался не прав. Попович, свалившись в воду, даже не сразу сообразил, что произошло. И лишь коснувшись ногами каменного дна, сообразил, что находится под водой. Оттолкнулся, пытаясь вынырнуть, но руки его уперлись в камень. От испуга он не мог понять куда следует двигаться и, лихорадочно перебирая руками за выступы под водой, поплыл не назад, а вперед. Он уже задыхался, пускал пузыри, когда вдруг камень кончился. Он всплыл, оказавшись в кромешной темноте. Но зато ощутил воздух.

Попович с хрипом втянул его и стал звать:

— Комбат! Гетман!

Но никто ему не отвечал. И тогда он поплыл наугад, гребя по-собачьи. То ли и впрямь впереди был свет, то ли он ему мерещился, Попович не понимал. Через полчаса ноги его коснулись дна и он побрел по грудь в воде узким скользким тоннелем, в конце которого видел слабый расплывчатый голубоватый свет. Еще через полчаса Попович оказался на дне бетонного колодца.

Вверх уходили ржавые, местами обломанные скобы, по которым ни одному нормальному человеку не пришло бы в голову ни спускаться, ни подниматься.

Он задрал голову и по-волчьи завыл, увидев над собой в круге колодца одинокую мохнатую звезду. А затем ловко, как всякий сумасшедший, абсолютно не беспокоясь о собственной безопасности, полез по ржавым, крошащимся под руками металлическим скобам и оказался на заросшем бурьяном пустыре, рядом с которым горела белизной в ночи березовая роща.

Он постоял, шатаясь, хватая полной грудью свежий воздух. Ночь, тишина. Попович смотрел на березы и ему казалось, что он находится неподалеку от Москвы — там, где среди таких же берез стоит его новый трехэтажный, крытый зеленой черепицей дом, обнесенный высоким забором. Сошедший с ума Попович верил в это свято.

— Нет, — погрозил он пальцем в сторону березовой рощи, — меня не проведешь! Я домой, а там жена с любовником. Схватят меня и отдадут назад под землю. Я им не нужен.

Он стал к роще спиной и посмотрел на зарево недалекого Калининграда. Точно так же горела огнями Москва, когда в лучшие времена Попович выходил прогуляться с собакой из своего загородного дома.

И сумасшедший, исхудавший бизнесмен в тряпье, в которое превратился его шикарный костюм, высоко подпрыгивая, повизгивая и стуча ладонями по тощему заду, побежал в сторону зарева.

Глава 17

За все то время, что Борис Рублев находился в подземной тюрьме, он смог немного разобраться в ситуации.

"Да, придумано было лихо. Чурбаков был человеком явно очень опасным и хитрым. Да и придумал он здорово с этим подземным концлагерем для «новых русских».

Вот он, способ выжимания денег! Причем, деньги выжимались из тех людей, кто за доллар готов был задавиться. Но как отсюда выбраться?"

Комбат размышлял над этим днем и ночью, но никаких мыслей на этот счет у него пока не появлялось.

Во всяком случае, ценных — тех, которые можно использовать, которые можно применить. Решетки были очень крепкие и даже Комбат со своей недюжинной силой, как ни пытался, как ни тужился, ни напрягался до хруста в суставах, не мог их разогнуть. Вот если бы был какой-нибудь рычаг или домкрат, то тогда да. Особенно хорошо было бы использовать тот домкрат, которым квартирные воры разжимают дверные коробки. Эта штука была бы здесь незаменима. Но где ее взять? Или если бы был рычаг. Ведь при помощи рычага с его силой, как говорил Архимед, можно перевернуть землю.

Но ничего даже похожего на рычаг или на предмет, который можно было использовать как рычаг, в клетке и поблизости не было. Как устроено все это подземелье Комбат не представлял. Со своими соседями он познакомился. Часть из них была в том списке, который ему при встрече дал Бахрушин. И французский коллекционер был здесь, полностью потерянный, затравленный, запуганный, дрожащий и плачущий.

Борис Рублев присутствия духа не терял ни на секунду. Он знал, что в любой момент может подвернуться случай, и тогда ему придется показать этим мерзавцам на что он способен. Вот и оставалось ждать тот случай, который всегда в самые тяжелые моменты приходил на помощь.

В последнее время с Борисом Рублевым никто не разговаривал. Его не допрашивали, не мучили. Чурбаков в это время наводил справки о его деньгах. Зато остальных время от времени извлекали из клеток и выводили в небольшое подсобное помещение, которое, как уже знал Рублев, было приспособлено для пыток, как камера в застенках инквизиции. Была там и дыба, имелось и множество всяких инструментов — щипцов, плоскогубцев, пилочек, иголок и гвоздей. А так же было самое страшное, чего боялись все заключенные, боялись панически — электрический стул, приспособление, придуманное лично Чурбаковым.