Илья Рясной - Белый легион: Террор не пройдет! Страница 65

Он сел в метро. Вагон был почти пустой, но Купченко не стремился плюхнуться на сиденье. Он стоял держась за поручни, застыв, как античная статуя, и пялясь бездумно в рекламу самого чисто чистящего порошка. И незаметно было, что его хоть в какой-то мере колышет окружающий мир.

Несколько остановок он задумчиво пялился на пролетающие в темноте размазанные огни туннеля Потом осознал, что проехал свою остановку, пришлось выходить и пересаживаться на обратный поезд. Вернулся на две остановки. Пересел на другую ветку и, наконец, добрался до цели.

Выйдя из метро в шумный московский вечер, Купченко огляделся мрачно. И двинул в сторону облюбованного им кафе «Каприз».

Обслуживала его та самая официантка, которой он мерил ауру в свое прошлое посещение этого заведения.

Она поздоровалась, кокетливо поправила пышную прическу и зачем-то проверила, застегнута ли пуговица на белой накрахмаленной форменной блузке.

— Как сейчас моя аура?

Купченко рассеянно посмотрел на нее. Узнал. Взгляд его немного просветлел. Он провел руками, повторяя очертания вполне привлекательной девичьей фигуры. Сделал несколько пассов, прикрыв глаза. И сообщил диагноз:

— Истощилась.

— Почему?! — чуть не подпрыгнула девушка.

— Не знаю. Видимо, кого-то подпитывали своей биоэнергией. Всю ночь. Так бывает.

— Точно. Кровосос этот из меня все силы высасывает. И чего он мне… — задумалась о чем-то своем. — А как бы мне подпитаться энергией? От кого? — томно и многообещающе посмотрела на ученого.

Тот вскользь взглянул на нее. Провел руками. И сделал заключение:

— От дуба. Это ваше дерево.

Выражение лица официантки стало кислым. Она пожала плечами и резко отчалила от столика, шепча под нос:

— Сам ты дуб.

Он начал потреблять пищу, как-то механически двигая челюстями, похоже, не ощущая вкуса еды. Запивал негазированной водой. Пару раз тянулся к мобильному телефону, но звонить не стал.

Без всякого аппетита доел второе блюдо. Потом все-таки решился взяться за телефон. Поднес к уху маленькую изящную коробочку с цветным дисплеем. И спросил:

— Саша. Ну что, ты встречаешь груз? Не опаздывай… Хорошо, давай…

Позвонил по другому номеру.

— Когда ты будешь, Ник? Я сам не подъеду. Сашок заместо меня… Он встретит, груз на склад отвезет. Встреча, где договаривались. Чего в такой дыре? Чтобы не потерялись. И тебе по дороге все равно. Сами вы склад не найдете… Он там поблизости… Да ладно, не шуми… На склад все скинете… И сегодня обратно. Привет родному городу…

Купченко просидел в кафе еще полчаса, задумчиво потягивая минеральную воду и иногда водя рукой, ощущая течения энергии. Подозвал официантку. Та надулась, смотрела на него подчеркнуто презрительно, но с некоторой надеждой.

— Счет, пожалуйста, — попросил он.

— Пожалуйста, — фыркнула она, протягивая счет. Он расплатился, округлив счет.

— До свидания.

— Счастливого пути, — скривилась официантка и упорхнула к следующему клиенту. Купченко озадаченно посмотрел на нее, и его губы тронула легкая улыбка.

Он вышел на улицу. И неторопливо двинулся пешком. Солнце закатилось за дома, очертания предметов приобрели вечернюю четкость. Звенела гудками и моторами улица, переговаривались люди. Гремела из окон музыка. Какая-то модная певица надрывалась, будто кошку дергали за хвост, притом клещами:

«Позови меня я приду. Не зови меня — я уйду…»

Через пятнадцать минут он подошел к подъезду, в котором снял квартиру после того, как хуже горькой редьки надоела стерильная и скучная гостиничная обстановка, приложил магнитный ключ к гнезду.

— Подождите, пожалуйста, — подскочил к нему неопределенного возраста мужчина. — Ключ забыл.

— Что? — Купченко кинул рассеянный взор на мужчину. — А, да, конечно…

— Вы здесь живете? — мужчина не умолкал. Он, похоже, относился к общительным живчикам, обожающим доставать своим благодушием знакомых и незнакомых людей.

— Нет, квартиру снимаю.

— А я на девятом этаже. В прошлом году квартиру купил. Они тогда дешевле были. А сейчас такую уже не купишь…

Треща, как пулемет, туземец дошел до лифта. Гостеприимно распахнулись механические двери.

— Мне девятый, — снова напомнил мужчина. — Вам какой?

— Пятый, — рассеянно произнес Купченко.

— Прекрасно… Меня зовут Виктор, — он посмотрел ученому в глаза и положил руку на плечо, когда они стояли близко друг от друга в тесном лифте. — Я хороший человек. Я очень хороший человек. Я ваш друг…

Купченко попытался сбросить мягкой тяжестью навалившееся на него оцепенение. Но у него ничего не получилось…

Все предосторожности оказались излишними. Жертвы оказались натуральными лохами.

На голубом седане «Ниссан-Максима» прибыло двое получателей. Они прождали с четверть часа. Пассажир курил, присев на капот. Водитель сидел за рулем, распахнув дверь и время от времени озирался.

Наконец послышался рев. Обогнув вставший на вечный прикол ржавый автобус, на пятачок въехал «КамАЗ» с тентом. Номера были военные.

На асфальт из кузова выпрыгнуло двое охранников с помповиками, которые начали бестолково озираться и изображать активную деятельность. Кабан с первого взгляда определил, что охрана наемная, профессиональной работе не обученная и единственно озабоченная тем, чтобы пустить клиенту пыль в глаза. Из кабины вылез высокий, сухощавый мужчина в коричневом костюме и при галстуке.

— Чудо. По трассе переть на грузовике через всю Россию в таком виде, — Кабан навел на обладателя коричневого костюма бинокль.

— Урод, — согласился Лось.

Охранники продолжали вести себя, как полные лохи. Теперь они стояли, расставив широко ноги, и пялились куда-то перед собой, не слишком обращая внимания на окружающее.

— Синица, Коршун, вперед! — произнес в эфир Кабан. — Начинаем…

На дороге появился неторопливый «жигуленок»-«семерка». Неожиданно он резко набрал скорость и свернул в сторону пятачка. Затормозил. Из него выпрыгнули двое с автоматами. С другой стороны показались еще двое — Афган и Сутулый, до того мирно сидевшие в дренажной трубе.

— Оружие на землю! — скомандовал Афган, выразительно взмахнув автоматом Калашникова с укороченным стволом. — Быстро!

Как-то медленно, неохотно, без интереса один из охранников, по виду явно кавказец, стал поднимать помповик. Не успел. Хлопнул выстрел, и охранник, как кегля, повалился со стуком на землю. Его напарник, взглянув на него вскользь, бросил на землю свое оружие. Остальные послушно подняли руки.

— Из машин вон! Тихо, чтобы нас не нервировать! — прикрикнул Афган.

Водитель нехотя покинул «КамАЗ». Куда более расторопный шофер «Ниссана» уже стоял, вздернув повыше руки, чтобы, не дай бог, никто не заподозрил его в агрессивных намерениях.

— Поехали, Лось, — велел пахан.

Лось послушно тронул машину. Остановил ее перед «КамАЗом». Кабан распахнул дверцу и ступил на асфальт, выгнувшись и разминая затекшие мышцы.

— Порядок, — проинформировал Афган. Кабан подошел к пленным, стоявшим в ряд перед грузовиком. Взял того, что в галстуке, за подбородок.

Посмотрел в глаза. В них не было и следа страха и отчаяния. Вообще никаких чувств. Кабану стало не по себе.

— Откуда груз? — спросил он.

— Из Снежанска-11, — произнес глухо «галстук».

— Что там?

— Какое-то оборудование.

— Какое?

— Вон у него спросите, — кивнул «галстук» на приземистого качка, прибывшего на «Ниссане».

Кабан запрыгнул в кузов. Там стояли металлические зеленые ящики. Вскрыл один. Тускло сверкнули никелированные предметы. Афган залез следом. Зажег карандаш-фонарь. На предметах высветилась маркировка.

— То, что надо, — удовлетворенно кивнул Кабан.

— Кончаем? — негромко спросил Афган, чтобы не слышали те, кто был подготовлен на заклание.

— Все уже решено.

Афган мягко, по-кошачьи, спрыгнул из кузова на асфальт и вполне мирно изрек:

— Не боись, братва. Все нормально будет. Вы люди подневольные. Мы же в понятиях, не по беспределу… Вон там выстройтесь, чтобы нам не мешать.

Пленные послушно встали в рядок туда, где сказали, — рядом с врастающим в асфальт ржавым автобусом.

— Лицом к автобусу поворотитесь, — велел Афган.

И это приказание было исполнено.

Афган кивнул Рыжему. Тот вытащил пистолет с глушителем и выстрелил в голову «галстуку». Потом охраннику. Шофер «КамАЗа» обернулся. И Афган, взиравший на то, как его помощник споро и быстро делает грязную работу, напоролся на совершенно вялый взгляд убиваемого человека. И от этого пустого взгляда, в котором не было главного желания человека — жажды жизни, стало дурно, к горлу подкатила тошнота. Что, черт возьми, происходит?!

Рыжий, кажется, тоже почуял неладное. Рука его дрогнула, и пуля вошла не в голову, а в грудь жертвы.