Эльмира Нетесова - Закон Тайга Страница 67

—  Мои мальчишки цену копейке знают. На ветер не бросят. Смальства себе тропы сами били. И в тайге, и в судьбе. Потому в люди выбились. Теперь в начальниках сидят. И поделом. Ко всему приноровились. Все ладится у них. Одна проруха имеет­ся. Мой недогляд - шибко души студеные. Родства не помнят. Может, так надо ныне, поди, разберись...

А у Тимофея где-то и его отец в одиночестве умер. Не лежа­ло к нему сердце. Не вспоминал, не жалел. Может, оттого так непутево сложилась собственная судьба. Но ее уже не повер­нуть, не переиначить. Поздно.

—  Бригадир! Чего калган повесил? Пошли чифирку глот­нем. Душу погреем, - позвал Баржа.

—  Дорвались! Теперь всю заварку сговняете, - отозвался Тимка.

—  Слушай, а бугор не хавал, - подошел Скоморох.

—  Ну и хрен с ним. Уламывать не стану. Приспичит - на­жрется, - отмахнулся бригадир.

—  Тимофей, в отвал до утра? - удивился Кот, заметив, как Тимка нагревал шалаш.

—  А чего ждать? Уже пора...

Филин, услышав это, отматерил всех подряд. Из гордости голоса не подавал.

«Погодите, вы еще прихиляете ко мне, гады. Тимка вам на сезон, g я - на всю судьбину. Мое слово - и ни одна «малина» не пригреет. Вспомнится вам нынешний денек. Быстро скурви­лись, козлы. Но куда денетесь? Вы фраеру до первой нужды. А и мне теперь на хрен не нужны. Пушняк просрали. На Тимку глядючи. Ну, ладно. Только фраернулись лихо. Та на век заруб­ка будет», - думал Филин, влезая в спальный мешок.

Утром все разошлись по тайге. Так уж сложилось на заим­ке, что тропы промысловиков не пересекались. И свидеться средь дня они не могли. Никто не возвращался к шалашам засветло. И только Филину невтерпеж стало. Есть захотел. И, вытащив из петли жирнющую зайчиху, пошел к шалашу напрямик.

Сегодня не повезло и Тимофею. Разболелось плечо. А тут еще в берлогу провалился. Хорошо, что пустой оказалась. Еле выбрался из нее. И, хромая на обе ноги, повернул к шалашам. Не стало сил осмотреть все капканы. Хватило б выдержки вер­нуться самому, не звать на помощь кентов. Перед глазами кру­жились деревья. «Только этого и не хватало», - цеплялся он за березу. И, переводя дух, продолжал идти, сокращая путь, к ша­лашам.

Филин, придя на поляну, развел костер, снял шкуру с зай­ца. И только собрался опустить его в кастрюлю, услышал, как за спиной всхрапнула лошадь.

«Какую падлу прибило к нашему берегу?» - поднял бугор голову и обомлел.

Участковый с двумя милиционерами стоял в двух шагах и улыбался тонкими бледными губами. Кривая эта улыбка была хорошо известна Филину. Она никогда ничего доброго не обе­щала.

—  Ты-то мне и нужен, - сказал участковый, приоткрыв мелкие, как у мыши, зубы. - Иди сюда, - поманил бугра пальцем.

Тот по привычке оглянулся - куда бы слинять? Но над головой грохнул предупредительный выстрел. И Филин увидел пистолеты в руках милиционеров. Оба, как два глаза смерти, караулили каждое его движение.

— Тебе повторить? Живо сюда! - скомандовал участковый.

Бугор не двигался с места. Он не спрашивал, в чем прови­нился, почему за ним приехали, что понадобилось от него. Та­кие вопросы задавать мусорам фартовому - западло. Филин стоял не шевелясь, словно в капкан попал. Он лихорадочно соображал, что предпринять.

—  Не робей, Филин! - смеялся участковый, сделав шаг навстречу, и вытащил из кармана наручники. Бугор сунул руки за спину.

—  Браслетки? Но за что? - вырвалось невольно.

—  Забыл? А кто государственное достояние, пушнину, от­казался сдать представителям госпромхоза? Кто угрожал им? Кто кидался на них? Кто бригадира... - замер на полуслове, глянув куда-то через плечо Филина. И сказав милиционерам: - Держите его! - кинулся в тайгу.

Тимка уже не шел, ползком через буреломы пробирался к шалашам. Ноги отказались слушаться и не удержали. Каждый метр пути казался ему сущим наказанием. Крикнуть, позвать, но кто услышит? Все в тайге. У шалашей никого не ждал уви­деть. И полз из последних сил.

Он не увидел участкового. Сознание провалилось куда-то в снег. Глубоко-глубоко, к самой земле. Там тепло. Там всем хва­тит места. И ему... Не стоило сегодня ходить в тайгу. Да вот понадеялся на себя. А зря... Но кто это? Опять медведь? Теперь уж некому помочь, вступиться. И ружья в шалаше. «Напрасно не взял», - смотрел Тимка и от боли ничего не видел.

—  Крепись, Тимка! - услышал над головой.

«Зверюга по-человечьи ботает? Не может быть! Такого даже дед не рассказывал. Да еще имя знает. Откуда?» - удивился Тимка.

—   Ой, блядь! - заорал он, когда чьи-то лапы иль руки, оторвав его от снега, подняли высоко. - Не мори! Не тяни! Жмури враз, козел! Мне однова! - кричал охотник, не пони­мая, что происходит.

—  Тимофей, потерпи!

—    Жрать будешь, хавай, падла!

Боль в плече, в ногах слилась в сплошной ком. Больно было дышать, говорить, жить.

Вот его положили. Как хорошо лежать не шевелясь, забыв, кто ты и зачем в тайге оказался. Но зачем его разувают? Как больно...

Тимка заорал.

—  Не дергай! Отвали! - вдруг прорезалось на синем фоне неба лицо участкового. Откуда ему здесь взяться? - Тим! Ты меня слышишь?

Бригадир кивнул головой. Конечно, услышал.

—  Терпи, снимаю второй сапог.

Мужик заблажил не своим голосом.

—  Вывих! На обеих ногах. Держи его крепче! - услышал чей-то голос.

И снова нечеловеческая боль. Потом еще... Нет больше сил терпеть ее. Но что это? Не может быть! Нет боли в ногах? Да это сказка! Такого не бывает! Может, их оторвали? Но кто? Не мог разглядеть Тимка лица и попросил:       

—  Пить...

Только теперь он увидел, что участковый ему не примере­щился: Он поил Тимку из квужки терпеливо.

—  Ну, отлегло? - спросил тихо!

—  Где мои ноги?

—  В заднице, где им и полагается быть. Короче, на месте. Не беспокойся. Но ходить, вставать тебе сегодня нельзя, - ска­зал он, нахмурившись.

Тимка удивленно смотрел на него.

—  Почему нельзя? - и сел, чтобы убедиться в целости ног.

Все в порядке. И увидел Филина. Глаза в глаза. Тимофей

удивился, что бугор так рано ушел из тайги. Но сам ли ушел? Почему он в наручниках? И непонимающе глянул на участко­вого. Потом догадался. Стало не по себе.

Филин стоял перед разрезанным зайцем. Вспомнился вче­рашний день, и сердце, словно занозой, проколола память.

«А сам Притыкину давно ль наботал всякого? Будь тогда на катушках, как знать, может, и кулаки бы в ход пустил. За свое. Тоже не хотел пушняк сдавать. Мечтал прижопить, да фортуна козью харю показала. Но еще и в больнице с ума сходил. Сдох­нуть мог. Чудом выжил. А за мех держался. Старик жизнь мне подарил. Вроде обязанником сделал. Но подвела натура. Фар­товая. С мехом и в жмурах не расстался бы. Старик понял. Ни­кому не вякнул. И простил все. Без напоминаний и упреков, как мог простить лишь самый близкий, родной человек. А про­стив, забыл обиду навсегда. Такое надо уметь. На такое проще­ние способны лишь те, кто крепко верит в Бога. Жаль, что нет таких среди фартовых.

Прощать умела даже тайга. Навсегда, великодушно и чисто. Не унижая снисходительностью, веря в доброе начало всякой живой души. В прощении - жизнь. О прощающем - память. Не будь прощения, жизнь стала бы невыносимой. Прощение подарил Бог».

—  И ты за него просил. И даже дед. Впервые Притыкин ошибся в человеке, - сказал участковый и кивнул на Филина.

—  Оставьте его. Он ни в чем не виноват. Прошу вас.

—    Ты бредишь. Успокойся.

—  Нет. Я в порядке. Филина оставьте. Не морите его. Он путевый промысловик. Дед не ошибся...

—  А пушнину кто отказался сдать?

—  Сам бы он ее отнес. Даю слово. Вы поспешили. Не стоило. Куда б он ее дел? Ведь не один, с нами пашет. Заставили б. Мне тоже нелегко было с пушняком расстаться. Но я был с Притыкй- ным. У него хватило убеждения и добра. Нам его маловато. А потому не торопитесь. Не враз фартовый переродится. Поверьте. Он не лишний в тайге, - просил Тимка.

—  А кто охотоведам грозил?

—  Пустой треп. Не боле. Но за слова - в браслетки, не шибко ль дорого? - не уступал бригадир.

—  Так и тебя топором погладил! - вмешался милиционер.

—  Стращал кент, - слукавил Тимка.

—  Тебя послушаешь, так ничего не случилось. А охотоведы порассказали о нем, - усмехался участковый.

—  Они люди грамотные. Непривычные к нашей жизни. А мы средь зверей сами малость озверели. Не обращайте внима­ния. Мы все такие. Что ж теперь - в зону нас? А кто пушняк добудет? Кто на зверя ходить станет? Охотоведы иль вы?

—  С меня и так зверья хватает. Целый зоопарк в двух бара­ках. Да еще пополнение ожидается. Думали, не пришлют боль­ше воров. Да не такая наша доля, - отмахнулся участковый.

—  Филина мужики уважают. Его тайга признала...

—    Ты что, просишь оставить его? - спросил участковый.

—  Конечно.

—  Но мех мы конфискуем у него. И, как понимаешь, без копейки. Только составим протокол изъятия. Ты его подпиши. Для госпромхоза. Чтобы претензий не было.