Евгений Сухов - Власть и масть Страница 67

– Что это такое? – брезгливо поморщился генерал.

– Здесь собраны кое-какие материалы. – Раскрыв конверт, он вытащил листок бумаги. – Это приказ начальника военной разведки Алексеева направить вас на поиски Копья судьбы. На деле так и написано «Хранить вечно», вот только в нынешнее время такие вещи представляют больше архивный интерес, чем практический. Так что я снял копию с этого приказа. Можете взглянуть.

Подняв листок бумаги, генерал прочитал. Брезгливо откинув его в сторону, сказал:

– Это еще ничего не значит.

Бумага, будто сорванный с дерева лист, прокружилась и упала под стол. Наклонившись, майор поднял листок, сдунул предполагаемую пыль и аккуратно уложил его в конверт.

– Возможно, что сам по себе приказ ничего и не значит, вот только у вас из дома пропало именно такое копье, которое находится в Австрийском музее в Хоффсбурге. Что вы на это можете сказать?

– А что я, по-вашему, должен сказать? – потянулся генерал к бутылке бренди. – Я заказал весьма искусную копию, жаль, конечно, что она пропала, но что поделаешь? Придется теперь заказывать другую.

– Тем более, что у вас имеется оригинал, – уверенно произнес Дмитрий Вандышев.

Ладонь дрогнула, и на белую скатерть неровной струйкой пролилось несколько янтарных капель. В этот раз генерал наполнил рюмку до самых краев. Негромко выдохнув, он осилил бренди двумя глотками.

– Вот как… И где я, по-вашему, храню это копье?

– В банке, – просто отвечал Дмитрий Вандышев. – Вот взгляните на эти фотографии, – вытащив из конверта несколько снимков, он аккуратно разложил их на столе. – У вас нет вкладов в этом банке, зато имеется банковская ячейка. Именно в ней вы и храните оригинал. А копия находилась в вашем доме, так сказать, для отвода глаз.

Снимки лежали на столе разложенными картами. Оставалось только расписать пульку. Едва взглянув на фотографии, генерал поморщился.

– У вас богатое воображение, мой друг. Я могу держать в банковской ячейке все, что угодно.

– Разумеется, но в ней вы держите Священное копье. Вот взгляните сюда, – сунув руку во внутренний карман, Вандышев извлек небольшой лист бумаги. – Это разрешение прокурора на проверку вашей банковской ячейки, – решил Дмитрий идти ва-банк. – Представляете, что будет, если все-таки копье обнаружится. Вскроются многие неприятные вещи, которые вы бы хотели забыть. И в первую очередь, каким образом это копье оказалось у вас.

– Что вы предлагаете? Отдать Священное копье в музей?

Вандышев так и не понял, чего в этом вопросе было больше: не то надежды на удачное разрешение безвыходной ситуации, не то откровенного сарказма.

– Нет, – майор отрицательно покачал головой. – Я предлагаю передать копье первому лицу государства.

– И как, вы думаете, я должен это сделать? – невольно хмыкнул генерал-полковник.

– У вас есть для этого возможности. Бывших разведчиков не бывает.

– Если я этого не сделаю?

– Тогда мне придется рассказать о вас все, что я знаю. А мне известно, поверьте, очень много.

– Я подумаю, – ответил генерал-полковник, закупоривая наполовину выпитую бутылку. – У меня к вам есть вопрос.

– Я вас слушаю.

– Так кто же все-таки выкрал у меня копье?

Старика было жаль, но он имел право знать правду, какой бы горькой она ни была.

– Ограбление организовал ваш сын.

– Зачем ему это было нужно? – глухо спросил Саторпин.

– Как бы это помягче выразиться… Ваш сын подвержен многим человеческим слабостям. Он весьма азартен, любит женщин, в карты играл всегда по-крупному, а такая жизнь требует весьма больших расходов. А почему вы не спрашиваете меня, кто именно заказал выкрасть у вас это копье?

– И кто же именно заказал?

– Вспомните Нюрнбергский подвал, где вы отыскали копье.

– Вы и об этом знаете? – как-то не особенно удивился генерал.

– Мы много о чем знаем, Савва Платонович, – заверил Вандышев. – Помните немца, которому тогда удалось уйти?

– Этого я никогда не забуду, – через силу произнес генерал.

– Взгляните на этот снимок, – вытащил он из конверта еще одну фотографию.

Савва Платонович внимательно вгляделся в облик весьма благообразного старика в дорогом светлом костюме.

– Вы хотите сказать, что это и есть тот самый человек? – удивленно протянул он.

– Да. Правда, в нем трудно узнать того бравого эсэсовца, да и видели вы его только мельком. Вот он и совершил этот заказ.

– Ах, вот оно что. Только зачем ему это было нужно?

Небрежно пожав плечами, Вандышев отвечал:

– Все не так просто, как кажется. Можно только предполагать… Он так и не сумел выполнить порученного ему дела и всерьез винил себя за то, что Гитлер застрелился только потому, что Копье судьбы оказалось в руках врага. А потом ведь существует еще миф о великом государстве. Германия будет непобедимой до тех самых пор, пока у нее будет Копье судьбы.

– Кажется, я начинаю понимать, – усмехнулся Савва Платонович. – Они считают, что вместо копии к ним попало настоящее копье, а вы не желаете убеждать их в обратном.

– Вот именно. Копье судьбы должно остаться в России.

– Хм… Интересная получается ситуация, – впервые улыбнулся за время разговора Савва Петрович. – Австрийцы считают, что в Хоффсбургском музее находится настоящее копье. Американцы тоже уверены, что обладают подлинником. Теперь вот и немцы убеждены, что заполучили настоящее Копье Лонгина, однако в действительности настоящее копье будет находиться в России.

– Получается, что так, – улыбнулся в ответ майор. – Завтра копье передадут Президенту.

– А теперь я прошу, оставьте меня, – сказал генерал-полковник. – Мне нужно о многом подумать.

– Хорошо, – поднялся майор, – только прошу вас размышлять не очень много. У вас практически не осталось времени.

– Я знаю.

Некоторое время генерал-полковник сидел непо-движно, сцепив пальцы в замок, и угрюмо посматривал на початую бутылку бренди, стоящую в центре. Приговорить бы ее, родимую, с тоски за один присест, да вот полегчает ли от этого, вот вопрос! Во дворе заурчал двигатель автомобиля – отъезжал майор. Вот кому сейчас действительно хорошо, выполнил служебную задачу и теперь, довольный собой, отбывает восвояси. Стоило позавидовать.

Генерал-полковник колебался минуту, а потом решительно поднял телефонную трубку и набрал номер.

– Всеволод? – бодрым голосом спросил он.

– Савва Платонович? – прозвучал удивленный голос на том конце провода.

– Верно, узнал, – отвечал Саторпин.

– У вас ко мне какое-то дело? – Вопрос прозвучал слегка обеспокоенно, и это Саторпину не понравилось.

– Имеется, дорогой, – столь же бодро отвечал генерал Саторпин. – Бросай сейчас все и приезжай ко мне.

– Я не могу, Савва Платонович, очень нужная встреча, я должен быть…

– Послушай, Сева, – слегка раздраженно отвечал генерал. – Я к тебе часто обращаюсь?

– Нет, но…

– Вот именно, что не часто. Могу напомнить, за последние полгода – всего лишь первый звонок, и если я тебе позвонил, значит, это действительно очень важно. Ты ведь большой человек, можешь что-нибудь придумать, так что бросай все и приезжай ко мне.

В трубке повисло напряженное молчание. Казалось, что через провода напружиненная тишь перебралась в кабинет генерала. Еще пройдет каких-нибудь пара минут, и липкое безмолвие цепкими пальцами вцепится за горло. Взявшись за ворот, Савва Платонович рванул рубаху, освобождаясь от удушливости. На пол полетели пуговицы, игриво заколотившись.

Так и помереть можно.

– Хорошо, Савва Платонович, скоро буду у вас, – проговорил Сева. – Ждите.

Положив трубку, Савва Платонович лишь усмехнулся. Странно представить, если бы Михайлов не появился. Всеволод Емельянович был заместителем начальника службы охраны Президента. Собственно, именно с его помощью Сева оказался в столь значительном месте. На такие должности просто так не попадают. Кроме комплекса личных качеств и безукоризненной биографии, что встречается не столь уж и часто, как принято думать, требуется еще колоссальная поддержка со стороны. У Всеволода она имелась, а потому он сравнительно быстро был принят в команду, миновав при этом обычные препятствия. Если человеку, пришедшему со стороны, требовалось доказывать свою благонадежность несколько месяцев кряду, то Всеволоду Михайлову потребовалось на это всего лишь несколько недель. Причем через три года он стал одной из ключевых фигур в охране Президента, и Савва Платонович был уверен, что эта не последняя ступень в его карьере.

Как ни крути, но Михайлов был его должник. Разумеется, люди, добившиеся какого-то высокого положения, впоследствии часто оказываются неблагодарными и с легкостью забывают своих прежних покровителей. Но Всеволод был изготовлен из иного теста и никогда бы не позабыл человека, который помог ему пробиться в жизни. Иному Савва Платонович даже бы не подсобил.