Иван Козлов - Клятва сбитого летчика Страница 7

– Сергей Сергеевич, мы полетели туда, чтоб выполнить задачу. А вот в процентах я не силен, у меня по математике тройка была.

Литвинов все понимает, но он ведь человек несамостоятельный, давят на него, требуют, потому-то и звонит сейчас среди ночи, что кто-то ему спать не дает.

В трубке слышно, как Литвинов тяжело вздыхает:

– Я с совещания от начальства только что. Американцы наседают. Опять напомнили, что, если мы не примем их условия, пресс-конференция с нашим летчиком будет девятнадцатого, в семнадцать часов по Москве.

– Если смотреть на часовые пояса, то для них это совсем не подходящее время.

– А они что, разве для себя это делают? Им надо, чтоб Европа слушала. Я тут навел справки о Бабичеве, парень очень хороший, коммунист, думаю, ничего плохого говорить не будет, но не в нем же дело. Его как куклу покажут, а говорить будут сами. И тут уж ничем им не помешаешь. Только на твоих ребят надежда. Накинулись, кстати, на совещании на меня: кто несет персональную ответственность за операцию.

– Я несу, – сказал Полковник.

– Ну, мне тоже, если что, несладко будет. Понадобится помощь, слышишь, любая помощь из того, что в моей компетенции, ты сразу на связь выходи. О, прости, по «кремлевке» звонят…

Связь прервалась.

Полковник включил телевизор. На одном канале шел концерт, на втором – фильм «Свадьба с приданым». Настрой был не тот, чтоб смотреть комедию. На третьем показывали новости. Диктор торжественным голосом читал: «…Эти сотрудники Центрального разведывательного управления США, проводившие шпионскую деятельность на территории Советского Союза, задержаны благодаря бдительности наших граждан и грамотным действиям сотрудников Комитета госбезопасности»…

Полковник снова переключил канал. Там шел футбол.

– Ну хоть что-то, – сказал он, усаживаясь поудобней.

Смотрел не больше минуты, но взгляд его при этом был отсутствующий. Вскочил со стула, шагнул к телевизору, переключил канал туда, где шла речь о шпионах. Но там уже показывали прогноз погоды.

– Эх, тюха-матюха! – ругнул себя Полковник.

Ничего интересного

Утро здесь не бывает прохладным. В джунглях вообще температура меняется редко. Хоть вроде и деревья вокруг, а кислорода не хватает.

Нет, Пирожников не устал, но привалу рад. Отдых, правда, небольшой: Платов отводит на это двадцать минут.

Все снимают рюкзаки, садятся. Пирожников тотчас начинает собирать валежник, укладывать его на полянке. Бойцы переглядываются, но ничего не говорят. Пирожников привык к этому: очень уж молчаливая команда. Ладно, рты не открывают, но помочь бы могли.

– И что это я один за всех пашу?

Хук спрашивает:

– А что это у нас будет?

– Как что? Костер разведем, за двадцать минут хотя бы чай вскипятим.

Физик смотрит на нарисованную им же радиосхему на клочке бумаги, делает на ней какие-то пометки, говорит как бы между прочим:

– Умная мысль. Мне краснодарский, пожалуйста. И покрепче.

Слышен звук пролетающего где-то вдалеке вертолета. Хук поднял в ту сторону глаза:

– И коллеги как раз подлетят, угостим. Если они пьют краснодарский.

Циркач поддержал шутку товарищей:

– А не пьют, так хоть у огонька посидят. Костер, думаю, они заметят.

Платов не вмешивается в разговор, сидит, облокотясь на рюкзак, смотрит на Физика. Физик понимает его взгляд, вздыхает:

– Ерунды не хватает, командир. Мне бы американский приемник, самый обычный, фирмы «Беккер», который тут на автомашинах ставят.

Пирожников хохотнул:

– Нет, с чаем-то все реальней.

Платов встал:

– Обед через полтора часа. А сейчас – подъем. Хук – в голову. Два шага в секунду.

Два летчика

Тир на американской военной базе «Зет» расположен в дальнем ее углу, за вертолетной площадкой. Здесь бетонные блоки выложены глухой высокой стеной, и мишени стоят перед ними. Бетон умный: пули не рикошетят от него.

Сейчас здесь занимается группа лейтенанта Алена Строка. Командир показывает упражнение: выстрел в стойке, кувырок и выстрел лежа, полуоборот и выстрел из положения лежа на спине, выстрел с колена… Движения его отточены, все пули летят точно в цель, но никто из подчиненных не восхищается действиями лейтенанта. Они просто привыкли к этому. Они знают, что иначе лейтенант никогда и не стреляет.

Теперь их очередь демонстрировать свое мастерство. Они вместе выходят на огневой рубеж и вместе же повторяют упражнение: выстрел в стойке, кувырок… Им учиться и учиться, стрелять и стрелять, чтоб приблизиться к результатам командира.

Два матово-серых «ирокеза» зашли на посадку. Из того вертолета, что сел на ближнюю к тиру площадку, выскакивают спецназовцы, выносят двое носилок. Одни полностью накрыты окровавленной простыней, на других лежит боец с перебинтованными ногами. Лейтенант Строк сделал несколько шагов к вертолету, крикнул:

– Кого потеряли, Рэй?

– Стива, Ален.

Бойцы группы Строка тоже смотрят на вертолеты, хотят к ним приблизиться, пообщаться с прилетевшими, но Ален зло командует, почти кричит:

– На исходные позиции! Упор лежа! Под счет! И раз, и два…

Они продолжают отжиматься, а их командир идет к мишеням для метания ножей – нарисованным на деревянных щитах мужским фигурам. Мелом на лбах этих фигур нарисованы советские звезды. Ален берет по одному лежащие на стойке ножи и швыряет их в дерево. Все семь лезвий втыкаются в грудь по прямой – от плеча до плеча. Теперь он вытаскивает свой нож – из ножен, висящих на поясе. Бросок, кажется, совсем без подготовки, и острый металл входит в горло врагу…

– Браво, Ален!

Лейтенант Строк недовольно оглядывается на голос. Это капитан Лестер оказался за спиной, а рядом с ним – летчик из подбитого самолета. Ему капитан и говорит:

– Вот, Пол, тот самый лейтенант, кто захватил русского пилота, сбившего тебя. Он у нас, правда, нелюдимый, ты вряд ли пожмешь ему руку…

– Простите, у меня занятия, – сказал Ален, развернулся и пошел к мишени – вытаскивать из нее нож.

А капитан Лестер взглянул на Пола, развел руки, – мол, видишь же сам, с ним не пообщаешься, – и сказал:

– Думаю, русский летчик проявит большую воспитанность. Ты ведь хотел его видеть?

– Если это возможно…

– Со мной возможно все. Пойдем. И по пути захватим переводчика.

Иван Бабичев содержался в отдельно стоявшей бамбуковой хижине. Охранял его не часовой вьетнамец, из того числа, что стояли на вышках, курсировали по наружному периметру базы, а грозный на вид морпех. Лестер поздоровался с ним за руку и жестом предложил Полу первым войти в хижину. Следом зашел переводчик с неизменной своей палочкой, и замкнул процессию сам капитан.

– Вы как два брата, – сказал он. – Что рост, что возраст, что прически. И одежда, главное, одинаковая.

Русский сидел за крохотным бамбуковым столиком на легком, единственном в хижине стуле. Пол стал вглядываться в него, а капитан опять заговорил:

– Вот такие вьетнамцы воюют с нами. Светлые и большеглазые. И с чисто русским именем Иван. Да и фамилия – Бабичев – не похожа на местную.

Бабичев тут же ответил по-английски:

– Я не воевал. Я летел не с боевым заданием. Я уже объяснял, что просто хотел спасти самолет. Во Вьетнам я прибыл как инструктор, это разрешено соответствующими договорами…

– Прекрасно! – воскликнул Лестер. – Во-первых, вы, оказывается, говорите на нашем языке…

– Я и не скрывал этого.

– А во-вторых, вы, значит, просто решили покататься, но зачем-то навесили под крылья ракеты.

– Ракет не было.

– Для журналистов мы эти ракеты уже нашли. И вообще, Бабичев, я не допрашивать вас пришел, а познакомить с лейтенантом Полом Кросби, которого «МиГ» с номером «7-14» сбил над джунглями в воздушном бою три дня назад.

Лестер взял стоящий на столике транзисторный приемник, включил его, покрутил колесико поиска волн.

– «Голос Америки». Трансляция из Манилы. Знаете, что тут будут передавать через пару дней? Что против нас во Вьетнаме воюют русские. И никто этому не возразит, потому что мы предъявим весьма веские доказательства. Вас предъявим. И когда вы в эфире попробуете сказать, что сели в самолет, чтобы просто полетать над джунглями, мир будет смеяться над вами и негодовать в адрес того государства, которое послало вас сюда.

Пол все это время стоял молча, не сводя глаз с русского. Капитану это не понравилось:

– Пол, идем пить кофе.

– Я хотел бы немного задержаться.

– Нельзя мстить пленным, Пол. Я тебя одного здесь не оставлю.

– Мстить? Я об этом даже и не думал. Просто я, как ни странно, рад, что меня сбил русский, а не северяне. Чувствовать, что ты проиграл в равной борьбе… Да, мы сейчас пойдем пить кофе, по потом я бы хотел прийти и поговорить с тобой, – сказал Кросби Бабичеву. И повернулся уже к капитану: – Надеюсь, это возможно?

– С одним условием: что ты придешь сюда до завтрашнего утра. Потом Бабичева увезут отсюда. Даже нашим морпехам охранять его не доверяют, ищут сейчас более надежное место и еще более надежную охрану. Скорее всего, поместят в камеру-одиночку, там, где плавучий ресторан. Попасть туда тебе будет проблемно. Хотя… Придумаем что-нибудь. Пойдем.