Евгений Сухов - Пираты офшорного моря Страница 7

Чудно устроена жизнь!

– За твой паспорт.

– Не понял.

– Мы открываем фирму, ты в ней будешь генеральным директором, оформим все честь по чести. Ты будешь получать свои деньги, и все! Ну, разве сходить иной раз зарегистрировать на себя еще парочку фирм. Но пойми, за такую услугу это вполне хорошие деньги.

– А если фирма будет заниматься чем-то противозаконным?

– Что ты имеешь в виду? Распространением наркотиков, так, что ли?

– Ну-у…

– Уверяю тебя, что никаких наркотиков не будет. А все остальное в нашей стране в той или иной степени покупается и продается. В том числе оружие… если уж не официально, то полуофициально. – Широко улыбнувшись, он добавил: – Но оружие мы тоже не продаем. А потом, если что-то пойдет не так, как мы планируем, то ты всегда можешь сказать, что кто-то воспользовался твоими паспортными данными.

– За риск две тысячи маловато.

– Вот ты уже и торгуешься. Ладно… От каждой крупной сделки ты будешь получать свой процент.

Тимофей задумался всерьез. С одной стороны – каких только фирм не бывает, в том числе и записанных на подложные документы. Например, живет какая-нибудь восьмидесятипятилетняя старушка в умирающем поселке Сыроежкино где-нибудь на самом краю России и совершенно не подозревает о том, что по подложным документам она крупнейшая бизнес-вумен и на нее записаны пара металлургических заводов и дюжина фабрик. А тут делается вполне официальное предложение, похоже, действительно не очень опасное, и даже обговорена сумма (надо признать, весьма неплохая) за некоторые моральные неудобства.

– Мне надо подумать, – сдержанно ответил Тимофей.

Мещерский понимающе кивнул:

– Достойный ответ. Разумеется, не без этого. Но все-таки советую особенно долго не затягивать с ответом, потому что я могу потерять терпение и эту хорошую работу предложить кому-то другому. А чтобы тебе не было особенно скучно, то можешь от моего имени предложить подобную работу и своим приятелям. Условия те же! – Взяв со стола ручку, он написал несколько цифр на листке бумаге и протянул его Тимофею. – Вот, возьми. Это номер моего мобильного, позвонишь, когда надумаешь.

Воропаев молча взял бумагу. Сложил ее вчетверо, сунул в нагрудный карман. Получилось как-то бережно, словно он действительно всерьез собирался подумать над предложением этого Гурия.

– Ну, чего ты сидишь? – бодро спросил Мещерский. – Топай! Ты же ведь не арестован. – И, кивнув на окна, за которыми нервно прохаживался Чистяков, добавил: – Да и приятели тебя уже заждались.

Тимофей поднялся и направился к двери.

– Стой! – прозвучал в спину окрик.

Обернувшись, Тимофей натолкнулся взглядом на смеющееся лицо охранника.

– Саквояж-то свой возьми, как-никак рисковал. А потом чего тебя таких деньжищ-то лишать? Как-то не совсем по-приятельски будет. Не хочу омрачать наше будущее сотрудничество.

Вернувшись, Тимофей поднял саквояж и не прощаясь шагнул в прихожую, а оттуда, распахнув дверь, вышел во двор. Услышал, как поднялся из-за стола Мещерский и, тяжеловато ступая, направился следом за ним.

– Как зовут вашего заказчика?..

– Зачем это вам?

– Темнишь, парень. Тебя с ним что-то так связывает? Почему ты не хочешь назвать даже его имя?

– Его зовут Рамзиль.

От порога дома до калитки – не более тридцати шагов. Их можно преодолеть всего-то за полминуты, но неожиданным образом время растянулось, словно он вышагивал в безмерном пространстве, лишенном осей координат. Так бывает всегда, когда испытываешь стресс. Поговаривают, что в этом состоянии человек способен рассмотреть даже траекторию летящей пули и вовремя увернуться от нее. А находясь за рулем автомобиля, даже неопытный водитель в тысячную долю секунды из нескольких сотен возможных вариантов способен выбрать наиболее правильный.

Тимофей всего лишь делал второй шаг, но решение уже было принято: оставалось только узнать, как на него отреагируют приятели.

Время вернулось в свой обычный ритм, разделившись на двадцать шагов, что остались до калитки. Неожиданно вспомнилось, что петли у нее были несмазанные и она издавала неприятный скрежет. Тимофей нисколько не сомневался в том, что в этот самый момент из окна первого этажа за ним наблюдает Мещерский. Оставалось только погорделивее выгнуть спину и добраться до калитки.

Не споткнувшись.

Слегка отодвинув занавеску, Гурий Афанасьевич с интересом наблюдал за Тимофеем. О человеке может многое поведать его походка, а уж когда он покидает негостеприимный дом, то диагностику можно провести очень точно.

Тимофей шел по двору. На первый взгляд обыкновенный ремонтник. Спина выпрямлена: ничего не свидетельствовало о том, что парень только что пережил.

Гурий Афанасьевич довольно хмыкнул, взял телефонную трубку, набрал номер.

– Абу Рахим… Это Мухаджир, брат, – заговорил он по-английски. – Можешь не волноваться, кажется, я отыскал подходящих людей… Да уверен, что это именно то, что нам нужно. Насильно здесь ничего не сделаешь, нужно найти свой подход. Я дал им номер своего мобильного телефона… Нет, не один, с ним еще пара человек. Это то, что нам нужно. Можно считать, что этот вопрос закрыт… Спрашиваешь, позвонит ли? Нисколько не сомневаюсь, что он согласится. Я сам такой же породы. Этим ребятам нужно поиграть в риск, вот мы им и предоставим такую возможность. Да, буду держать на контроле.

Положив трубку телефона, Мещерский подошел к окну. Тимофей подошел к приятелям и что-то им сказал, потом сел в автомобиль. Мещерский был уверен, что сейчас он обернется: так оно и случилось. Отошел от окна, устроился в мягком кресле и, скрестив руки на груди, улыбнулся.

Все складывалось именно так, как он и рассчитывал.

Потом он подошел к телефону и набрал номер.

– Рамзиль.

– Слушаю тебя, Мухаджир.

– Твои парни только что были у меня.

– И как они тебе?

– Это то, что нам нужно. Они мне подходят, работают с выдумкой; я прямо хохотал, когда они с телефонным кабелем орудовали, такой концерт для меня устроили.

– Ну вот видишь, я тебя не разочаровал, таких людей подогнал!

– Но этого мало, нам нужно еще хотя бы человека три.

– Не беспокойся, брат, отыщем.

– Хорошо. Жду. – Мещерский положил трубку.

Тимофей распахнул калитку, в этот раз ее скрип показался ему совсем невыносимым. Из салона мини-вэна вышел Алексей, и теперь они с Саней Чистяковым поджидали приближающегося Тимофея.

– Ты чего так долго? – нервно спросил Алексей.

Тимофей невольно усмехнулся. Странное дело, но после посещения этого дома он будто бы переродился, стал чувствовать острее. Настроение приятеля ему не нравилось.

– Так вышло, – коротко ответил Тимофей и, распахнув дверь, плюхнулся в кресло.

В какой-то момент Воропаев не выдержал и глянул через плечо на решетчатые ворота. В окне с правой стороны от крыльца откинулась занавеска, и Тимофей разглядел улыбающееся лицо Гурия Афанасьевича. Судя по всему, тому было весело.

– Ну, чего ты там копаешься! – уже не скрывая раздражения, крикнул Тимофей. – Езжай по-быстрому!

Наконец двигатель завелся, и мини-вэн выехал на проезжую часть.

– Что с тобой, Тимофей? Тебя прямо не узнать.

Воропаев промолчал.

– Ты, наконец, расскажешь, что там произошло?

Тимофей раскрыл саквояж, вытащил из него портфель и, просунув его в оконную щель, объявил:

– Я сейчас выкину его к чертовой матери!

– Постой! – отчаянно завопил Алексей, притормаживая. – Ты чего делаешь?! Сдурел, что ли?! Это ведь шесть тысяч баксов! Или теперь ты стал такой богатый, что можешь просто так разбрасываться такой капустой?!

Тимофей тяжело вздохнул: как ни крути, но Алексей был прав.

– Да расскажи ты, наконец, что там произошло.

– Хорошо. Давай поедем к тебе, там все и расскажу.

– Вот это другое дело, – повеселел Алексей. – А то выброшу, выброшу… Во дает!

Примерно через час подкатили к девятиэтажке в Чертанове, где жил Алексей. Полукругом вытянулся жилой массив с небольшим двориком, плотно заставленным автомобилями. Из живой природы – только крохотный палисадник, разбитый у одного из подъездов. Судя по всему, и этот клочок природы доживал свои последние дни. Пройдет всего-то пара недель, как кусок земли закатают в серый асфальт, и погребальным памятником живой природе поставят пару автомобилей, все это назовут «два стояночных места».

Но Алексеем, всю жизнь прожившим в дальнем Подмосковье, в деревянном доме, где один сортир был на четыре многодетные семьи, однокомнатная квартира в городе воспринималась как высочайшее благо цивилизации. Вид из окна он называл не иначе как панорама, хотя в действительности обзор упирался в глухую стену соседнего дома, отстоящего на пару десятков метров.

И все-таки в квартире у него было уютно (Алексей так обихаживал собственное жилье, словно рассчитывал прожить в нем до глубокой старости), и его приятели любили к нему захаживать.