Николай Чергинец - Русское братство Страница 7

— А когда?

— Только с согласия Совета Министров СССР.

— СССР. Но такой страны, дружище, давно нет.

— Нет, — согласился Поликарпов. — За это и выпьем.

Они выпили.

— Так что за секретная такая часть, дружище, — делая равнодушный вид, спросил Юджин, понимая, что излишняя настойчивость может повредить. Но собеседник уже был изрядно пьян и потерял всяческую осторожность.

— ПРТБ! — проговорил он неудобопроизносимую аббревиатуру.

— Как, как?

— Пэ-эР-Тэ-Бэ. Передвижная ремонтно-техническая база.

— Ну, секретность нашел, — выдавил из себя Юджин.

— Не веришь? Да я бы ни за что не стал говорить — накипело! Понимаешь?! Мы многие годы жертвовали для Родины самым дорогим, что есть у человека, — здоровьем, а нас, как последних стройбатовцев, расформировали и забыли. Ты-то сам из каких будешь?

— Тоже почти моряк, — не солгал, а сказал правду Юджин. — Морская пехота. А ты, говоришь, здоровьем жертвовал?

— А то нет. Слушай, ты что, прибалт? Выговор у тебя странный… У меня сейчас аллергия, случаются приступы бронхиальной астмы. И все из-за того, что я работаю… — Поликарпов сделал еще более таинственный вид, наклонился к Юджину и прошептал: — Я работаю со спецбоепри-пасами.

— Боеголовки? Ты что, в стратегических?

— Цыц! — цыкнул Поликарпов на Юджина и снова оглянулся. — Не в этом дело. Не в стратегических. В ПВО!

— В ПВО? Впервые слышу.

— Ну ты вот морская пехота. Но и до вас дошло. Раньше только на «пэвэошные» ракеты типа «земля-воздух» ядерный боеприпас монтировали.

Это для усиления поражающей мощи. Понимаешь?! Допустим стоит на гражданском объекте, скажем, городе, тридцать зенитно-ракетных комплексов. А бомбардировщиков налетает штук пятьдесят. Один ЗРК ведет один самолет. Вот тогда и вступают ракеты с ядерной начинкой… Теперь новый класс этих ракет появился, но для управления ими нужна самая совершенная вычислительная машина… Настоящий суперкомпьютер…

Юджин внутренне сжался. Именно компьютеры были его коньком.

— Я три месяца курсы проходил… По обслуживанию этих ракет непосредственно на подлодке. Я ведь не моряк, а таких специалистов у подводников нет. Но мне все равно где облучаться, правда?

— А что, сильно фонит?

— Во всяком случае, начальство как ветром сдувает, когда снаряжали ракету… У каждого заряда — свой срок готовности…

— Наверное, не каждый может работать с подобными цацками, а? — все выспрашивал Юджин.

— Платят неплохо, вот и работаю… А у моих друзей, что вместе служили, у кого рак, у кого просто лучевая болезнь… Я вот пока держусь… Проходил недавно ВВК…

— Что такое? — осторожно спросил Юджин.

— Ты че? Военно-врачебную комиссию.

— Ну и как?

— Да так, вроде бы все нормалек. А впрочем, если бы не это, — Поликарпов поднял рюмку, — то, наверное, давно загнулся бы. А водочка, говорят, выводит радиацию… Сейчас готовлюсь обслуживать подлодку, что вернулась из дальнего похода. Там монтируют одну штуку. «Эльбрус» называется… Не слышал? Да где тебе…

Сердце у Юджина учащенно забилось. О какой подлодке говорит этот Поликарпов, о каком таком «Эльбрусе» идет речь? Ведь проект, по которому идут работы над самым быстродействующим проектом тоже называется «Эльбрус»…

Неожиданно в зале ресторана появился Си-доренков. Юджин первым заметил его. Странно, тот был совершенно трезв. Но когда он быстро нашел Юджина, то стал изображать из себя поддатого. Он бесцеремонно грохнулся на кресло и сообщил, не обращая внимания на Поликарпова:

— Почему ты ушел? Ведь я не смог расплатиться… Баб для тебя специально вызвали. Они скандал подняли — гони, мол, монету…

Поликарпов, увидев, что у Юджина уже есть приятель, обиделся и ушел за свой столик. Си-доренков посмотрел ему вслед.

— Я знаю его. Он бывший подводник. Ходил на атомной подлодке. Любит прихвастнуть… Нет, без меня тебе здесь не разобраться…

— Нет, — перебил Юджин Сидоренкова. — Я буду действовать самостоятельно. По крайней мере, в этот вечер.

Юджин Грин поднялся и направился к тому столику, за которым сидел Поликарпов. Но тот впал в мрачное алкогольное оцепенение. Тогда Юджин попытался вступить в разговор с человеком в форме капитана третьего ранга. Капитан отвечал односложно.

Юджин не обратил внимания, как рядом присел Сидоренков, как обвел зал глазами. Никто не обращал ни на него, ни на его гостя внимания.

Сидоренков незаметно подмигнул капитану третьего ранга.

— Слушай, — Сидоренков положил руку на плечо американца. Тот оглянулся. В это время капитан третьего ранга мгновенно провел рукой над рюмкой Юджина. Раздалось едва слышимое шипение…

— Ну что, выпьем за знакомство? — неожиданно бодро, как посчитал Юджин, предложил капитан. Обрадованный Юджин опрометчиво выхлестал содержимое рюмки.

Глава VII. В чьих руках?

Юджин Грин пришел в себя от легкого удара по щеке и увидел перед собой незнакомого мужчину. Из-за шума в голове он никак не мог сосредоточиться и вспомнить, кто он. Тот еще раз ударил его по щеке.

— Слава богу, очнулся. Ты в порядке? — спросил мужчина по-английски.

— Что со мной такое, — ответил Грин тоже по-английски, — где я?

— Не беспокойся, — произнес мужчина. — Ты в безопасности.

— Я был… Да, я был в ресторане… Ох, эта русская водка… — Грин говорил, как с сильнейшего перепоя, и вдруг он смолк, усиленно хлопая глазами. Он никак не мог сфокусировать взгляд.

— Тебе хабзда, парень, — теперь мужчина заговорил по-русски. — Я знаю, что ты офицер американской разведки. Ты проболтался во сне.

Юджин Грин только сейчас вспомнил, где он видел этого типа. Да ведь это тот самый капитан третьего ранга.

— Я долго спал? — с тревогой в голосе спросил Грин.

— Средство, которое я испытал на тебе, уложит и медведя, не то что такого гаврика, как ты… — в голосе мужчины послышалось нескрываемое самодовольство и злорадство. — Этого средства еще никто не осиливал. Никто…

— Здесь какая-то ошибка, — пробормотал Юджин. — Я английский журналист…

— Хрен ты кенгуровый, а не журналист. Что называется, мели Емеля, твоя неделя, — вдруг глаза мужчины стали злыми. — Если бы я захотел, я бы тебе такой допросик учинил! Так что давай, выкладывай все сам!

Юджин встряхнул головой. С ним явно что-то случилось не то. Неужели ему подмешали в спиртное какую-то гадость?

— Ты офицер иностранной разведки, — продолжил унылым и одновременно злым голосом мужчина. — Сюда, в Россию, проник незаконно, по фальшивым документам.

В руках у мужчины Грин с трудом рассмотрел книжечку, вероятно, собственный паспорт.

— Это ошибка, я журналист.

— Ты несомненно обладаешь секретными сведениями, — не обращая внимания на слова Юджина, проговорил мужчина. — Как минимум, тебя расстреляют.

— Не расстреляют, — буркнул Грин по-русски, понимая, что запираться обессмыслено. — Смертная казнь в России отменена.

— Это все фигня, — ухмыльнулся мужчина. — Тебя пришьют задолго до суда. Приколют втихую.

«Вот она, Россия!» — подумал Грин и почувствовал: во рту у него пересохло так, что казалось, язык шуршал, как гремучая змея в родном штате, только что сбросившая шкуру.

— Но знай, если станешь с нами сотрудничать, то останешься жить. А в будущем тебя обменяют на какого-нибудь нашего агента.

— Мне претит ваша русская склонность к нахальству, к разрушительству! — произнес Юджин.

— Даже если тебя ожидают там, у тебя, в Штатах, неприятности, я постараюсь, чтобы стало известно, что ты дал показания под воздействием наркотиков, — заявил капитан.

— Вы, русские, мните себя хирургами, а то и вообще могильщиками. У меня тоже есть… мужество и стойкость. Как вы докажите, что я… шпион?

— Постой, — сказал капитан. — Сначала я отвечу тебе насчет нахальства и разрушительст-ва. Мы считаем, что человечеству угрожает отнюдь не то, чем вам изо дня в день забивают головы, — разрушение экологической среды, истощение ресурсов или перенаселение. Мы считаем, что настоящая угроза — замедление процессов развития, отсутствие устремлений, превращение человека из творца в потребителя. Потребление приводит к полному истощению и опустошению духовного мира человека и, главное, человеческих эмоций.

Юджин криво улыбнулся:

— Вы бросаете камешек в мой огород. Эмоции?! А разум, почему вы сбрасываете со счетов разум!

— Разум! — воскликнул эфэсбэшник, а то, что перед ним был работник ФСБ, Юджин не сомневался. — Да именно гипертрофическое развитие разума приводит к тому, что постепенно подавляются эмоции, мораль, эстетические категории. Вы, американцы, считаете, что разум гораздо естествен для человека, чем чувства. Вот почему вы ничего так и не изобрели стоящего…