Сергей Зверев - Один в море воин Страница 7

– Вы говорите по-английски? Сэр, вы говорите по-английски? – Потом тот же голос произнес какую-то фразу на незнакомом Митонасяну языке.

– Я говорю по-английски… – с трудом выговорил армянин. Язык еле слушался его, но Тигран почти полностью пришел в себя. И сразу отметил как минимум две хорошие вещи. Первое: он жив. И второе: из воды его вытащили. Что ж, это вселяет оптимизм. Все могло сложиться куда хуже.

– Отлично!

Тигран приоткрыл глаза и увидел того, кто с ним разговаривал. Это был молодой мужчина в американской военной форме.

– Где я? – Митонасян прекрасно понимал, где он, но решил, что прикинуться в такой ситуации еще не вполне пришедшим в себя дураком очень полезно и выгодно. В жизни вообще много ситуаций, в которых выгодно казаться окружающим идиотом. Во всяком случае, не меньше, чем когда лучше выглядеть умным. И истинно мудрый человек отличается в том числе и тем, что умеет вовремя разобраться, в какую именно ситуацию он попал.

– Вы на борту эсминца военно-морских сил Соединенных Штатов Америки, – эти слова парень отчеканил так, как будто на камне их высечь голосом собирался. Да, сразу чувствуется, типичный американец. В голове гордость за свою страну. А больше ни для чего места как-то и не осталось. Что ж, с таким проще иметь дело. Он предсказуем.

– Как я здесь оказался? Я же тонул… – слабым голосом произнес Тигран, исподтишка осматриваясь. Он находился в довольно маленькой каютке, судя по обстановке, она была предназначена как раз для больных. Видимо, что-то типа палаты для отважных американских солдат, героически натерших мозоль на пятке или получивших еще какое-нибудь столь же тяжкое повреждение.

– Мы вас спасли, – отчеканил янки. – Сэр, вы можете назвать свое имя?

– Тигран Митонасян, – сказал армянин, чуть помедлив. Он решил, что врать не имеет смысла. Все равно они могут проверить. К тому же зачем врать лишний раз? Официально он не замешан ни в чем грязном. Да, бывший советский подданный. Да, был послан работать в Ирак. А потом не мог оттуда уехать, проклятый режим Хусейна ему этого не позволял. Но сейчас, когда под мощными ударами героических сил антихусейновской коалиции режим затрещал по всем швам, он и решил воспользоваться случаем и удрать из страны. Примерно в таком ключе и нужно все представить. Правды достаточно много, чтобы его было не за что ухватить.

– Я армянин, – продолжил Тигран, не дожидаясь следующих вопросов. – Бежал из Ирака.

– Вот как? Это было иракское судно? – янки неумело притворился удивленным.

«А то вы не знаете!» – подумал Тигран.

– Да, – вслух сказал он. – Мы вышли из Басры.

– Как вы оказались на борту?

Тигран заговорил. Он быстро пересказал американцу свою полуреальную, полувымышленную биографию и поведал ему историю о том, как после первой же бомбежки удрал из Багдада, добрался до Басры, проник в порт и, сумев за небольшие деньги договориться с матросами одного из сухогрузов, попал на корабль. Янки кивал и записывал.

– А куда вы направлялись? – спросил он, когда армянин умолк.

– Ох, да мне все равно было, лишь бы из Ирака выбраться. Я же как христианин столько гонений от Хусейна вытерпел!

– Но все-таки, куда вы планировали попасть в конце концов? На родину, в Армению?

– Нет, – покачал головой Митонасян. – У меня там уже и не осталось никого. Скорее всего в Ливан, там мой троюродный брат живет, ресторан содержит. Уж не прогонит родственника, я думаю.

Здесь Тигран не врал, троюродный брат, владелец ресторана в Ливане, у него в самом деле был. Да и еще в паре стран нашлись бы дальние родственники. Армянская диаспора – одна из самых финансово сильных и разветвленных в мире.

Янки записал и этот ответ Тиграна и только теперь перешел к главному.

– Что вы можете сказать о том, что происходило на корабле непосредственно перед тем, как он начал тонуть?

Тигран чуть помедлил с ответом, быстро обдумывая, о чем ему говорить, а о чем нет. Врать, что не видел совсем ничего, нельзя. Американцы могли видеть его на палубе в бинокль. Да и про спутники не стоит забывать – сейчас техника такая, что с орбиты можно номерной знак машины сфотографировать. Вдруг один из них как раз сейчас был над этим районом? Их ведь теперь вокруг Земли не одна сотня крутится.

– Я и сам толком не понял, господин, – сказал он, стараясь, чтобы лицо и голос у него были как можно простодушнее. – То ли террористы какие-то появились, то ли, наоборот, полиция иракская. Не знаю. В общем, какие-то люди с автоматами. Командиром у них был такой здоровенный араб, они его называли Хасаном. Он капитану корабля приказы отдавал, а тот слушался.

– Вы этого Хасана раньше видели?

– Нет, никогда. Так вот, когда ваши люди появились на корабле, Хасан одного из них увел куда-то. А через минуту или две раздался крик. Ваши солдаты на крик кинулись, но тут их эти автоматчики и расстреляли. По мне тоже чуть не попали, хотя я к самой стенке прижался и тихо стоял.

Американец поморщился, но вслух о своем отношении к трусливому поведению собеседника ничего не сказал. Видимо, счел ниже своего достоинства.

Допрос продолжался еще долго, но больше ничего важного Тигран не рассказал. Когда американец уже собрался уходить, армянин спросил:

– А кроме меня, с корабля спасли кого-нибудь?

Ответа на этот вопрос он ждал с замершим сердцем. Если янки выловили из моря кого-то из гвардейцев, он и его может заложить.

– Еще трех матросов, – ответил американец. – Больше никого спасти не удалось. Волнение было сильное, волны разносили всех в разные стороны, а у нас было только два катера. К тому же никто, кроме вас, спасательных жилетов не надел.

«Матросы – это еще ничего, – подумал Митонасян. – Никто из них о том, кто я на самом деле, не знает».

– А что теперь со мной будет? – спросил он, обращаясь уже к спине выходившего из каюты янки.

Тот обернулся, пожал плечами:

– Да ничего. Спишем вас на берег, и все.

– Но у меня же ни денег, ни документов, – заныл Тигран, решив, что в данной ситуации это будет вполне уместно.

– Это уже не мое дело. Поговорите с начальством, – отрезал американец и вышел из каюты.

«Кажется, пока все складывается неплохо, – подумал Тигран. – Во всяком случае, куда лучше, чем могло бы быть. Конечно, денег и бумаг у меня и правда нет. Но зато есть свобода. А все остальное приложится. А не я буду, если что-нибудь не выжму из американцев».

Выжать из американцев кое-что полезное Тиграну в самом деле удалось. После первого допроса с ним разговаривал еще только один американец, постарше и явно посерьезнее первого. Он проверил, знает ли Тигран русский язык, поговорил с ним об Армении и Советском Союзе и, видимо, убедившись, что в основном спасенный не врет, оставил его в покое, предварительно сообщив, что на берег его высадят в Кувейте. Тигран сумел выпросить у янки официальный документ, дающий ему статус беженца, и даже немного денег. В общем, на то, чтобы прожить в Кувейте первые несколько дней, должно было хватить. А уж там он не пропадет. Нет в мире, а уж тем более на Востоке, такой страны, где армян бы не было. Найдет соотечественников, они ему в помощи не откажут, и в Ливан, к брату.

Так Тигран Митонасян и поступил. В Кувейте его следы затерялись, хотя американцы потом, немного разобравшись в обстоятельствах случившегося, и искали его. Впрочем, не слишком усердно. Дел на Ближнем Востоке у янки в это время и без того хватало.

3

Сергей Павлов, известный всему российскому Северному флоту под прозвищем Полундра, подводный спецназовец, подошел к причалу. Несмотря на то что здесь, в заполярном городке, он служил уже несколько лет и все его знали в лицо, часовой, стоявший у железных ворот, ведущих на территорию причала, потребовал у него пропуск и бдительно изучал его секунд тридцать.

– Да не шпион, не шпион, чем хочешь клянусь, – усмехнулся Полундра. – Хватит, Лешка, из себя Карацупу разыгрывать.

– Может, ты и не шпион, – не вполне официальным, но серьезным голосом отозвался часовой, но порядок должен быть.

– У меня тоже документы проверять будешь? – раздался из-за спины Полундры голос, знакомый обоим морякам.

– Здравия желаю, товарищ адмирал! – хором рявкнули оба офицера.

– Вольно! – махнул рукой адмирал Петр Николаевич Сорокин.

Он был одним из немногих по-настоящему уважаемых российских адмиралов. Одним из тех, кто получил адмиральские погоны честно, пройдя все до единой ступеньки служебной лестницы. Поэтому и отношение на флоте к нему было особое, как к примеру для подражания. Его можно было смело назвать образцом русского морского офицера, честью и гордостью флота. Сорокин об этом знал и отношение это ценил. Впрочем, это не значило, что он за популярностью гнался. Вот чего не было, того не было. Бывал адмирал и суров, бывал и жесток. Особенно к тем, кто, по его мнению, позорил высокое звание российского офицера. Поблажек он никогда никому не давал и впредь давать не собирался. И любимчиков у него сроду не бывало. Правда, поговаривали последние годы некоторые штабисты, что появился у адмирала все-таки любимчик – Сергей Павлов. Сорокин, услышав это однажды, спокойно вытащил из кобуры пистолет и заявил: «Тогда это тоже мой любимчик. На него я, как и на Павлова, всегда могу положиться, и он меня еще ни разу не подводил». Что характерно, ствол второго «любимчика» адмирала был при этом направлен на излишне болтливого штабиста. А о том, что табельное оружие у Сорокина всегда заряжено, знали все. Так что побледнел сплетник, извинился и удалился по-английски, не прощаясь. Очень характерный был эпизод, прекрасно демонстрирующий характер адмирала.