Говард Хайнс - Последний бойскаут Страница 7

Ты ухватил этот фантастический шанс, и море пота пролил, чтобы не упустить удачу, и стал одним из лучших на футбольных полях Америки, и полюбила тебя великолепная женщина, и будущее было безоблачным, как июльское небо с веселой кляксой солнца… Но нельзя верить этой проклятой жизни, даже если она и улыбается самым радушным образом, даже если кажется, будто бы будущее устлано лепестками роз, — так уж, видать, мир устроен, что никак нельзя без подлянки со стороны судьбы, и если наступил абсолютный тип-топ — то уж наверняка жди подвоха, причем самого жестокого, самого гадкого. И если бы не тот фатальный случай, все бы иначе сложилось, о наркотиках и речи бы не было, и продолжал бы выходить на поле неповторимый Джимми Дикс под номером 99. Но этого не случится больше никогда, спета твоя песенка, Джимми Дикс, только тебе и осталось, что заливать спиртным сердечную боль, глушить себя наркотиками да забываться в самом разнузданном сексе. Выворачивая наизнанку всех этих безмозглых телок, ты словно бы сводишь счеты с судьбой, повернувшейся к тебе задницей, — грубо трахаешь их, будто трахаешь саму судьбу. Хотя все это только лишь иллюзия, не больше, ведь судьба уже тебя самого трахнула так, что ой-ей-ей…

Этот мир похож на футбол: и там, и тут — жестокие сшибки, дерзкие атаки, презрение к сопернику, переходящее в ненависть. Но если на футбольном поле на тебе защитная амуниция с широченными вставными плечами и крепкий шлем с металлическим забралом, то по жизни идешь ты голенький, словно Адам. С трибун футбольный игрок выглядит суперменом: эдакий гигантище — вроде бы и бизона с ног сшибет. Но под броской формой, делающей игроков похожими на помесь рыцарей с астронавтами, — обычные живые люди с их слабостями и переживаниями, и ничто человеческое им не чуждо, и могут они оказаться вполне беззащитны перед действительностью, будь она неладна.

Взять хотя бы Билли Коуэна, выкинувшего такой нелепейший трюк вчера в матче с «Нью-Орлеанскими ягуарами». Он попал в состав «Лос-Анджелесских жеребцов» годом позже Джимми. Парень — просто талантище, надежный партнер, упорный и бесстрашный. И при всей своей недюжинной силище — прямо-таки по-детски нежный душою: больше всего на свете любил слушать классические негритянские блюзы. И — лопать шоколадки, ужасный был сластена: штук по двадцать «Сникерсов» за день уплетал. Да вот поманила его другая сласть, имя которой — героин, — и сожгла парня изнутри, искорежила душу. Видно, далеко вперед у него крыша уехала, коли такой номер отколол.

Джимми смотрел вчерашний матч по телевизору и сначала просто не поверил своим глазам, когда Билли, напролом идущий в атаку, вдруг выхватил пистолет и открыл огонь. Неужели кошмары стали мерещиться, подумал тогда Джимми, — видать, хватанул лишнего, не иначе… Но двое «ягуаров» рухнули на поле, а Билли опустился на колени, стянул шлем и приставил пистолет к виску… О чем думал он в те последние мгновения под проливным дождем на поле «Колизея»? Может быть, мелодия любимого блюза нежно прозвучала в его сознании прежде, чем пуля расколола голову, словно спелый арбуз. А может, он посылал в эту секунду проклятия всему миру, от отвращения к которому и ушел из жизни на глазах у всех… Выстрела не было слышно за ревом трибун и верещаньем комментатора: просто стоящая на коленях фигура вдруг дернулась — и распласталась на мокром зеленом газоне, и не стало чудесного парня Билли Коуэна, и не будет его больше никогда.

Отгоняя мрачное воспоминание, Джимми потряс головой и потер лицо широкими ладонями. Ладно, жизнь продолжается, и прожить ее нужно так, чтобы не было потом мучительно больно за то, что не пытался вставить штопор в задницу судьбе.

Вдруг пронзительный крик раздался со стороны бассейна. Кричала женщина.

По дорожке меж широких развесистых пальм Джимми подошел к бассейну — его дно было выкрашено голубой краской, отчего вода казалась лазурной. Сейчас в этой лазури бултыхался Сайрус Чивер, защитник «Жеребцов», отчаянно борясь с какой-то девицей. Оба были разумеется голышом. Из взбаламученной воды то выныривала широченная веснушчатая спина Чивера, то показывались упругие женские ягодицы.

Джимми здорово недолюбливал Сайруса Чивера — впрочем, это чувство было взаимным. Чивер по натуре явно был расистом. Демонстрировать это открыто в команде, где игроки на три четверти — чистокровные негры, он, понятное дело, не мог, но дрянь из него, тем не менее, так и лезла. Отводил он душу мелкими пакостями и подчеркнуто надменной манерой держаться — что было особенно противно по контрасту с его поведением на поле: там-то Сайрус вел себя безукоризненно, там на него можно было положиться на все сто. Но едва стоило матчу окончиться — Чивер сразу становился прежним хамом.

— Помогите! Ай! — истошно взвизгнула показавшаяся на поверхности воды девица.

— Эй, ты! Сайрус! — рявкнул Джимми.

Чивер завертел головой и приметил стоящего на краю бассейна Джимми Дикса.

— Чего тебе? — отозвался он, продолжая удерживать девку за лодыжку.

— Ты чего фигней занимаешься?

— Да она у меня отсосать не хочет! — оскорбленно заявил Сайрус Чивер.

— А может, она не хочет?

— Еще чего — не хочет! Кто ее будет спрашивать-то, эту сучку? — раздраженно фыркнул Сайрус.

В глубине души Джимми был с ним полностью согласен: действительно, непорядок — ведь каждая девка должна за честь считать сделать минет игроку «Лос-Анджелесских жеребцов». И вообще это ведь азбучное дело: мама мыла раму, Мэри делала минет. Какие тут могут быть проблемы — они для того и созданы… Но уж очень не нравился ему Сайрус Чивер — ничего не мог Джимми с этим поделать. Поэтому он ехидно сказал:

— Ей, наверное, не нравится твоя безделушка, приятель. Возможно, она воспитана на настоящих елдаках, не чета твоему.

Чивер яростно ударил кулаком по воде:

— Заткнись, ты, балабол!

Он резко дернул верещавшую девицу за ногу, и та с головой ушла под воду.

— Отпусти ты ее — она ж у тебя утонет, — посоветовал Джимми.

— Еще чего — отпусти! Пускай отсосет сначала! — сварливо ответил Чивер.

— А может, она брезгует! — ехидно ухмыльнулся Джимми.

— Да пошел ты, неудачник! — взорвался Чивер. — Ты что здесь вообще делаешь? Здесь только для членов команды! А тебя выгнали из «Жеребцов» — ты что, позабыл?

— А тебя не касается, что именно я делаю! Я тебе докладываться не обязан! — обозлился в свою очередь Джимми.

— И зачем ты только номер на башке носишь? — продолжал злорадствовать Чивер. — Такого номера в команде больше нет! Или это индекс — чтобы все знали, что ты неполноценный на 99 процентов?

— Ах ты, сволочь! — разъярился Джимми.

Вне себя он схватил валявшийся на краю бассейна мяч и швырнул им в Чивера.

Бросок у Джимми всегда был хороший. Мяч угодил Сайрусу прямо в лоб — тот сразу ушел под воду и выпустил девицу. Та испуганно рванулась к бортику.

Джимми подал ей руку и помог выбраться из бассейна. Девицу колотила мелкая дрожь.

— Не бойся, малышка, — ласково сказал Джимми. — Этот козел тебя больше не тронет.

Сайрус Чивер барахтался в центре бассейна, истошно прокашливаясь и жадно хватая ртом воздух — он был в нокдауне.

— Отдыхай, приятель! — крикнул ему Джимми и подтолкнул девицу в сторону дорожки. — Пошли, голубка…

Девушка потянулась было за голубым купальником, висящим на спинке шезлонга, но Джимми шлепнул ее по ягодицам:

— Потом, потом…

Она послушно направилась к коттеджу. Джимми шагал сзади, с интересом оглядывая ее плавно покачивающиеся бедра. Что ж, самое то, что надо. И как раз брюнеточка — для полного комплекта… Он представил, как раздвигает эти стройные ноги, как подминает под себя хрупкую, словно тростинка, девушку, как бьется она под ним в конвульсиях страсти, как хватает жадными губами его член, как дико стонет от боли и счастья… Старый дружок шевельнулся в джинсах, давая понять, что он вполне разделяет планы своего хозяина.

Джимми не утерпел и, обняв девушку за груди, остановился. Она с любопытством покосилась на него через плечо. Глаза у нее были зеленые, с желтоватой искринкой.

— Ну, что ты? — хрипло спросила она.

— А ты не догадываешься? — усмехнулся он.

Продолжая одной рукой мять ее эластичные груди, другой он скользнул по гладкому животу и погрузил пальцы в пушистый треугольник меж нежных бедер. Девица похотливо шевельнула тазом, словно приглашая к действию.

Тогда, не размыкая объятий, Джимми подвел брюнеточку к пальме и, прижав ее тонкое обнаженное тело к грубой коре, дернул молнию на джинсах. Томящийся пленник разом вырвался наружу — он был готов к новым подвигам.

— Сейчас я покажу тебе настоящего жеребца, девочка дорогая, — внушительно сказал Джимми.

Круто выгнув круп брюнеточки, он провел по ее заду своим тяжелым орудием. Ее ягодицы рефлекторно сжались, заиграв ямочками.