Михаил Рогожин - Билет в никуда Страница 74

– А твой муж?

– Он обычный чиновник, мечтающий о пенсии. Милый парень, младше меня. Мучается, что не может дать мне того, чего я заслуживаю.

Инесса слушала Галину, раскрыв рот. Она так уверовала в собственную придумку про острова, что сейчас уже не могла вспомнить, как все было на самом деле. И не хотела признавать, что ее просто использовали как самую последнюю идиотку.

– А почему вы мне сразу ничего не сказали? – спросила вдруг, забыв выразить свое презрение к роли, которую играла Галина в этом деле.

– Ты находишься под колпаком у Манукалова. За тобой следят.

– Для чего же сейчас признаваться?

– Спроси у него, – Галина кивнула в сторону появившегося в арке Цунами, одетого в серый шелковый костюм.

– Оставь нас, – сухо бросил он и занял освободившееся кресло.

Инесса запахнула халат, обнаживший голые ноги, и отвернулась, давая понять, что не намерена общаться с подонком. Но Цунами не пытался извиняться. И спокойным, деловым тоном принялся излагать ситуацию, возникшую вокруг фонда «Острова России».

– Тебе казалось, что твои коммерческие проекты совершались по мановению волшебной палочки. Ты и впрямь верила в магическую силу имени твоего мужа. А на самом деле, я субсидировал твои сделки. И помещение под салон арендовал я, и оплатил оборудование. Али советовал тебе только то, что приказывал ему я. Из-за бабьей дури ты даже не удосужилась поразмыслить, с чего это все само падает в руки. А уж бесконечные траты Галины, кошельком которой в последнее время ты пользовалась как своим, мне приходилось исправно пополнять. И после всего этого предлагаешь мне бояться твоего мужа? Просто хамство какое-то. Иди, жалуйся ему, пусть на меня «контора» наедет. Я предоставлю массу финансовых документов, из которых яснее ясного, что жена генерала ФСБ активно пользовалась поддержкой теневых структур. Подумай, какой скандал будет. И муж тебя по головке не погладит. Дадут ему пинком под зад, а уж потом мои люди возьмут его тепленького и беззащитного. Дура, засунь свой гонор под юбку и слушай меня, как собака хозяина.

Инесса порылась в сумке, достала сигареты, закурила. Она слушала внимательно, сдерживаясь от грубых комментариев. Решив про себя, что лучше изображать раскаяние и покорность. Ее мозг пока не мог справиться с осознанием услышанного. Но, похоже, Цунами и не надеялся на это. Правда, сидел напряженно, но никаких агрессивных жестов не позволял.

– Теперь о главном. Твою Лялю Галине сдала Василиса Георгиевна. Когда Столетов завел молодую бабу, та плакалась всем подряд и рассказала, что ее бывший муж заставил Лялю стать осведомительницей. Его, оказывается, очень интересовало, о чем промеж себя болтают дамы. А потом приказал Манукалову поставить подслушивающие устройства.

На это известие Инесса не могла не отреагировать. Резко повернулась к Цунами и, беспомощно мигая глазами, прошептала:

– Он все знает?

– Все. Как только мне стало известно об интересе Столетова к вашему салону, я всерьез занялся Лялей. Она оказалась очень сообразительной. Столетов ни копейки за сведения не давал, а я купил ей квартиру. Не успели сотрудники Манукалова понаставить «крабов», тут же сообщила мне об этом.

– И ты молчал?

– Разумеется. Более того, даже обрадовался. Не такие уж они дураки, чтобы не заинтересоваться кушем в несколько миллиардов. Клюнули на удочку. Поверь мне, сейчас Манукалов и Столетов не меньше нашего заинтересованы в подписи вице-премьера Суховея. Ждут не дождутся.

Инессу настолько захватил рассказ Цунами, что она позабыла про оплеуху и ненависть. Ведь, если тот не врал, оказывалось, что вокруг созданного фонда крутятся типы, не менее опасные, чем Цунами.

– И зачем ты мне это все рассказываешь? – перейдя на шепот, спросила она.

– Во-первых, у тебя появился шанс отомстить мужу за испорченную жизнь…

– Ты и про это знаешь?

– А как же… – усмехнулся Цунами и продолжил уже более мягко: – Конечно, воспользовавшись моей информацией, можешь броситься в его объятия. Но в таком случае никто из наших не скинет в фонд ни гроша. А останешься со мной – получишь сполна. Я ценю преданных людей. Благодаря тебе мы сумеем с толком использовать Манукалова. Они надеются урвать у нас, а мы их обыграем. Интересный расклад. Рисковый, но выигрышный…

Освободившееся от страха сердце Инессы бешено колотилось. Впервые представлялась возможность посчитаться с Манукаловым. Даже голова закружилась от возбуждения. Ему, всесильному и могущественному, считающему себя властелином людских судеб, бросить вызов, объявить войну – вот это настоящая расплата. Не женская истерика с плевками в лицо и оскорблениями, а уничтожение. Инесса вдруг отчетливо поняла, что все эти годы лелеяла не просто надежду избавиться от Манукалова, а безотчетно мечтала об убийстве, на которое сама не была способна. Но рядом с Цунами это убийство уже не представлялось чем-то несбыточным.

– Ты не боишься Манукалова? – спросила она, желая еще раз услышать утвердительный ответ.

– Нет. Он начинает играть по нашим правилам и на нашей территории.

– А Столетова? За ним аппарат президента. Вот кто совершенно недосягаем.

– Если нельзя убить, значит, можно купить. Когда мужик берет в дом молодую бабу, то хочет бросить к ее ногам несметные богатства. Нам нужно заполучить новую жену Столетова и поладить с ней.

– Она не в светской тусовке.

– Был бы мед, а мухи слетятся. Сейчас займешься Виктором. Нужен солидный банк. И пусть твой друг помнит – двойной игры не допущу.

Цунами встал, подошел к Инессе, пальцем приподнял ее подбородок и, глядя в задранное лицо, с вежливой улыбкой напомнил:

– Мне бы очень хотелось, чтобы ты понимала меня с полуслова.

– Прости, – тихо ответила Инесса и поцеловала его руку.

Цунами, не прощаясь, ушел, а к Инессе подбежала Галина.

– Зупер! – кричала она. – Цунами – хороший человек. Ну, что ж поделать, раз с нами иначе нельзя. Сейчас высушу твою одежду, наложу макияж и станешь обалденной красавицей.

Инесса слушала приятельницу и не испытывала к ней презрения. В конце концов, за каждым хорошим отношением скрывается элементарный расчет. И глупо об этом забывать.

Дима Субботин при всем своем невероятном нахальстве заметно нервничал. Предстояла встреча со Стеллой Яковлевной – женой председателя движения «Назад к Победе» Егора Ильича Супруна. Еще не зная, как она выглядит, Дима в разговорах называл ее «старой грымзой» и питал неизвестно откуда взявшуюся неприязнь. А дело ему было поручено тонкое. Все началось с просьбы Рваного. После того как Кишлак взорвал в прямом эфире кресло, в котором должен был сидеть «символ благотворительности», начались нешуточные приготовления к войне. Пользуясь исчезновением «отмороженного» из столицы, Рваный принялся поднимать все связи и старался оживить контакты с самыми крупными тузами. Одним из таких был Батя. Блюдя воровской кодекс, он резко порвал с Рваным, когда до него дошли слухи о финансовых махинациях с «коронованием» новых воров в законе. Однако Рваный понимал, что, занимая нейтральную позицию в войне между ним и Кишлаком, Батя в силу тех же традиций не может желать победы «отмороженному», видя в этом посягательство и на высшие авторитеты. Поэтому решил вернуть себе расположение главного «крестного отца».

Дима Субботин, как шакал возле львов, крутился постоянно возле самых влиятельных людей. Не обделял своим назойливым вниманием и Рваного, потому что рядом с ним всегда были представители правительства, банковская элита, крупнейшие издатели и редакторы газет. Не говоря уж об артистах и прочей столичной богеме.

Через Субботина Рваный и решил действовать. Он знал, что Батя очень настороженно относится к идее аренды островов Курильской гряды и хочет получить стопроцентные гарантии. Такие мог дать только один человек, имеющий вес в парламенте – Егор Ильич Супрун. Его супруга симпатизировала Рваному и с удовольствием принимала недорогие знаки внимания, активно предлагая материально поддерживать движение «Назад к Победе». Рваный понял, что если удастся закорешить Супруна и Батю, то в войне с Кишлаком он получит надежных союзников. Но, зная крутой нрав «крестного отца», следовало действовать предельно осторожно. Поэтому и возник Дима Субботин.

Рваному нужно было, чтобы за него похлопотал перед мафиози сам Супрун, Тогда тот не откажет.

Стелла Яковлевна приняла Диму в генеральской квартире на Соколе. Ее об этом попросила Инесса, представив молодого человека талантливым журналистом. Поскольку в доме предпочитали газеты «Завтра», «Советская Россия» и «Красная звезда», то и вести следовало себя подобающим образом. Дима сразу оценил обстановку. Огромная квартира с окнами на церковь дышала громоздким, устоявшимся бытом. Ветвистая хрустальная люстра на двадцать четыре рожка царила в этом мире массивной немецкой мебели, картин из немецких замков, майсенского фарфора и богемского стекла. Толстые ковры делали шаги бесшумными. А настольные лампы с плотными абажурами создавали торжественный полумрак. Тихий летний ветерок играл кружевным тюлем, и казалось, что за окнами неспешно совершают вечерний моцион пятидесятые годы.