Валериан Скворцов - Укради у мертвого смерть Страница 75

—   Боишься?

—    Боюсь... Знаешь кого? Своих. Начальства. И так дале­конько зашел без дозволения. А и рассчитывал-то припуг­нуть гадов. Сложилось так, что требуется в бой... Без разре­шения начальства, без санкции Москвы! Нет, не буду я воевать... Чего так смотришь, Бэзил?

—   Послушать тебя, так твое начальство в Москве заодно с этим Клео и другим, как его...

—   Не моего это ума дело! Все! Решено!

Севастьянов круто повернулся и поплелся к выходу мимо

кланявшейся официантки.

«Ну и не мое тоже», — со злостью подумал Бэзил.

3

Утро выдалось пасмурное. Туман словно мокрая вата за­лепил окно.

Из кондиционера мотались седые хвосты переохлажден­ного воздуха.

Севастьянов поежился под одеялом. Спать в выстужен­ной кондиционером комнате, потеплее укрывшись, научил Васильев. Тогда действительно удавалось выспаться в тро­пиках...

Подумал, что следовало бы обзавестись наконец штора­ми, и это напомнило, что Оля не собирается приезжать из Москвы. Теперь, возможно, и к лучшему...

За стеной, где жила бухгалтерша, не слышалось утренне­го концерта. Поклонница магнитофонной музыки уехала в отпуск. Оставленная для Севастьянова памятка с резолю­цией торгпреда — «утверждаю» — начиналась фразой: «Вы выполняете в мое отсутствие следующие функции и на вре­менной основе...» Бухгалтерша до командировки в Сингапур занимала должность старшей буфетчицы спецстоловой в министерстве, обед и ужин называла временем приема пи­щи, и лишь завтрак оставался завтраком.

Севастьянов перевернулся на живот, смежил веки, наме­реваясь поваляться еще полчасика, как постучали в дверь. Резко и требовательно.

—   Кто там? — спросил он. — Я еще в постели...

—  Товарищ Севастьянов, потрудитесь, когда будете гото­вы, зайти ко мне в служебное помещение, — сказал торгпред.

В кабинете начальника на столике для приема гостей стояли две представительских чашки ленинградского фар­фора, дымился чайник с заваркой, потел никелированный самоварчик.

Седой, высокий, выбритый торгпред облачился в полоса­тую тенниску с красным крокодильчиком над кармашком.

—   Вы — вынужденный временный холостяк, и я в таком же незавидном положении, — сказал он, выходя из-за подо­бия трибуны, специально сколоченной для того, чтобы раз­бирать бумаги и писать стоя. Сидеть начальник долго не мог из-за травмы позвоночника, полученной в молодые годы на фронте.

—   Доброе утро, — сказал Севастьянов.

—   Какое уж доброе... Зарядило на воле, видно, на день.

Он приглашающе словно совком ткнул ладонью в сторо­ну самовара.

—    Чайку... А может, и к лучшему этот дождь. А то опять ехать на гольф с капиталистами... Кому игра, кому работа. Так и жди подвоха, когда начинается светская болтовня... Прошлый раз один спрашивает, что думаю относительно Куалалумпурского университета, стоит ли посылать дочку... Ха-ха! А у меня внук в ПТУ поступает только. Но полезно, конечно, полезно... Человеческие контакты!

—   Да, — согласился Севастьянов.

—   Вчера находился на гольфе. Любопытнейшие партне­ры оказались... Полицейский комиссар по хозяйственным преступлениям и этот, Ли-младший, из юридической кон­торы «Ли и Ли», отец которого, пока не отошел от активных дел, работал с нами в прошлом... Да вы знаете, наверное!

Севастьянов подобрался.

—  Любопытнейшие вещи услышал. Гангстеризм финан­совый достиг такого размаха, что вымогательства тайных «триад» и прочей мафии выглядят детскими забавами. Кто бы мог подумать! Действительно, воровства нет, хулиганст­ва не замечал, а вот тут нате-ка вам, извольте кушать... Пол­иция засылает теперь агентов и даже оперативные скрытные группы для выявления банковских аферистов в высшие слои общества. Полицейская ищейка в смокинге! Весьма впечат­ляющие сведения, весьма... Я записал кое-что из услышан­ного, надо бы справку на этот предмет в центр. Все говорим, что учиться ведению дел нужно. А чему учиться-то? Этому?

Становилось очевидным, что Ли-младший осторожно прощупывал торгпреда, специально выйдя на него с голь­фом, — известно ли севастьяновскому руководству о его, Се­вастьянова, подходах к делу о банкротстве «Ассошиэйтед мерчант бэнк». Вполне вероятно, что юрист истолковал иск­реннее изумление торгпреда размахом финансового мошен­ничества как изощренною скрытность и хитрость. Ни Ли- старший, ни тем более Ли-младший никогда и ничему не верили без достаточных гарантий, которые бы покрыли из­держки обмана.

Прихлебнув грузинского чаю, Севастьянов подумал, что прощупывание сингапурцем торгпреда усиливает его собст­венную позицию.

—   Да, действительно, — сказал он.

Накануне, ворочаясь от бессонницы, вынашивал мысль пойти утром к торгпреду и посвятить в сложившийся план. Теперь это казалось диким.

Правильно он поступил, и сыграв вчера под занавес встречи с журналистом комедию отказа от намерений схва­титься с жуликами. С чего бы верить и тому? Побежал бы доносить...

—   Ли-младший, — сказал торгпред, — говорил о вас...

—   Обо мне?

—- Хорошо говорил, не волнуйтесь... Говорил, как нрави­лись ему и вообще местным ваши деловые качества, квали­фикация, вспоминал вашу работу с Васильевым. У меня сложилось впечатление, что вы встречались с ним недавно...

«Вот за этим и позвал», — подумал Севастьянов.

Но лгать не приходилось. Ли-младшего он действитель­но не встречал, и не только в эту командировку, но и пред­ыдущую, когда работал в группе Васильева по кредитова­нию, потому что Ли-младший проходил стажировку в Лон­доне.

—   Нет, не встречался... Откуда?

— А вы не знаете, с кем из представителей деловых кругов встречался Шемякин?

—   Шемякин? — удивленно переспросил Севастьянов.

—    Да, региональный гастролер из газеты. Смотрите-ка, что он настрочил...

Торгпред прочел газетную заметку о беспомощности торговой делегации, приезжавшей на серию подготовлен­ных торгпредством встреч из Москвы. Финансовая некомпе­тентность, незнание английского языка, неквалифициро­ванная переводчица на девять человек, общие рассуждения и оставленное разочарование в серьезных деловых намерени­ях.

—    Он ведь, кажется, ваш близкий знакомый? Мне пере­дали, что вы провели вчера с ним субботнее утро за пивом в гостинице «Кэйрнхилл»... Я, конечно, узнал случайно, мне сообщили об этом сами по себе два эксперта, которые живут там же... Потом он звонил вам в торгпредство. Об этом доло­жил дежурный.

—   Познакомились в Бангкоке, летели одним самолетом сюда. Теперь он на обратном пути из Джакарты, попросил встретиться просто так... Говорили вообще.

—    Смотрите, чтобы после разговора вообще он что-ни­будь не тиснул конкретное! Ведь это же разглашение служеб­ной тайны! Что ж из того, что члены делегации не знали языка? Мы не виноваты. Пусть в Москве об этом думают. Я ведь писал...

—   Наверное, Шемякин с таким расчетом и писал, чтобы Москва поняла.

Торгпред помотал головой.

—     Непривычно это... Газета должна, знаете ли, призы­вать...

—  Я не знаю, — сказал Севастьянов.

—   Не нужно защищать дружков, Севастьянов! Не нужно! Нехорошо это, не по-советски, извините за громкое слово... Непринципиально... Я бы действительно хотел знать все, о чем он вас расспрашивал! В этом случае, сообщив в Москву, мы сможем предотвратить публикации очередных его ше­девров сомнительного свойства.

—    Мы говорили просто об этой стране... История, обы­чаи... О чем вообще люди говорят... за пивом. В субботу.

—   Есть к вам и прямое замечание. Хочу высказаться от­крыто...

—   Спасибо, — сказал Севастьянов.

—      Мне кажется, что вы преувеличиваете собственную значимость в этом учреждении.

—   Не понимаю.

—    Пришло письмо из управления, которое вас рекомен­довало сюда. Вы выступили с какими-то инициативами, на­правив в центр письмо, которое, оказывается, я не видел, и мне вы о нем не докладывали.