Олег Алякринский - Охота вслепую Страница 8

С этого момента Юрьев уже стал упорно и целенаправленно искать с ней встреч. И как-то вечером, подкараулив

Наташу на выходе из здания, увязался за ней, нагнал и, смущаясь, как школьник, предложил проводить. Она не стала жеманничать и кривляться, а повела себя с ним так естественно и непринужденно, словно сама давно ждала, когда же к ней осмелится подойти симпатичный блондин-лейтенант, знаменитый на весь Ленинград и Ленинградскую область мастер стрельбы. После того вечера как будто рухнула незримая стена между Степаном и Наташей. Единственное, о чем она его попросила, так это чтобы в управлении об их отношениях пока не знали. Зачем, спросил озадаченно Степан, но она только прижала пальчик к его губам и загадочно засмеялась…

Теперь они, соблюдая строгую конспирацию, старались не встречаться в течение рабочего дня, наверстывая упущенные часы после работы… Инициативу проявляла Наташа, что было как-то неожиданно и вдвойне приятно. Вечерами она таскала его в кино, на прогулки в Летний сад, выбирая самые укромные уголки, а по выходным они частенько уезжали за город. В Ленугро о вспыхнувшем романе секретарши начальника и молодого лейтенантика никто не знал — за исключением Васьки Макеева. Если Наташа, улучив момент, когда шеф выходил из кабинета, начинала звонить Юрьеву, то она всегда сперва подзывала сержанта Макеева, который уже переключал ее на аппарат Степана Юрьева. Васька стал у них как бы связным, доверенным лицом…

Как-то они договорились сходить в кинотеатр «Рассвет» на последний сеанс. Так поздно потому, что у Степана в ту пятницу были учебные стрельбы в тире и раньше девяти вечера он никак не мог освободиться.

Они едва успели забежать в зрительный зал до того, как хмурая билетерша закрыла двери. Свет уже погас, и они, то и дело извиняясь, пошли на свои места. Показывали американский фильм «Оклахома как она есть» — про борьбу простого трудового народа с циничными неф-. тяными магнатами Среднего Запада. Степан на экран глядел мало — все больше косил глазом на словно выточенный из камня Натальин профиль. Сидели они на заднем ряду, и девушка, затаив дыхание, следила за мельканием цветных теней на экране, а Юрьев чувствовал только ее пальцы в своей ладони, тонкие, влажные девичьи пальцы, и ощущал непонятую тревогу или томление…

После сеанса она вдруг предложила поехать к нему домой и попить чаю: мол, после таких треволнений в сквере ее замучила жажда… В просторной и полупустой комнате у Степана было темно — только за окнами бледно желтели стены соседних домов, облитые тусклым сиянием уличных фонарей. Свет зажигать не стали и, едва переступив порог квартиры, как-то оказались в объятиях друг друга. Степан жарко поцеловал Наташу в губы, а она, закрыв глаза, запустила ему в рот горячую змейку языка, и его пальцы нащупали у нее на спине, под шеей, замочек.

Наташа мягко отстранила Степана, закинула руки за спину, легким движением расстегнула молнию, мигом скинула всю одежду и встала перед ним нагая, залитая струящимся с улицы желтым колдовским светом…

А дальше все слилось в бесконечное безумное марево жарких поцелуев, объятий, сплетения ног и рук, ее стонов и его прерывистого дыхания, и бездонного восторга, и сладкой мучительной боли, завершившей самозабвенное соединение их тел на велюровом покрывале широкой кровати…

Когда она уснула, свернувшись калачиком, он лежал рядом, ощущая восхитительную тяжесть ее головы у себя на локте, и не мог понять: за что ему этот дар судьбы? Такая необыкновенная, красивая, страстная, нежная!..

После той удивительной ночи Наташа дня через три почти что переселилась к нему. То есть она, конечно, не стала хозяйкой в его доме, но ночевать оставалась часто, хотя разговоров о том, чтобы пойти в загс расписаться, не заводила, да и Степан не проявлял инициативы.

В апреле семьдесят седьмого лейтенанта Юрьева вызвал к себе начальник Ленугро полковник Лиховцев, который за полгода до того сменил ушедшего на повышение в Москву генерал-майора Семаху.

Новый начальник утро некоторое время молча глядел на подчиненного из-под кустистых бровей и наконец сказал со вздохом:

— Степан, мы сейчас работаем по одному делу. Дело не бог весть какое, на нем не прославишься, и орден тебе за него не повесят, но не хочется следствие затягивать, да и надо бы его побыстрее довести до суда. Там есть потерпевший, главбух крупного предприятия. На него было совершено нападение, но улик никаких, свидетелей нет… Непростое дело. Прокуратура держит его на контроле…

Полковник Лиховцев выбил пальцами дробь по столу. Вновь посмотрел на Юрьева исподлобья.

— Да еще и, черт их побери, в обком написали телегу, а год у нас юбилейный, сам понимаешь… К сигналам трудящихся относятся с особым вниманием. В общем, надо засучить рукава. А то, если прокуратура хай подымет, у нас тут головы задымят. Лишний «висяк» накануне семидесятилетия Великого Октября нашему управлению нужен как корове седло… Понятно?

— Не совсем, товарищ полковник, — помотал головой Степан. — Что за расследование? Кто потерпевший? И в обком кто писал?

— Кто-кто… родственники потерпевшего, жена, кто же еще? Недовольны медленным ходом следствия. Пять дней прошло… Что ж она хочет, чтобы мы ее благоверным круглые сутки занимались? В общем, подключайся к группе Сергеева, они сейчас на другой фронт брошены, и попробуй сам во всем разобраться. Потом доложишь.

Так Юрьев получил дело, которое повлияло на его дальнейшую судьбу самым неожиданным и чуть ли не роковым образом. И так уж случилось, что не успел он еще вникнуть в задание, как втянулся в еще одно, на первый взгляд совсем пустяковое дельце, которое подтолкнуло стремительное развитие всех последующих событий в его жизни.

Как-то, покупая «Ленинградскую правду» в газетном киоске нёдалеко от своего дома на Литейном проспекте, он заметил, что там втихаря приторговывают импортными вещами — джинсами и наручными часами. Причем торговля шла только для «своих»: покупатель называл киоскеру пароль и получал товар, ничего при этом не платя. Паролем служила нейтральная фраза типа: «У вас не остались «Известия» за прошлый понедельник?» На что киоскер говорил, что «Известия» за прошлый понедельник отсутствуют, но есть «Труд» за прошлый вторник. День недели мог варьироваться, но в пароле и отзыве обязательно звучали кодовые слова — названия газет «Известия» и «Труд».

Проведя в течение недели наружное наблюдение за киоском, Степан понял, как работает хитрая система. Он уже кое-что слыхал от сослуживцев, связанных с ОБХСС, о таких делишках — кажется, это называлось фарцовкой: юнцы без определенного места работы выменивали или покупали у иностранных туристов модные шмотки, а потом толкали их знакомым втридорога. Но ленинградская шантрапа занималась мелочовкой. По-серьезному промышляли фарцовкой вполне солидные дяди и тети, имевшие возможность выезжать за рубеж в командировки и привозить оттуда дефицитные предметы роскоши — от транзисторных приемников до магнитофонов и даже телевизоров… Понятно, что этот киоск на Литейном был только перевалочным пунктом: старичок киоскер явно не тянул на ушлого «фарцмана». Но на кого он работает?

В то злополучное утро Степан решил это выяснить. Он сделал в киоске контрольную закупку — приобрел атлас железных дорог СССР, после чего показал киоскеру удостоверение сотрудника Ленугро, подозвал двух прохожих и в их присутствии начал обыск. Киоск принадлежал расположенной недалеко ведомственной типографии Ленгортранса. В ходе обыска Степан обнаружил три пары джинсов «Levi’s» и пять японских наручных часов «Seiko». Среди прочего внимание Юрьева привлекла картонная коробка, в которой лежали атласы железных дорог СССР — один из них он только что купил за восемьдесят три копейки. В бумагах нашлась накладная на эти атласы, все было нормально. За одним маленьким исключением: в накладной фигурировали атласы в количестве двадцати пяти штук, а в коробке их лежало едва ли не две сотни…

Юрьев составил акт, как учили, и допросил продавца. Старик страшно нервничал, вначале сбивчиво отпирался, отнекивался, но потом перепуганно признался, что весь товар получает прямо из типографии — причем не только атласы, но и джинсы, и часы, и женское белье, и французские духи… В общем, стало понятно, что параллельно с примитивной фарцовкой кто-то сбывал через этот киоск неучтенную типографскую продукцию. На всякий случай Юрьев в тот же день обошел другие газетные киоски. Занятно: везде продавались эти самые атласы. Причем во всех точках в накладных количество полученного для продажи товара раз в десять было занижено по сравнению с реальными продажами.

Степан решил в конце рабочего дня наведаться в типографию Ленгортранса и пощупать там. Но не один, а со знакомыми ребятами из ОБХСС, которые по своим каналам быстро получили ордер на обыск. Результаты обыска выявили, что по официальным документам типография печатала символическое количество книг, справочников, атласов, а основная масса полиграфического товара продавалась «налево» без всяких документов. Как показали «не для протокола» опрошенные работники типографского склада, проворачивал эту масштабную операцию директор типографии с ведома начальника отдела сбыта.