Сергей Москвин - Скрытая угроза Страница 8

– Что ж, они сами вырастили этого зверя!

– М-да, – печально заметил Егоров. – Только нам от этого не легче. Двадцать лет назад Абу Умар был одним из полевых командиров афганского сопротивления. Сейчас же он один из высших руководителей «Аль-Каиды», и его возможности, как и та опасность, которую он представляет, многократно возросли.

Вероника презрительно скривилась:

– Абу Умар стар. Его время, как и время большинства других лидеров «Аль-Каиды», стремительно уходит. Совсем скоро вместо них в руководство организацией придут «молодые волки». Такие, как этот! – подойдя к столу, она выхватила из пачки фотографий снимок человека в европейском костюме и показала его Егорову. – Вот кто сейчас гораздо опаснее Абу Умара и других известных вам руководителей «Аль-Каиды»!

– ...Главная цель – посеять у врага страх, вызвать панику в его рядах! – словно в подтверждение ее мнения донеслись из динамиков магнитолы слова запечатленного на фотографии террориста.

Егоров по-другому взглянул на фотоснимок в руках девушки. А ведь Вероника права. Это первый представитель нового поколения лидеров «Аль-Каиды», которые в скором времени придут к руководству организации. Они более образованны, чем прежние руководители, поэтому будут использовать в своей борьбе последние достижения современной науки и техники. Но главное – ради удовлетворения своих неуемных амбиций они, не задумываясь, ввергнут мир в любую глобальную катастрофу!

Он взял снимок из рук девушки:

– Это он обнаружил вашу наблюдательную позицию?

Вероника кивнула:

– Он.

– Вы не пытались установить его личность?

– Пытались, – Вероника снова кивнула. – Но в нашем архиве нет данных об этом человеке.

– Странно, – удивился Егоров. – Новый лидер не может появиться ниоткуда. Чтобы войти в политсовет «Аль-Каиды», он должен иметь серьезные «заслуги»... Запрошу-ка я наш информационный центр. Возможно, там отыщется его след.

Вероника усмехнулась.

– Полагаете, база данных вашего информационного центра полнее нашей?

Егоров тоже улыбнулся. Стоило ему невольно высказать сомнение в информационных возможностях Службы внешней разведки, как Вероника сейчас же встала на защиту родного ведомства.

– Понимаю ваш скепсис. Но давайте подождем с выводами до завтра. А сейчас позвольте все-таки угостить вас кофе.

– Не возражаю. – Девушка снова улыбнулась, но уже без всякого ехидства.

– Отлично. В таком случае, я – за водой, а вы накрывайте на стол. Чашки, кофе и сахар найдете в столе. – Подхватив со стоящей на подоконнике подставки электрочайник, Егоров вышел из кабинета.

Когда он вернулся назад, банка растворимого кофе, сахар и две кофейные чашки уже стояли на столе, а Вероника, присев на край стола, с интересом разглядывала Иринин портрет, который держала в руках.

– Кто это? – Оторвавшись от портрета, она подняла на Егорова вопросительный взгляд.

– Моя... знакомая, – смущенно ответил Егоров. Он быстро подошел к Веронике и забрал у нее свой рисунок. – А вам разве не говорили, что даже симпатичным девушкам не пристало рыться в ящиках чужого стола, или это профессиональная черта?

Он хотел пошутить, но получилось грубо, и Вероника сразу вспыхнула.

– Я нигде не рылась, а искала чашки и кофе, между прочим, по вашей просьбе! – возмущенно воскликнула она. – А если вы боитесь, что кто-нибудь увидит портрет вашей возлюбленной, запирайте его в сейф!

Егоров аккуратно расправил на столе помявшийся рисунок и убрал его обратно в стол, потом дождался, когда закипит вода, и заварил кофе. За все это время Вероника не произнесла ни слова и лишь искоса наблюдала за ним. Когда кофе был готов, она залпом выпила свою чашку, так и не притронувшись к печенью, которое предусмотрительно выложил Егоров, и, обращаясь к нему, требовательно спросила:

– Запись мы прослушали, кофе выпили. Теперь я могу быть свободна?

– Я на машине и мог бы вас отвезти, – желая сгладить допущенную неловкость, предложил девушке Егоров.

– Я живу в Теплом Стане. Вряд ли нам по пути, – заявила в ответ Вероника.

Егоров мысленно усмехнулся. Если бы он ехал в свое Медведково, она была бы права. Но он уже полгода живет с Ириной.

– Я еду на Ленинский проспект. Так что отвезти вас в Теплый Стан меня действительно не затруднит.

– Однако! – Вероника вскинула брови. – Как же вас ценит руководство, раз выделило квартиру на Ленинском проспекте.

– Ваша ирония, Вероника, не уместна. Эта квартира не моя, а... – Егоров запнулся. Что сказать дальше, он не знал.

– Можете не продолжать – вашей знакомой. Я поняла, – девушка кивнула. – Боюсь вызвать ее ревность, так что вынуждена отклонить ваше предложение. Доберусь самостоятельно. – Развернувшись, она направилась к выходу.

– Вероника, оставьте ваш телефон, чтобы я мог с вами связаться, – поспешно крикнул ей в спину Егоров, пока она не успела выйти за дверь.

Вероника нехотя вернулась к столу и быстро написала на листе перекидного календаря номера городского и мобильного телефонов, потом вырвала листок из календаря и положила его перед Егоровым:

– Теперь все?

Егоров растерянно кивнул:

– Все.

– Кстати, заваривать кофе вы совершенно не умеете. Поучились бы у своей подруги! – напоследок бросила она, чтобы оставить за собой последнее слово, и, выйдя из кабинета, намеренно хлопнула дверью.

Оставшись в кабинете один, Егоров задумчиво почесал затылок. Восприятие кофе – вопрос вкуса, а вот отношения с женщинами он точно строить не умеет.

Поставив на обеденный стол опорожненную пиалу, Омар пружинисто поднялся с застилающего пол ковра. Сейчас на нем были такие же, как на отце, широкие шаровары и длиннополая рубаха, куда более распространенные в северном Пакистане, чем европейский костюм, который большинство жителей горной провинции никогда не видели в своей жизни. Омар хорошо поел. Настроение было превосходным – он неплохо выступил на совещании, а члены совета по достоинству оценили его роль в розыске российских шпионов. Жаль, что помогавшая русскому шакалу девица сумела сбежать, но это уже не его вина, а Аббаса, не сумевшего как следует организовать охрану места встречи руководителей организации, за что тот и поплатился. Вот только ноги затекли от долгого сидения на полу. За семь лет в Европе и еще за три года в Америке Омар отвык от особенностей национального стола и сейчас с трудом выдержал полуторачасовую трапезу, в течение которой ему пришлось, подражая отцу, сидеть на разложенных по ковру подушках, подогнув под себя ноги. Стараясь не выдать отцу своей усталости, он прошелся по ковру, разминая затекшие мышцы. Если Абу Умар и заметил неловкость его походки, то ничего по этому поводу не сказал. Сидя на полу в прежней позе с пиалой зеленого чая в руке, он продолжал молча смотреть на расхаживающего по ковру сына.

– Так все-таки, когда ты намерен снова созвать совет? – вновь вернулся Омар к разговору, который уже неоднократно заводил с отцом после их поспешного отъезда из Бейрута.

Абу Умар озабоченно вздохнул. Омар молод и горяч, и ему не терпится поквитаться с американцами за то, что они чуть было на всю жизнь не засадили его за решетку. Но пока существует угроза разоблачения, только безумец может настаивать на скорейшей встрече руководителей организации.

– Члены совета обеспокоены активностью русских и не рискнут сейчас собраться на новую встречу.

Омар раздраженно сморщился:

– Они боятся встречаться, а я из-за их трусости не могу начать действовать!

– До нашего отъезда из Бейрута я переговорил кое с кем из членов совета, – уклончиво ответил Абу Умар. – Твое заявление об эффективности кибероружия кажется им весьма сомнительным. Боюсь, что члены совета согласятся с тобой только после того, как своими глазами увидят результаты акции с применением такого оружия.

– А воздушной атаки США им недостаточно! – в запале выкрикнул Омар.

Абу Умар отрицательно покачал головой:

– Согласись, что хакеры лишь облегчили задачу пилотам, но главная роль в этой акции принадлежала все-таки нашим летчикам-шахидам.

От хорошего настроения не осталось и следа. Если бы сейчас перед ним были члены совета – эти выжившие из ума старики, верящие только в кинжал, пулю да самодельную бомбу, Омар высказал бы им все, что он о них думает. Но они позорно сбежали из Бейрута, разъехались по миру и забились в свои щели, потому что боятся вражеских шпионов.

Стиснув зубы, Омар подошел к окну и выглянул с застекленной террасы на окружающий усадьбу широкий двор, по которому с автоматами на плечах расхаживали боевики из числа личных телохранителей Абу Умара. Омар насчитал шестерых. Двое патрульных в очередной раз обходили надворные постройки: обложенный камнями бассейн, заполняемый по подземному трубопроводу водой из кристально чистого горного источника, ангар с дизель-генератором и вкопанными в землю цистернами с горючим, просторный гараж с двумя внедорожниками Абу Умара и открытый навес, под которым стояли машины охраны: армейский грузовик и джип с установленным на турели пулеметом. Двое других охранников что-то мастерили, возясь у въездных железных ворот. Их автоматы стояли рядом, прислоненные к сложенной из гранитных валунов и залитой цементом трехметровой стене. Снаружи стена не была оштукатурена, и составляющие ее гранитные глыбы издали выглядели простым нагромождением камней, обеспечивая тем самым дополнительную маскировку расположенной за ними усадьбы духовного лидера «Аль-Каиды». Пятый охранник расположился на затянутой маскировочной сетью пулеметной вышке, возведенной у въездных ворот. Шестой боевик сидел возле флигеля охраны, на деревянной колоде, которая очень напоминала плаху палача, а, может быть, ею и являлась. Поставив свой автомат на землю между широко расставленных ног, он наблюдал за остальными боевиками. Судя по властной позе и более дорогой одежде, он возглавлял дежурную смену. Омар знал, что, кроме этих шестерых, в доме находятся четверо телохранителей. А вместе с поварами и слугами в усадьбе-крепости проживает два десятка человек, и все они при необходимости могут взять в руки оружие.