Точка замерзания крови - Андрей Михайлович Дышев Страница 8

– Почему вы так плохо… – возразил потеющий. – У меня прекрасная память. К слову, да будет вам известно, персидский царь Кир знал по именам всех солдат своей армии, а греческий Фемистокол – каждого из двух тысяч жителей Афин…

– О, господи! – вздохнула Ирэн. – А ты знаешь даты дней рождения всех сотрудников своего управления. Это никому не интересно, Димон!

– Вы, надо полагать, с нами в автобусе не ехали? – без всякой задней мысли спросил меня Дима.

– К счастью, нет. Я работаю здесь начальником контрольно– спасательного отряда.

– Спасатель! – ядовито прошипела дамочка. – Хорошо вы, однако, спасаете. А зарплату, должно быть, получаете вовремя и премии гребете?

– Я спасу вас первой, – пообещал я. – Выкину из вагончика на небольшой высоте.

– Только попробуй! – пригрозила дамочка. – Коснешься меня – ресницы вместе с глазами повыдергиваю.

– Друзья, давайте не будем ссориться! – без особого энтузиазма предложил потеющий. – Нам надо выработать совместный план действий.

– Давайте, давайте, – закивала дамочка и со злостью придавила окурок ногой. – Не то нас очень скоро расстреляют из реактивных снарядов.

– Бедненькие! Такие молодые! – воскликнула круглоглазая, глядя на еще одну пару, бегущую по платформе к вагону.

– Мы тут все бедненькие, кроме одного дурака, – отозвалась дамочка.

Вот она – расплата за мой неосторожный комплимент в отношении лосин. Я едва сдержался, чтобы не ответить грубостью.

– В отличие от меня, вы совсем недавно производили впечатление умной женщины, – сказал я.

– А чего вы всполошились? – вскинула она голову. – С чего вы взяли, что я имела ввиду вас?

– О ком же вы высказались так нехорошо?

– О вашем соседе.

Справа от меня стоял мужчина в очках. Похоже, он думал о чем-то своем, и лишь когда в вагоне стало тихо, и все посмотрели на него, мужчина повернулся, с затаенным испугом принимая любопытные взгляды.

– Каждый волен поступать так, как считает нужным, – высказал банальную мысль потеющий.

– Это было благородно! – уточнила круглоглазая.

– Благородство, милая, это почти всегда глупость, потому и наказуемо, – возразила дамочка.

Мужчина, которого дамочка назвала дураком, медленно покрывался красными пятнами, а его глаза, казалось, утонули еще глубже.

– Кому-то же надо было, – кашлянув, произнес он.

– Господи! Все только и мечтают о том, как подставить своего ближнего! – нехорошо рассмеялась дамочка. – Вы думаете, что о вас в газете напишут? Или премию выдадут? А может быть, вам просто наплевать на жизнь?

– Может быть, – произнес очкарик.

– А-а! – обрадовалась дамочка. – В таком случае не надо говорить: "Кому-то же надо". А то вы и счеты с жизнью хотите свести, и заодно стать героем. Но героем, мой милый, можно стать только бескорыстно.

– Перестаньте, это цинизм! – возмутилась круглоглазая.

Я взял за локоть потеющего.

– О чем речь? Что этот очкарик натворил? – негромко, чтобы не услышала дамочка, шепнул я.

Власов исподлобья посмотрел на меня.

– Когда стало известно, что отпустят всех, кроме десятерых, – на ухо ответил он, – то этот чудик добровольно вызвался идти с террористами.

В это время на платформу вышла еще одна пара – одетые в одинаковые салатовые горные комбинезоны мужчина и женщина. Мужчине было под пятьдесят, он был высоким, стройным, а обширная лысина матово отливала медью. Он был очень взволнован, но старался казаться спокойным.

– Черт знает что! – бормотал он, ступая по платформе так, что скрипели доски. – Управы на них нет. Совершенно идиотские правила игры!

Его спутница – молодая особа лет двадцати с кукольным глупым личиком следовала на полшага за мужчиной и улыбалась так, как улыбаются дети близкой перспективе попасть в игрушечный магазин. Мужчина зашел в вагон, и в нем сразу стало тесно.

– Ну что, что теперь, по-твоему, мне делать? – спросил мужчина свою спутницу с таким видом, словно вагон был пуст, или он сел в собственный автомобиль.

– Позвонишь позже, – безразличным голосом ответила девушка.

– Да никогда, не при каких обстоятельствах я не нарушал своего слова! – начал выходить из себя мужчина. – Всю жизнь я звонил ей строго в определнные часы и в определенные дни! Если я не позвоню сегодня – это будет чепэ! Катастрофа! Она обо всем догадается!..

Девушка, в отличие от своего кавалера, видела вокруг себя людей, и ей немного было стыдно.

– Вот и хорошо, – неожиданно вставила дамочка-змея, прячась за спиной круглоглазой. – Не будете изменять жене.

От этой фразы мужчиной с медной лысиной словно очнулся, осекся на полуслове и пробежал взглядом по лицам окружающих его людей.

– Что?! – спросил он поморщившись. – Мне что-то послышалось?

– Вы на следующей остановке выходите? – громко пропищала дамочка с садистской улыбочкой. – А талончик закомпостировали?

Дима захихикал и, гася смешок, громко высморкался. Мэд протянула ко мне руку и с немой мольбой посмотрела мне в глаза.

– Stas, was ist loss? – произнесла она. – Was wird mit uns?[6]

– Еще раз то же самое, но только, пожалуйста, по-русски, – никак не могла угомониться дамочка в лосинах.

– Она немка, – ответил я. – И по-русски, к сожалению, говорить не может.

– Да что вы говорите! – воскликнула круглоглазая. – Неужели из самого Берлина?

– Нам здесь еще только немцев не хватало, – вздохнула дамочка. Ну, сколько нас тут уже набралось? Заложники самого правового государства в мире, едрешкин кот, в одну шеренгу стано-овись!.. Раз, два! – ткнула она пальцем в круглоглазую и потеющего. – Три, четыре, пять, – сосчитала она себя, Мэд и очкарика-героя. – Шесть, семь, – завершила она очень педантичным мужчиной и его индифферентной любовницей, при этом так вытягивала шею вверх, словно была родом из самого длинношеего в мире бирманского племени падаунги.

– Восемь, – уточнила круглоглазая, зачем-то подталкивая меня ближе к дамочке, словно та ни разу не видела меня и не знала о моем существовании.

Дамочка пропустила это уточнение между ушей. Она приподняла подбородок, глядя через окно на платформу.

– Ну, наконец-то! Вон еще двое. Теперь полный комплект. Как в мультфильме про дебильного козла, который умел считать только до десяти…

В вагон вбежали двое мужчин с автоматами. Лысый с маской на лице, которого я уже видел в вестибюле, наставил на нас ствол и истошно закричал:

– Всем к бортам!! Живо!! Мордами к окнам!! Руки за головы!!

В голосе его было столько злобы и готовности выстрелить, что ему подчинилась даже дамочка-змея. Толкая друг-друга, мы прижались к лицами к окнам. Справа от меня, под рукой, тряслась Мэд. Слева сопел и сдувал с кончика носа капельки пота Дима.

Вагон вздрогнул и просел – в него запрыгнул второй террорист. Это был рослый, тяжеловесный мужчина в черных горнолыжных очках, закрывающих