Гарольд Койл - Крещение огнем Страница 82

Однако американская БМП сама лишила себя такой возмож­ности, включив дымовую завесу. Вместо того чтобы скрыться в белых клубах дыма, "Брэдли" выступила на его фоне темным силуэтом, являя собой идеальную мишень. Впрочем, и без дыма участь ее была решена. Первый выстрел, вздыбивший землю пе­ред машиной, оказался неточным, потому что командир "Панар­да" неверно определил расстояние до цели. Повернув в сторону, БМП исключила повторную ошибку. Командир "Панарда" дал второй выстрел без корректировки и попал точно в цель.

Ударив в корпус БМП чуть ниже люка водителя, 90-милли­метровый противотанковый снаряд взорвался. Его кумулятивная боеголовка при взрыве образовала реактивную струю толщиной в карандаш, состоящую из расплавленных молекул металла. Ее чудовищное давление в долю секунды разрушило алюминиевую броню американской машины. Буквально прошив насквозь от­сек экипажа, реактивная струя задела одну из хранившихся внутри "Брэдли" управляемых противотанковых ракет с такой же бое­головкой и прорезала ее тонкую оболочку. Это дало начало "цеп­ной реакции" взрывов.

С того места, где стоял Гуахардо, взрыв 90-миллиметрового снаряда и последовавшие за ним взрывы внутри "Брэдли" выгля­дели весьма впечатляюще. Только что БМП на полной скорости неслась навстречу "Панардам". Вдруг внезапная вспышка — и машину окутало облако густого черного дыма. Оно еще не успе­ло рассеяться, как "Брэдли", взметнув тучу пыли, содрогнулась, будто заводная игрушка, по которой ударили молотком. Почти сразу же оба люка — ив башне, и в задней части машины — распахнулись, из них вырвались языки пламени, которые тут же пропали. Из всех отверстий машины валил густой белый дым, но она все еще двигалась вперед. Вдруг "Брэдли" снова содрог­нулась — это взорвалось еще несколько боеголовок от ракет. Пламя охватило всю машину — горело ракетное топливо. БМП замедлила ход, покосилась на левый бок и встала.

Капитан не скрывал своего ликования:

—       Мы его прикончили, господин полковник! Всего тремя снарядами!

—     Четырьмя, капитан, — наблюдая за горящей "Брэдли", хо­лодно проронил Гуахардо. — Ваши "Панарды" сделали четыре выстрела. Последний дал перелет. Командир второго "Панарда" то ли перестарался с корректировкой, то ли не учел того, что БМП приближалась.

Полковник отвернулся от горящей машины и посмотрел на удивленного офицера в упор:

—      Так или иначе, придется вам побеседовать с обоими ко­мандирами. Они находились в засаде и еще до появления амери­канца должны были выяснить точное расстояние до дороги. Если мы не сделаем выводов теперь, в будущем такие ошибки могут нам дорого обойтись. Вам все ясно?

Вытянувшись по стойке "смирно", капитан смущенно выслу­шал Гуахардо и коротко ответил:

—     Да, господин полковник.

После неловкого молчания Альфредо обнял растерявшегося офицера за плечи:

—      Я ведь вас не упрекаю, капитан, вы справились хорошо. Но уничтожена всего одна "Брэдли", а только у 16-й бронетан­ковой дивизии их — триста шестнадцать. Если мы хотим пока­зать американцам, что тоже на что-то способны, придется бе­речь каждый снаряд и каждого солдата. Это вы, надеюсь, пони­маете, не так ли?

Капитан, который все это время стоял, уставив взгляд в зем­лю, поднял глаза на полковника:

—       Понимаю, господин полковник. Извините, что сморозил глупость. Ведь это — мой первый бой.

Гуахардо дружески потряс молодого командира за плечо:

—      Можете не извиняться. В этом деле мы все — новички. А теперь быстро отводите своих людей, пока на нас не обруши­лись остальные триста пятнадцать "Брэдли".

—    Подполковник Диксон! Первая рота 9-го батальона вошла в соприкосновение с противником!

Услышав в наушниках интеркома взволнованный голос пило­та, Диксон проснулся. Он поднялся в два часа ночи, поспав все­го пару часов, и с тех пор все время был на ногах. Скотт нахо­дился в Ларедо, когда мексиканцы взорвали два из трех мостов через Рио-Гранде, причем сделали это в 14.00, в час "Ч", прямо на глазах у отрядов особого назначения, которые пытались их опередить. После этого подполковник отправился из Ларедо на юг, чтобы проследить, как 2-й батальон 13-го пехотного полка — головное подразделение Второй бригады — переправляется че­рез реку. Убедившись, что все идет нормально, он вылетел в Рому, где находился передовой командный пункт Первой брига­ды — проверить, как начинаются боевые действия. Только удо­стоверившись, что и здесь все в порядке, Скотт вернулся на тактический командный пункт дивизии (ТАК-КП), расположен­ный неподалеку от Ларедо, чтобы оттуда наблюдать за ходом сражения и обсудить с командующим корпусом вопросы про­кладки наземной линии связи.

Прибыв на ТАК-КП около девяти утра, подполковник успел получить последнее сообщение от помощника дивизионного на­чальника разведки и своего штабного оператора и поговорить с командующим, Длинным Элом, с которым он, уже выходя, столк­нулся в дверях. К полудню он снова отправился в путь. Так что не было ничего удивительного в том, что мерный рокот верто­летных винтов и ритмичная вибрация двигателя скоро убаюкали Скотта. Открыв глаза, он огляделся, соображая, что к чему, и быстро придя в себя, нажал кнопку иитеркома:

—      Повторите последнее сообщение.

Его пилот, старший офицер 3-го класса Бомастер, по голосу подполковника понял, что тот задремал.

—     Мы только что услышали по дивизионной командной сети экстренное донесение: первая рота 9-го батальона моторизован­ной разведки вошла в соприкосновение с противником. Ни ко­ординат, ни других подробностей пока не известно.

Глубоко вздохнув, Диксон взял в руки свой планшет. В углу его торчал листок с позывными и частотами входящих в диви­зию подразделений. Отыскав частоту командной сети Первой роты 9-го разведбатальона, он настроил на нее одну из раций.

Из наушников тотчас раздались возбужденные голоса. Скотт без труда узнал говоривших, тем более, что они пользовались неофициальными позывными. Командир батальона, называвший себя "Скаут-6", распекал командира роты А, который отвечал на позывные "Альфа-6". Время от времени в их разговор вме­шивался помощник командира батальона, "Скаут-3", задавая какой-нибудь вопрос, но командир батальона, занятый разгово­ром с командиром роты, большей частью оставлял его вопросы без ответа.

—      Альфа-шесть, повторите координаты засады, прием.

—       Говорит Альфа-шесть. У меня нет координат. Получено только донесение об обнаружении противника.

—     Говорит Скаут-шесть. В этом донесении должны быть ука­заны координаты места и сведения о характере соприкоснове­ния. Если они у вас есть, немедленно сообщите. Если нет, так и скажите. Должен же я что-то отвечать на запросы из штаба ди­визии. Прием.

Наступила пауза. По тону командира батальона Диксон по­нял, что тот в ярости, и не винил его. Даже из того, что он услышал, подполковник уяснил, что одна из головных машин попала в засаду, а сам командир роты А пытается прикрыть или собственный промах, или оплошность своих подчиненных. Скотт живо представил, как командир роты А сидит в своем команд­ном пункте, лихорадочно пытаясь узнать хоть какую-то полез­ную информацию, чтобы умилостивить разъяренного командира батальона. Он понимал, как сильно в нем стремление защитить своих солдат, не говоря уж о собственной гордости и карьере. И хотя в мирное время такие чувства многие считали допустимыми и даже похвальными, в бою, когда своевременный и точный доклад зачастую решает исход дела, не место для подобных сен- тиментов. Провал операции — это напрасные жертвы, а с этим, считал Диксон, мириться нельзя. Не в силах сдержаться, он уже собрался было включиться в разговор и добавить кое-что от себя, но командир батальона его опередил:

—       Альфа-шесть, говорит Скаут-шесть. Ладно, отвечай про­сто: да или нет. Вам известно, где произошло соприкосновение? Прием.

—      Говорит Альфа-шесть. Нет.

—     Вы имели связь с теми, кто вошел в соприкосновение, или с его очевидцами? Прием.

—      Говорит Альфа-шесть. Нет.

—    Вы имеете представление о величине, местоположении или характере атаковавшего соединения неприятеля? Прием.

— Говорит Альфа-шесть. Нет.