Леонид Влодавец - Змеиный клубок Страница 84

году — на Кипр, в прошлом — в Анталью, в этом Хургаду посетила. Но это ж капля в море. У твоего старика яхта есть?

— Не помню, — пробормотал Леха, — самолет точно есть, а насчет яхты не справлялся.

— А ты представь себе, что мы на эту яхту сядем и поплывем… Вокруг света! Там, где тепло, по тропикам-субтропикам. Обалдеть!

— Хрен его знает… — сказал Леха неопределенно, про себя, однако, удивляясь, чего в этой дурной головенке понапихано. Он во всех перечисленных Ольгой местах не бывал, особых страданий по этому поводу не испытывал. Но вообще-то, сейчас, осенью, которая напоминала о себе мелким, частым бряканьем дождевых капель об оконное стекло все того же, уже хорошо знакомого Лехе сорокового номера, скатать куда-нибудь в направлении теплых краев он не отказался бы.

— Времени еще полтора часа, — сладко, по-кошачьи потянулась Ольга, — может, еще силенок наскребешь, старичок?

Ну да, — отмахнулся Леха, — наскребешь на тебя… Не выйдет ни шиша. Раз уж решили тебя за такого маломощного выдать, придется терпеть.

— Ладно, — сказала Ольга, — я пошутила. Если откровенно, то мне не так уж много и надо. Это я от скуки. Мне вообще, знаешь ли, тоскливо как-то. Бывает такое, когда все набрыдло. Догадываешься, отчего они меня с тобой не пускают? В смысле Егорка с Воронковым?

— Догадываюсь, — серьезно-пресерьезно пробормотал Коровин, чуя, что у него тоже какой-то червяк в душе завелся.

— Егорка боится, что вы из Москвы сразу в Америку махнете. И в принципе ему на это наплевать. Конечно, раззявился он на ваши миллионы, губищи раскатал. Но это, как говорится, чужое. Если б выгорело — здорово, не выгорело — так свое при нем остается. А тут сейчас наворачивается такое, что ему вообще жизнь не светит, не то что повышение благосостояния. Так что надо мне его спасать, пока не поздно. А то он с перепугу может хрен знает чего начудить.

— Чего же ты раньше не спохватилась?

— Пусть знает, какая ценная у него сестричка. Он, сукин сын, между прочим, недвижимость за бугром имеет, а держит ее на имя жены Воронкова, которая, видишь ли, некой торговой фирмой обладает. Вот я ему и поставила условие: переводи на мое имя. Пусть фиктивно покупает ее у Вероники и оформляет на меня дарственную. Или, допустим, через твой, так сказать, банк сделку проворачивает. Важно, чтоб эта недвижимость на мне числилась.

— А что за недвижимость?

— Черт его знает, кажется, вилла в Испании, где-то на Коста-Браво. Все ведь втихаря делалось. Ему на зарплату и законные доходы даже трехкомнатную квартирку не купить. А вилла по внешнему виду — я, правда, только по фотографии оценивать могла — верный миллион баксов. Ну, тысяч пятьсот-семьсот минимум.

— И то немало. Даже по минимуму больше миллиарда в рублях. Интересно, а почему он именно Воронковой доверил? Небось ежели что, так она может сказать: «Георгий Петрович, а по какому праву вы эту виллу себе требуете? Моя она — и точка!»

— Вообще-то, скажем так: были у них с Егоркой дела. В смысле всякие шуры-муры. Давно, еще до Машки. Потом затихло вроде бы, когда Воронков на Веронике женился. Но после того, как Воронков загулял с Барановой — это Егоркина любимая секретутка, — похоже, снова закрутилось. Года полтора назад.

— Значит, она эту виллу как бы «заработала»?

— Не в коня корм! Вообще мне, знаешь ли, этот Егоркин роман не больно нравится. Боюсь, как бы Воронков его на живца не поймал. Конечно, так, как ты тут говорил, в смысле того, что Вероника его с этой виллой просто кинет, не получится. Она же не дура, знает, что ей в два счета башку свернут без суда и следствия. Причем перед этим она сама виллу Егору завещает. Но вот если я захочу, к примеру, то она эту виллу без проблем сохранит за собой.

— То есть не выручишь братца?

— Конечно. Если я еще трое суток промолчу и не скажу «стоп», то Егорке будет уже вообще не до жиру — быть бы живу. Только живу в этом случае ему не быть, это я точно знаю.

— Сурово! — покачал головой Леха.

— Ладно, — сказала Ольга, решительно поднимаясь и слезая с кровати, — раз половая жизнь кончается, надо хоть чаю попить.

Открыв один из шкафов стенки, Пантюхова вытащила оттуда шикарный, расписной с позолотой, электрический самовар, пару чашек с блюдцами, сахарницу, вазочку с печеньем. Наполнила в ванной самовар, воткнула штепсель в розетку.

Леха смотрел, как орудует Ольга. В общем, наверно, ее бы в хорошие руки, так получилась бы совсем неплохая баба. То есть, например, жена. Конечно, слишком она молода для Лехи. Не ублажить такую, хоть лопни. Ему бы чего поспокойней, помолчаливей. Вроде банкирши Митрохиной. Но с той бы так запросто не получилось. Там надо сто лет кругами ходить, прежде чем что-то выйдет. Кроме того, Митрохина умная, а Леха все-таки дурак малограмотный. С ней и говорить-то надо как-то по-особому. Ольга проще, хоть и из начальнической семейки. С ней и погудеть можно, и за языком не следить. Опять же она, конечно, красавица. И еще лет десять такой будет, если не сопьется. Это, конечно, возможное дело, только дай Бог самому Лехе столько прожить…

Ольга, покончив с подготовкой к чаю, взялась

лично за себя. То есть привела одежду в порядок, и взялась причесываться перед зеркалом. Коровин залюбовался. Ишь, царевна-златовласка, Ольгушка-Лягушка! И тут, сквозь это очарование, словно жареный петух в темечко, его клюнуло беспокойство. Даже настоящий страх.

Ежели Воронкова и впрямь записала на себя имущество Георгия Петровича и сам Воронков в курсе дела, то ему эта самая вилла будет не лишняя. Поэтому небось он и смотрит спокойно на то, как Вероника его законная погуливает с Егоркой. То есть, может, и не очень спокойно, а, как говорится, с жаждой мести. И возможно, месть эта вот-вот свершится. Ольга, судя по ее заявкам, очень хочет выторговать у братца эту самую дачу в Испании. А Воронкову этот «лимон» долларов небось лишним не кажется. Хотя, может быть, с жены его за нее какой-нибудь налог дерут. Поэтому насчет того, чтоб с Ольгой «общий язык найти», это он точно врал.

Она ему по двум причинам в живом виде не нужна.

И Пантюхова сковырнуть мешает, который ему рога наставляет и держит в холуях, и на эту самую испанскую виллу глаз положила. Сам он, конечно, уже подбил клинья к Егорке, наговорил, что, мол, нельзя дядьку с племянником отпускать в Москву без присмотра, даже, может, и обмолвился, что они хотят ему нос натянуть со свадьбой и прочими делами. И глава уже дал санкцию, чтоб Воронков полетел в Москву и блюл интерес своего шефа. А в это время здесь, поди-ка, уже есть подготовленный товарищ, которому заказана смерть Ольги. Вот этой самой, которая сейчас чаек греть поставила и чешет свою гриву перед зеркалом. Неужели ничего не подозревает?

Самое простое было взять да и заложить Воронкова со всеми потрохами. Уже через полчаса минимум ему шею свернут. Но тогда и Лехе с дядюшкой не улететь. Либо им действительно корову на взлетную полосу выведут, либо просто закроют аэропорт по техническим или метеорологическим причинам. Погода дрянь, и поверить в это нетрудно. И просидят они тут оставшиеся деньки в обществе Ольги и Пантюхова, поприсутствуют на торжественных похоронах полковника, который от внезапного инсульта помрет. Потом будет свадьба, а после нее надо будет Лехе и к собственным похоронам готовиться. Поскольку Пану такой непредставительный зять, наверно, не нужен. Опять же, если по справедливости, то после того, как Ольга подаст в Москву тот самый успокоительный сигнал, Пантюхов в области усидит и будет тут вовсю править своей могучей лапой. А это не шибко хорошо. Каких-то мешающих людишек будут убивать и сажать, каких-то полезных наверх вытаскивать, кому-то будут особняки строить, а кого-то из квартир выбрасывать. И все только по одному принципу: как Пан сказал, так и будет. Иногда, может, и пользу будет приносить, само собой, в рекламных целях, но вреда точно больше будет. И еще одно, пожалуй, самое неприятное. Пропадет Воронков — не жить Севке с Ванькой. Как тогда Ирке Буркиной в глаза смотреть, Севки-ному Саньке, Таньке Ерохиной и ее малышам? Что вообще с ними будет? Как они без мужиков проживут? Севка, конечно, пользы не шибко приносил, но без Ванькиного грузовика — хана. Продавать его придется, а что Танька в нем понимает? Придут молодцы, скажут: «Рухлядь!», она и поверит. Загонит за пять «лимонов» и будет рада. А потом, когда опять картошку в город повезет и половину выручки за перевоз заплатит, — вспомнит… Конечно, ни в коем случае не стал бы Леха говорить, ежели что, о том, что от него зависело, будут ли живы Буркин с Ерохиным, — тут его бабы вообще бы убили! — но и держать в себе такое дело не смог бы. Сдох бы, удавился бы…

А если не закладывать Воронкова, тогда как? Ольгу убьют первой. Потом, наверно, для страховки если найдут — прирежут Митрохину. Она, конечно, не побежит сразу же звонить в Москву и спасать Пантюхова, так что за нее Воронков особо не боится. Но побеспокоиться может. Например, детишки Митрохиной сейчас могут Пантюхову помочь. Так или иначе, а они у него под контролем.