Любовь Рябикина - У каждого свой путь Страница 98

Марина села рядом. Взялась за его плечи. Посмотрела в глаза и вдруг прижала его голову к груди обоими руками:

— Я пойду туда! Это станет моим последним заданием на земле Афганистана. Обещаю — я вернусь к тебе.

Он отстранился и посмотрел ей в лицо:

— Я иду с тобой!

Она усмехнулась и пошутила, дотянувшись рукой до валявшегося у кровати бюстгальтера:

— Тогда берем с собой отряд спецназа!

Полковник неожиданно согласился:

— Именно так и будет. На этот раз тебе предписано взять с собой взвод “Альфы”. Тропы в Пакистан ты знаешь лучше чем они, а вот сражаться они умеют все-таки чуточку лучше, чем ты.

Она попросила:

— Ты не ходи, Леня. Это ведь мое задание…

Он возразил:

— Бредин прислал меня возглавить группу поиска, ты идешь проводником.

Марина села на постели и отвернувшись вполоборота застегнула лифчик. Обернулась и настороженно посмотрела ему в глаза:

— Какие еще сюрпризы меня ожидают?

Он вздохнул:

— Твой приятель где-то там, поблизости, находится.

— Колька? Умеете вы удивить… Еще что?

— Больше ничего… — Попытался снова привлечь к себе, почувствовав отчуждение: — Марина…

Она обернулась резко. Зеленые глаза смотрели холодно:

— Вы прибыли проконтролировать меня, Леонид Григорьевич?

— Опять ты меня по имени-отчеству…

Его руки неожиданно и очень сильно обхватили за плечи и снова повалили на постель. Губы прижались к ее губам. Полковник целовал все крепче и крепче. Притиснул ее руки к бокам, лишая возможности сопротивляться серьезно. Маринка вначале попыталась вырваться, но потом не выдержала и ответила на его поцелуи. Он рассмеялся и отстранился:

— Ну, наконец-то! Не могу твои ледяные глаза видеть! Давай договоримся: Афганистан ты знаешь лучше меня и я не вмешиваюсь, но ты обязательно должна объяснить мне свои действия. Договорились?

Степанова улыбнулась и кивнула:

— Когда выходим?

— Сегодня в десять. Парни, вероятно, уже ждут. Вертолетом подбросят почти до Кахи. Чтобы не привлекать внимания высадимся где-то в предгорьях. А дальше сама решай, каким путем поведешь.

Оба быстро принялись одеваться. Горчаков достал из-под кровати рюкзак и облачался в обычную полевую форму без знаков отличия. Марина старалась не смотреть на полковника, но поневоле отмечала худощавое крепкое тело. Заметила на спине, чуть ниже левой лопатки длинный старый шрам. Замерла и шагнула к нему. Спросила:

— Откуда у тебя это?

Подошла и провела кончиками пальцев по рубцу. Ее руки легли на широкие плечи и осторожно заскользили вниз, чуть касаясь кожи. Марина наклонилась. Дотронулась губами до шрама. Чуть отстранилась. Провела рукой по всей длине рубца, словно пытаясь разгладить. Он замер с зажатой в поднятых вверх руках тельняшкой. По спине пронесся озноб. Слегка повернул голову, но не обернулся:

— Когда в десанте служил, пришлось на полгода во Вьетнам слетать. Там и получил осколок…

Женщина отошла от него, продолжая глядеть на шрам. Горчаков быстро натянул тельняшку, заправил в брюки и обернулся, нерешительно улыбаясь:

— Хочу спросить, да не решаюсь… Боюсь по щеке схлопотать.

Она насторожилась:

— Спрашивай. Слово даю, не ударю.

— Почему ты согласилась выйти замуж так быстро? Ты любишь меня?

Перед глазами мелькнуло лицо Силаева, его серые глаза. Душа заболела от воспоминания. А рядом точно такие же серые глаза смотрели на нее и ждали ответа. Костя был потерян, Марина понимала это. Внимательно посмотрела полковнику в глаза:

— Леня, мне с тобой спокойно. Ты знаешь, кто я. Знаешь мою бездетность. Мне не надо тебе ничего объяснять. Ты знаешь моего сына. Я устала от одиночества. А насчет любви… Не знаю. Если передумаешь, я не в обиде.

Горчаков заметил, как в глазах женщины мелькнула тень какого-то воспоминания. Он отнес ее к погибшему мужу Марины и не обеспокоился. Притянул к себе, погладил по плечам. Положив подбородок ей на макушку, тихо сказал:

— Я люблю тебя и сделаю все, что бы ты была счастлива. Выполним это задание и я тебя больше никуда не отпущу!

На улице было холодно и сыро. “Афганец” дул не переставая. Это были даже не порывы, а сплошной несущийся поток сырого воздуха. Марина натянула маску и старательно заправила ее за воротник. Сверху, безо всякого смущения, натянула кепку с козырьком. Застегнула крючки куртки у воротника и сразу стало теплее. Дотянулась до воротника бушлата у Горчакова и тоже сцепила крючочки. Приподняла воротник повыше, чтоб в шею полковника не задувало. Он не возражал, лишь улыбнулся и сказал, шлепнув ее пальцем по торчащему из-под маски носу:

— Ты, прямо как любящая жена. За мной так никогда не ухаживали…

Ребята из спецподразделения “Альфа” ждали их на взлетной площадке. Они уже побросали рюкзаки в темное нутро вертолета. Когда появились Марина и Горчаков, мужики стояли и курили на краю взлетной площадки, метрах в ста пятидесяти от вертушки. Их было тринадцать. Поприветствовали обоих, с любопытством поглядев на невысокую фигуру в маске. Старший доложил:

— Майор Андриевич. Вы полковник Горчаков? Это и есть проводник? Что-то хлипкий больно…

Полковник кивнул и добавил:

— А вы не смотрите на комплекцию. Главное, что знающий…

Вертолетчики высадили их по просьбе Марины на небольшом “пятачке” на половине горы. Это была площадка среди камней метров пятьдесят диаметром и довольно приличным уклоном. И все же пилот рискнул посадить машину. Все время полета Степанова сидела рядом со штурманом, указывая на карте нужное место. Найти подобный пятачок в горах сложно. Зрительная память Марины не подвела, хотя штурман до самого места не верил, что тут есть что-то подходящее для высадки.

Чтобы расслышать друг друга им приходилось орать во все горло. Оба спорили. В салоне вертолета никто ничего практически не слышал. Только что-то невнятное и все. Степанова яростно тыкала пальцем в карту, время от времени заглядывая в кабину летчика. На втором развороте она заметила площадку и хрипло крикнула:

— Да вот же она, площадка! Ослепли вы, что ли?

Вертолет с группой сел, второй кружился над ним, прикрывая с воздуха место посадки. Выгрузились за пару минут. Отбежали в сторону и вертушка взмыла вверх. Женщина достала карту. Присела за камнем от ветра и склонилась над ней. Горчаков и старший спецназа подошли и присели рядом. Она указала им маршрут по карте. Спецназовец уверенно возразил:

— Там, где вы предлагаете идти, троп нет! Однажды мне пришлось побывать в этих местах.

Марина спокойно взглянула в его возмущенное лицо и ответила:

— Есть тропа, только даже местные не все знают. Я на нее наткнулась случайно, когда удирать из Пакистана пришлось…

Женский голос ошеломил майора до такой степени, что он застыл с открытым ртом:

— Ты женщина?..

Степанова ухмыльнулась:

— Ага… Как вас звать, майор Андриевич?

— Вацлав.

— Вы поляк?

Ответ оказался исчерпывающим. Спецназовец ответил автоматически. Настолько сильно было удивление от “открытия”:

— Обрусевший. Родители здесь родились, а деды и бабки с Польши, из-под Гданьска. А вас как называть?

Маринка растерялась. Она никак не могла решить — назваться Ясоном или своим настоящим именем. Горчаков понял ее колебания и уверенно ответил:

— Ее зовут Марина. Она моя жена.

После такого ответа вопросы были исчерпаны. Степанова закинула рюкзак на плечи, поправила автомат на груди, проверила боекомплект в жилете. На этот раз к обычному грузу у каждого добавилось альпийское снаряжение: тонкие и прочные канаты, крючья, карабины и альпенштоки. Попрыгала, чтоб ничего не звякало. Спецназовцы наблюдали — все это было им знакомо и выполняли они подобные процедуры автоматически. Женщина ничуть не отличалась от них повадками. Полковник Горчаков повторил: звякнул котелок и ударились друг о друга перекатившиеся гранаты. Степанова подошла и принялась поправлять на нем аммуницию. Кое-что вообще попросила перекласть. Он смущенно улыбнулся:

— Растерял за годы кабинетной работы все навыки…

Пока начальник выполнял просьбу, Марина осматривала застывшие горы. Темные вершины с полосами белого снега. Прямо перед ней громоздился коричнево-рыжий пик. Снег на склоне лежал пластами и только в низинах или между камней, в общем там, где его не смог выдуть ветер. Низкие тяжелые облака цеплялись за вершины, а кое-где полностью закрывали их. К вечеру мог начаться снегопад. Она поняла, что через горы надо успеть перевалить и спуститься вниз до наступления вечера. Майор посмотрел на Горчакова, на женщину, вздохнул и переглянулся с мужиками. На все сборы ушло около пяти минут. Женщина уверенно зашагала вверх по склону.