Светлана Сорокина - Старый дом под платанами

Светлана Сорокина

Старый дом под платанами

Картина на обложке: В. Садовников «Старый Петергоф». Художник 19 века

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения правообладателя.

© Светлана Сорокина, 2015

© ООО «Написано пером», 2015

Пролог

Кто играет на рояле?

Вечерний свет проникал в Музыкальную гостиную из сада, наполняя ее сизым сиянием. Просачиваясь через тюль, закрывающую нишу высокого арочного окна, он обволакивал тяжелый занавес, рассеиваясь по комнате. Казалось, шелк портьер печально вздыхал. От золотистых подхватов, спускались вниз тяжелые, такого же цвета кисти. Именно за одну из них обеими ручонками судорожно схватилась маленькая девочка с огромным синим бантом в тон глаз, похожая скорее на фарфоровую немецкую куклу, чем на живого ребенка. Она стояла тихо, не шевелясь. Ее огромные глаза словно впились в рояль. Открытые ноты слегка колыхались. Звучал вальс Шопена № 2 сочинение 64. Звуки были едва слышны, но музыка узнаваема. Вероятно, сквозняк перевернул страницу. Холодная струя воздуха прошлась по полу, когда двери распахнулись. В их проеме появился стройный, словно вырезанный, темный силуэт женщины. Свет сверкающих, хрустальных люстр из коридора освещал ее сзади. Поэтому госпожа Алиса, в первые секунды своего появления, предстала перед девочкой таинственным объектом женского рода со снопом сияния в волосах. Глаза ребенка расширились от удивления, но тут же она узнала голос своей тети:

– Мария, милая! Вот ты где! Как же ты нас напугала, малышка! Мы сбились с ног, в поисках тебя. Что ты здесь делала, в темноте? – Последний вопрос Алиса задала, уже крепко прижимая четырехлетнюю племянницу к себе, взяв ее на руки. Спокойный взгляд ребенка по-прежнему был устремлен к роялю.

– Слушала музыку.

– Вот как? – Ее тетя насторожилась. – Тебе тоже послышался вальс Шопена?

Девочка кивнула головой. Она пальчиком указала на музыкальный инструмент, но тут вошла, запыхавшись, большая, средних лет женщина. Всплеснув руками, она хотела что-то сказать, но вовремя взяла себя в руки. Видимо, привычка контролировать свои эмоции взяла верх. Вежливо возвестив о своем присутствии легким покашливанием, домоправительница Эва почтительно и сдержано обратилась к хозяйке дома:

– Госпожа Алиса, я рада, что Мария нашлась. Однако странно, что именно здесь. Ведь я лично два раза осматривала Музыкальную гостиную и никого не видела.

Алиса – красивая, тридцатилетняя женщина рассеяно смотрела на открытый рояль. Ее брови взметнулись вверх крыльями чайки, затем вниз – к переносице, образовав едва заметную складку:

– Эва, почему снова открыта крышка инструмента?

– Я постоянно закрываю ее. Думала, – это Вы, госпожа, или кто-то из домашних играет. – Домоправительница с удивлением и ужасом смотрела на рояль.

– Нет. Я вот уже несколько лет не подхожу к нему. Секретарь не умеет. Прислуге запрещено. Вы… слышали какие-нибудь звуки фортепианной музыки? – Алиса странно посмотрела на Эву, но та, словно ожидая подобный вопрос, спокойно ответила:

– Нет. Никогда ничего не слышала, госпожа.

– Сегодня тоже ничего не слышали? Скажем, к примеру, вальс? – Хозяйка дома с тревогой и ожиданием, в котором угадывался скрываемый страх, и еще что-то непонятное, спрятанное на дне темных от волнения глаз, смотрела на домоправительницу.

– Нет. Ничего. Только пение канареек и птиц в саду.

Госпожа Алиса облегченно вздохнула. Неожиданно девочка, стоявшая все это время спокойно, чуть заметно дернула тетю за рукав:

– Когда я вырасту, тоже буду так хорошо играть, как мама? И у меня будет такое же красивое голубое платье, как у нее и роза в волосах?

– Конечно, так и будет, Мария! – Вымученная улыбка появилась на лице Алисы.

Женщины быстро переглянулись, уже не стремясь скрыть смятение и страх на своих лицах. К счастью, для них обеих, пришла няня и забрала девочку.

Некоторое время после ухода ребенка женщины молчали. Наконец, домоправительница, сделав книксен, собралась уйти, но Алиса остановила ее.

– Не показались ли Вам, Эва, слова Марии странными?

– Да, госпожа. – Не задумываясь, быстро ответила та, потупив глаза.

– А что Вас насторожило в рассказе девочки, Эва?

– Лишь то, мадам, что ребенок не мог знать и видеть, в чем похоронили ее мать. А малышка точно описала платье и даже розу в волосах Вашей покойной сестры. Царство ей небесное. – После паузы, с растерянным видом она добавила:

– Девочка все время смотрела на открытый рояль, который я, клянусь Вам, госпожа Алиса, закрывала лично несколько раз, и, возможно, она… – Эва запнулась, побледнев.

– Не думаете ли Вы, что она видела призрак моей сестры Амалии? Вы это хотели сказать, Эва?

– Да, госпожа, – снова опустив глаза, тихо сказала домоправительница, съежившись, словно ее знобило. – Ведь мы так и не выяснили, кто играет на рояле любимый вальс покойной госпожи Амалии.

– Здесь прохладно. Велите, растопить камин. Да, и еще: пусть секретарь немедленно пригласит священника. Надо освятить дом. – Прикрывая дверь Музыкальной гостиной, госпожа Алиса бросила быстрый взгляд в сторону рояля. Печаль, любовь и нежность были в нем, вытесняя страх.

Случай на охоте

Прошел год. Жаркий август золотил верхушки деревьев. Однако старый дом под платанами утопал в зелени листвы, и приближение осени его не коснулось. Время, казалось, остановилось в этом небольшом поместье. На тенистой террасе с белой балюстрадой, в окружении старинных вазонов с цветами и деревьев в кадках, все так же, как и прежде, наслаждались чаепитием хозяева и прибывший гость. Великолепный вид на сад, за которым открывались холмы и в голубой дымке лес, услаждали взор. Сладкий запах бругмансии, петуний и роз доставляли усладу обонянию. Хозяйка дома госпожа Алиса разливала чай в фарфоровые, старинные чашки. Кованая мебель белого цвета и круглый стол, покрытый скатертью с изображением роз, повторяющих рисунок на чашках, говорили о старомодном и изысканном вкусе владелицы поместья.

– Хорошо здесь у вас. Люблю это место. – Гость, наслаждаясь ароматным чаем из мелиссы и хрустящим домашним печеньем, всматривался в открывающийся пейзаж. – Когда увидел этот дом и сад впервые, стал лучше понимать Амалию, ее душу.

Алиса, вздрогнув, поставила чайник на стол, чтобы не разлить. Незаметно тяжело вздохнув, она спокойно произнесла:

– Завтра ровно пять лет, Стас, как моя сестра покинула нас. Пора отпустить твою печаль.

– Да. Завтра ровно пять лет со дня смерти Амалии и День рождения Марии. Вот я и сказал это страшное слово – «смерть».

Алиса подошла сзади кресла и обняла за плечи своего зятя:

– Все в прошлом. Живи и радуйся настоящему моменту. Завтра у малышки День рождения. Ее мать была бы рада, если бы мы отметили его весело.

Пожилая дама, сидевшая в плетеном кресле-качалке под пледом, словно очнулась от своих грез или легкого дрема, воскликнув:

– Совершенно верно! Радуйся каждому мигу бытия, пока жив! Будь непосредственен, как ребенок или, – как я. – Она хихикнула и многозначительно добавила уже совершенно серьезным голосом, в котором послышалось предостережение, и от которого у подошедшей с пирогом Эвы по телу пробежали мурашки:

– Тогда быть может, доживешь до моих лет.

– Конечно, Стас. Устроим семейный праздник. – Хозяин дома, муж Алисы решил перевести разговор о смерти в другое русло.

– Только после охоты. Ведь нам же нужна дичь к столу? Ты знаешь, Филипп, как я люблю пострелять? – Глаза гостя блестели.

– Конечно! Собаки только и ждут такой возможности!

– Ну, вот и хорошо. – Адвокат потер в предвкушении охоты руки. – Соскучился за оружием, за драйвом! Кстати, Филипп, я хочу переписать завещание в пользу дочери. Надеюсь, ты поймешь меня, старина?

Наступило удручающее молчание. Алиса, пытаясь сгладить возникшую неловкость, предложила снова чай с только что испеченным яблочным пирогом, но лишь вновь проснувшаяся Матильда попросила добавки, отказавшись вылезать из-под пледа. Эве пришлось принести кованый столик-подставку и удовлетворить требования пожилой дамы. Тем временем мужчины продолжили неприятный разговор. Филипп, соединив пальцы в замок и поджав губы, сразу стал казаться старше своих лет. Наконец, он спросил о том, что больше всего его волновало, стараясь придать выражению своего лица как можно более безразличный вид:

– Перепишешь все состояние? – Молчаливый кивок свояка подтвердил его опасение. – Значит, доля наследства, причитающаяся моей жене в случае… э-э…

– Моей смерти? – улыбнулся адвокат. – Сожалею, но я хочу прожить эдак, еще лет сто. Не возражаешь, Филипп? – и он рассмеялся. Хорошее настроение явно вернулось к нему. Приняв вызов, Филипп воскликнул с азартом:

– Возражаю ли я? Конечно же! Ведь в противном случае Алиса станет опекуном Марии, и все твое состояние окажется в моем распоряжении! Ха-ха-ха! – Филипп громко рассмеялся, снова помолодев и «вернув» себе свой возраст. – Конечно, я шучу, черт бы тебя побрал, Стас! А когда, позволь спросить, состоится это важное событие?