Эллери Куин - Тайна французского порошка. Этюд о страхе

Фабула романов «Тайна французского порошка» и «Шерлок Холмс против Джека-потрошителя» замешена на блефе, маскировке, подмене… Эти приемы преступных деяний трудно разгадать. И не важно, касаются они фактов или идентификации личности. Но знаменитый писатель и детектив-любитель Э. Квин, как всегда, не страшится трудностей и с блеском вычисляет убийц.

Эллери Квин

«ТАЙНА ФРАНЦУЗСКОГО ПОРОШКА»

Предисловие

Напоминаем, что предисловие к предлагаемому читателям детективному роману мистера Квина было составлено господином, подписавшимся Дж. Дж. Мак-К. Издателям ни прежде, ни теперь неизвестна личность этого друга семейства Квин. Пойдя навстречу пожеланиям автора, мистер Мак-К. любезно согласился написать вступительную статью к новому роману своего друга. Статья эта приводится ниже.

В течение уже многих лет — возможно, дольше, чем любой из их многочисленных друзей, — я с неослабевающим интересом слежу за успехами отца и сына Квинов. Эллери любит повторять, что сей факт ставит меня в незавидное положение хора в античной трагедии, взывавшего к сочувствию слушателей.

И тем не менее я с удовольствием вновь беру на себя роль исполнителя пролога в современной драме об убийстве и расследовании. И у меня есть сразу две причины для такого оптимизма: это благосклонный прием публикой первого романа мистера Квина, вышедшего под его псевдонимом, к публикации которого я тоже определенным образом причастен, а также давние и порой непростые, но все-таки дружеские отношения с Квинами.

Я говорю «непростые», ибо только это слово может послужить наиболее точной характеристикой задачи, стоящей перед простым смертным, — держать руку на пульсе профессиональной деятельности нью-йоркского детектива-инспектора криминальной полиции и оставаться в курсе интеллектуальной активности знаменитого логика и книжного червя. Ричард Квин, с которым я был близко знаком еще задолго до того, как он ушел в отставку, ветеран полицейского департамента Нью-Йорка с тридцатидвухлетним стажем, был маленьким седым человечком, являвшим собой сгусток энергии и усердия. Он отлично знал законы, преступления и преступников. Этой работе он посвятил всю свою жизнь, демонстрируя помимо этих в общем-то довольно расхожих качеств поразительную храбрость и нестандартный подход к делу, что заметным образом выделяло его из общей массы детективов-инспекторов среднего звена. Неизменно поддерживавший интуитивные методы своего сына, Ричард Квин оставался, тем не менее, полицейским-практиком до мозга костей. Под его длительным руководством отдел расследований установил рекорд по числу раскрытых преступлений, остающийся знаменательным достижением для нью-йоркской полиции вплоть до наших дней (если не считать тех прискорбных эпизодов, когда начальство на радость прессе вмешивалось в работу инспектора).

Эллери Квин, как и следовало ожидать, без одобрения относился к тем аспектам профессии отца, которые не давали простора для воображения. Чистый логик сочетался в нем с натурой мечтателя и художника — подобная комбинация была поистине убийственной для преступников, которые имели несчастье попасть под острие его пытливого ума и проницательный взгляд глаз под стеклами пенсне. До ухода отца со службы Эллери было нелегко определить, в чем состоит дело его жизни, если не брать в расчет привычку писать детективные романы.[1] Основным занятием Эллери было, главным образом, углубление познаний в области науки и искусства. Получив от дяди с материнской стороны наследство, он мог позволить себе вести, как говорится, «сугубо интеллектуальный образ жизни», не становясь при этом обузой для отца. Еще в детстве наслушавшись рассказов об убийствах и прочих нарушениях закона, Эллери, вполне естественно, проявлял неподдельный, живой интерес к преступлению, однако утонченная натура и тяга к изящному делала молодого человека совершенно непригодным для рутинной полицейской работы.

Я как сейчас помню давнишний, имевший место много лет назад разговор отца и сына, обнаруживший их совершенно противоположные взгляды на расследование преступлений. Привожу его здесь, ибо он наглядно демонстрирует различия в характерах старшего и младшего Квинов, что будет способствовать лучшему их пониманию.

Инспектор рассказывал мне о своей профессии, а Эллери сидел, развалясь в кресле, стоящем между нами.

— Обычное расследование, — говорил старик, — это почти полностью механическая процедура. Большинство преступлений совершают те, кто в силу своего окружения уже и сам привык к постоянному нарушению закона. Девяносто девять процентов подобных личностей состоят на учете в полиции.

Поэтому в таких делах у детектива нет недостатка в материалах для работы. Описания по системе Бертильона, отпечатки пальцев, фотографии, полное досье, даже черты характера преступника… Правда, система сбора данных у нас не так развита, как в полициях Лондона, Вены и Берлина, но мы, по крайней мере, заложили основу…

Взломщик, пользующийся определенными методами открывания дверей и окон или взрыва сейфов; грабитель, всегда носящий на лице самодельную маску; бандит, привыкший курить одни и те же сигареты; гангстер, питающий особую слабость к женскому полу; квартирный вор, орудующий в одиночку или, напротив, прибегающий к услугам стоящего на стреме напарника, — все эти характерные черты указывают на личность преступника не хуже отпечатков пальцев.

Дилетанту может показаться странным, — продолжал инспектор Квин, запуская пальцы в старую табакерку, — что преступник с завидным упорством действует по одной и той же схеме: курит одни и те же сигареты, пользуется одной и той же маской, неизменно жестоко насилует женщин после того, как «дело» сделано. Но не следует забывать, что преступление — основное занятие этих людей, как и любая другая профессия, накладывает определенный отпечаток на все их привычки.

— Однако, Дж. Дж., — усмехнулся Эллери, — полицейский-психолог не пренебрегает помощью осведомителей, которые, словно птички, рассевшиеся на спине у носорога, загодя предупреждают о приближающейся опасности.

— Я как раз к этому подвожу, — спокойно отозвался инспектор. — Как я уже говорил, у нас достаточно материала, если мы имеем дело с закоренелым преступником. Но, несмотря на насмешки моего сына, в раскрытии обычных преступлений нам более всего приходится полагаться на так называемых «информаторов» — иногда их именуют куда как менее вежливо. Ни для кого уже давно не секрет, что без осведомителей значительное число преступлений оставались бы нераскрытыми. Они так же важны для полиции большого города, как справочники по юриспруденции для адвоката. Благодаря системе тайной связи преступный мир всегда в курсе того, кто и когда провернул «крупное» дело. Наша задача — найти осведомителя, который поделится с нами этой информацией за соответствующее вознаграждение. Кстати, это не так уж и просто…

— Детские игрушки, — поддразнил отца Эллери, снова усмехаясь.

— Я твердо уверен, — невозмутимо возразил инспектор, — что если бы институт осведомителей прекратил свое существование, то полиция всего мира полгода пребывала бы в состоянии коллапса.

— Большая часть сказанного тобой истинная правда, — лениво согласился Эллери. — Именно поэтому девяносто процентов твоих расследований не представляют для меня ни малейшего интереса. Но ведь остаются еще десять процентов!.. И полиция в этих случаях терпит неудачу. К твоему сведению, Дж. Дж., — обратился он ко мне, — это когда преступление совершает не преступник-рецидивист, а простой человек, чьи отпечатки пальцев отсутствуют в полицейских архивах и о чьих привычках нам ничего не известно по той простой причине, что никогда прежде он не был преступником. С миром профессиональных нарушителей закона у него нет ничего общего, а поэтому и из так называемых осведомителей в этом случае нельзя вытянуть никакой полезной информации.